В статье предлагается подход к изучению богоборчества в творческом мире М. Ю. Лермонтова как художественного явления и эстетического феномена.
Ключевые слова : Лермонтов, лермонтоведение, богоборчество, эстетический феномен, интимная лирика.
«Признавши над собою власть какого-то обольстительного демона, поэт покушался не раз изобразить его образ, как бы желая стихами от него отделаться» [1, с. 402]. Это, часто цитируемое ныне высказывание Н. В. Гоголя о религиозном существе поэзии М. Ю. Лермонтова в ряде современных литературоведческих работ, посвященных его творчеству, становится зачастую своеобразной точкой опоры в стремлении исследователей определить художественно-философское существо богоборчества поэта (см., например: [2; 3; 4; 10]). Справедливости ради нужно отметить, что самого разного рода концепции лермонтовского богоборчества в филологической науке «питаются» не только эпистолярным словом Гоголя. Следует назвать, по крайней мере, еще две работы, в той или иной степени претендующие на право считаться методологическими в аспекте названной нами проблемы. Это — публичная лекция В. С. Соловьева «Лермонтов» (1899), где автор, говоря об этических основах художественного наследия поэта, с морализаторской прямотой заключает: «Облекая в красоту формы ложные мысли и чувства, он (Лермонтов — О. С . ) делал и делает еще их привлекательными для неопытных… обличая ложь воспетого им демонизма… мы… подрываем эту ложь и уменьшаем хоть сколько-нибудь тяжесть, лежащую на этой великой душе» [9, с. 397–398]. И вторая работа — статья Д. С. Мережковского «М. Ю. Лермонтов. Поэт сверхчеловечества» (1908–1909). Здесь автор, вступая в явную полемику с Соловьевым, аттестует поэта как носителя и проповедника «святого богоборчества», суть которого Мережковский, перефразируя Ф. М. Достоевского, передает краткой афористичной формулой: «Восстань, униженный человек» [6, с. 398, 384]. Именно эти исследования, вкупе с пионерской работой С. В. Шувалова [11], посвященной религиозности Лермонтова, стали концептуальной основой для содержания специальной статьи «Богоборческие мотивы» в «Лермонтовской энциклопедии» [7].
Мы не ставим себе цели давать оценку приведенным мнениям, выискивая аргументы «за» и «против» того или иного суждения, — в науке о Лермонтове в этом плане сделано более чем достаточно. Но нельзя не сказать о том, что попытки некоторых нынешних литературоведов разобраться в этой, безусловно, малоизученной и весьма сложной проблеме творчества Лермонтова, непосредственно основанные на подобных подходах, на наш взгляд, малопродуктивны в плане целостного осмысления онтологически противоречивого художественного сознания поэта. Поскольку то, что очевидно для Гоголя, Соловьева, Мережковского в их сугубо субъективных взглядах на поэзию Лермонтова, слишком легко (да и необоснованно) становится исчерпывающим объективным фактором для исследователя, произносящего, к примеру, вслед за автором «Выбранных мест» оправдательное слово Лермонтову, в коем он, быть может, нуждается как человек, но не как Поэт. Тем более, что, во-первых, в фокусе внимания в данном случае оказываются произведения (которых не так уж и много), явно заключающие в себе, образно говоря, тяжбу художественного «я» Лермонтова с Богом. Во-вторых, исследователь, по преимуществу, стремясь к большей доказательности, в своих наблюдениях неизбежно архисложный душевный строй поэзии Лермонтова низводит до рассудочных, умозрительных схем, где тускнеет и теряется экспрессивная мощь и магнетическое очарование художественной мысли поэта. И в-третьих, как закономерность, творчество Лермонтова в данном случае становится неким иллюстративным материалом, лишается своей художественной, эстетической самоценности.
Нисколько не претендуя на какую-либо новизну и тем более на исключительную истинность подхода к данной проблеме, мы считаем, что одной из возможных попыток продуктивного ее решения может быть детальный и подробный анализ не причин и, разумеется, не следствия существования богоборческих мотивов в творчестве Лермонтова, а самой сути богоборчества как художественного явления.
И здесь нам представляется очень важным сосредоточиться только на нескольких стихотворениях поэта, отнесенных в лермонтоведении к любовной лирике, но по своему содержанию заключающих в себе, образно говоря, основные отправные точки в духовно-творческом развитии Лермонтова.
Думается, что именно в этой перспективе становится во многом понятной рефлексия «странности» лирического «я» Лермонтова (см. об это подроб.: [4, с. 240––241]) в произведениях интимной тематики и могут быть в несколько ином ключе, нежели чем это делается в лермонтоведении, объяснены напряженность и страстность его поэтических монологов, изобилующих антитезами и гиперболами. Так, например, в одном из самых известных лермонтовских стихотворений любовного содержания «К*» («Я не унижусь пред тобою…») [5, с. 21––22; курсив в цитатах наш. –– О. С. ] кульминационный фрагмент текста — «Иль женщин уважать возможно, // Когда мне ангел изменил?» — выстраивается на четко заданной оппозиции « ангел — женщина ». Контрастное несовпадение интенций субъекта речи и адресата данного произведения, заключенное в этой оппозиции, является первопричиной конфликтного состояния изображенного мира стихотворения. «Изменивший ангел» — это обожествленный женский образ, не принесший спасение беспокойной душе лирического «я» Лермонтова, не признавший высокой жертвы в его самоотречении и тем самым осквернивший душу- храм . Измена ангела в данном случае — это его нисхождение на землю и превращение в живую женщину с земным, обыденным для лирического субъекта представлением о любви и человеческом счастье.
Зачем ты не была сначала,
Какою стала наконец!
Я горд!.. прости! люби другого,
Мечтай любовь найти в другом;
Чего б то ни было земного
Я не соделаюсь рабом.
И здесь парадоксально то, что структурирующая весь текст данного стихотворения оппозиция « ангел — женщина » не является поэтическим коррелятом типичной для романтизма антитезы « небесное — земное ». Дело в том, что само понятие «небесное» как отнюдь не условная сфера идеального бытия человека, устойчиво соотносится с явлением и существованием надличностных сил, т. е. Бога. И в мире лирического «я» Лермонтова эта ценностная координата также присутствует.
Быть может, мыслию небесной
И силой духа убежден,
Я дал бы миру дар чудесный,
А мне за то бессмертье он?
«Мысль небесная», «сила духа», «дар чудесный», «бессмертье», явленные в одной смысловой единице текста как поэтические эквиваленты признания Божьего Промысла в жизни человека, вовсе не отрицаются лирическим субъектом стихотворения. Но, вместе с тем, допускается возможность их замещения:
Зачем так нежно обещала
Ты заменить его венец … (венец бессмертия — О. С.)
Совершенно очевидно, что образ ангела в данном случае у Лермонтова предстает как художественная объективация идеальных представлений лирического «я» о женщине, причем изначально и заведомо не заключающего в себе божественной природы. Поэтому бытие лермонтовского ангела в стихотворении «Я не унижусь пред тобою…» прямо соотносится только с сердечной жизнью лирического субъекта: ангел — все в его сердце, но он — ничто вне сердца.
Еще раз подчеркнем, что здесь творение человеческого духа — ангел (а если воспользоваться пониманием религиозной этики — кумир ) присутствует в художественном сознании Лермонтова, если можно так выразиться, на равных с Богом. Именно этим обусловлены и изображенная в тексте стихотворения картина выбора, который, подчеркнем, может быть только между равновеликими силами, и симптоматичная в данном плане рефлексия субъекта речи на измены ангела: «Начну обманывать безбожно », и гиперболизм образности: «Я был готов на смерть и муку, // И целый мир на битву звать».
Однако в поэтическом пространстве лермонтовского произведения конфликтная ситуация, определяемая тремя взаимодействующими полюсами (ангел — женщина — лирический субъект), исключает открытую тяжбу лирического «я» с Богом, хотя и намекает на подобный исход и, прежде всего, за счет неразрешенности изображенного конфликта. Кроме того, предельная замкнутость лирического «я» стихотворения в мире своих переживаний, что с особой силой передается в финале, свидетельствует о невозможности его обратного движения к исходной точке, к уже совершенному выбору. В этой перспективе видится совершенно не случайной позиция литературного деятеля первой половины XX века Б. А. Садовского, видевшего в «нездешнем чувстве» любви Лермонтова трагедию поэта: «Он, как Дант, создан был для любви истинной, для любви бессмертной, но в этой жизни не пришлось встретить ему свою Беатриче» [8, с. 17]. В своем критическом очерке Б. А. Садовской даже косвенно не упоминает о богоборчестве Лермонтова, а «демонология» поэта мыслится как проявление крайней противоречивости его сознания — и человека, и художника. А это, в свою очередь, делает актуальным исследование богоборчества Лермонтова как эстетического феномена, что и должно определить новые перспективы в изучении этой важной проблемы творческого наследия поэта.
Литература:
- Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений в 14 т.— М.: Изд-во АН ССР, 1937–1952. — Т. 8. Статьи. — 1952. — 816 с.
- Карпов И. П. Поэма «Демон» Лермонтова: демонизм и его преодоление // Открытый урок по литературе: Пособие для учителей. Вып. 3. — М.: Московский лицей, 1999. — С.249–259.
- Киселева И. А. Творчество М. Ю. Лермонтова как религиозно-философская система. — М.: МГОУ, 2011. — 314 с.
- Крупчанов Л. М. Поэтический феномен М. Ю. Лермонтова // Открытый урок по литературе: Пособие для учителей. Вып. 3. — М.: Московский лицей, 1999. — С.238–248.
- Лермонтов М. Ю. Сочинения: В 6 т. — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1954–1957. — Т. 2. Стихотворения, 1832–1841. — 1954. — 386 с.
- Мережковский Д. С. В тихом омуте. Статьи и исследования разных лет. — М.: Советский писатель, 1991. — 489 с.
- Пульхритудова Е. М. Богоборческие мотивы // Лермонтовская энциклопедия. — М.: Советская Энциклопедия,1981. — С. 65–66.
- Садовской Б. А. Ледоход. — Петроград: [изд. авт.], 1916. — 206 с.
- Соловьев В. С. Философия искусства и литературная критика. — М.: Искусство, 1991. — 699 с.
- Сычева Е. О., Фокина А. Д. Религиозный спор М. Ю. Лермонтова // Гуманитарные научные исследования. — 2015. — № 8 [Электронный ресурс]. — URL: https://human.snauka.ru/2015/08/12376 (дата обращения: 02.10.2022).
- Шувалов С. В. Религия Лермонтова // Венок М. Ю. Лермонтову: Юбилейный сборник. — М.; Пг.: Изд. т-ва «В. В. Думнов, наследники бр. Салаевых», 1914. — С. 135–164.
