В данной статье на основе анализа доктрины, судебной практики, нормативных правовых актов Российской Федерации анализируется правовая природа полномочий Конституционного Суда Российской Федерации. Автором исследуются существующие в науке и практике подходы к понятиям «полномочия», «компетенция», их соотношение применительно к деятельности Конституционного Суда Российской Федерации. Анализируется вопрос об особенностях полномочий Конституционного Суда Российской Федерации.
Ключевые слова: полномочия, компетенция, конституционный контроль, полномочия Конституционного Суда Российской Федерации.
Конституционный Суд, находясь в судебной системе страны, занимает как бы отдельное место, поскольку он не является высшей или низшей инстанцией какого-либо федерального или суда субъекта федерации, что отражается на специфике его полномочий. Конституционный Суд Российской Федерации, как носитель судебной власти, обладает широкими властными полномочиями, определяющими его специфику и выделяющими в системе судебных органов. Данные полномочия легально закреплены на конституционном уровне — в рамках ст. 125 Конституции Российской Федерации и повторяются в ст. 3 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации».
В частности, законодатель относит к ним: разрешение дел о соответствии Конституции Российской Федерации; разрешение споров о компетенции; проверка конституционности закона по жалобам граждан на нарушение прав и свобод, а также по запросам судов; разрешение вопроса о возможности исполнения решения межгосударственного органа по защите прав и свобод человека; толкование Конституции Российской Федерации; предоставление заключений о соблюдении установленного порядка выдвижения обвинения Президента Российской Федерации в государственной измене или совершении иного тяжкого преступления и иные.
Однако, не переходя к конкретизации полномочий Конституционного Суда Российской Федерации, на наш взгляд, следует отметить, что законодатель не достиг правовой определенности по вопросам использования терминов «полномочие», «компетенция» применительно к судебным органам.
Так, если применительно к Конституционному Суду Российской Федерации, Верховному Суду Российской Федерации, а также арбитражным судам применяется термин «полномочия», то в отношении судов общей юрисдикции — термин «компетенция» [8].
В связи с чем, считаем необходимым выявить соотношение данных понятий. Несмотря на отсутствие легальных дефиниций, вопрос определения данных понятий применительно к государственным органам широко исследован.
Например, Т. М. Бялкина выделяет три основные позиции.
Первая — содержание компетенции рассматривается как совокупность властных полномочий (узкий подход).
Вторая — компетенция включает в себя помимо полномочий такой элемент, как предметы ведения.
Третья — содержание компетенции помимо перечисленных двух элементов включает в себя и некоторые другие, к примеру, функции, ответственность за неисполнение полномочий (широкий подход) [1, C. 81].
М. Ю. Тихомиров предлагает следующее определение: «совокупность установленных нормативно-правовыми актами задач, функций, прав и обязанностей (полномочий) государственных органов, должностных лиц, общественных организаций, коммерческих и некоммерческих организаций» [4].
Что касается определения понятия «полномочие», отмечаем, что в теории государства и права, науке конституционного права, а также практически во всех отраслях права понятие «полномочие» рассматривается как «составная часть компетенции и статуса органа, должностного лица, выполняющего управленческие функции в организации».
Толковый словарь русского языка определяет полномочия как «официально предоставленное кому-нибудь право какой-нибудь деятельности, ведения дел»/
На основании изложенного, заключаем, что полномочия представляют собой закрепленные нормами права за рассматриваемым органом и его должностными лица в целом права и обязанности, необходимые для осуществления его базовых функций. При этом, полномочия по вопросам ведения в совокупности образуют компетенцию.
Принимая во внимание данные теоретические особенности, использование дефиниции «полномочия Конституционного Суда Российской Федерации» в названии статьи 3 считаем терминологически неверным. По нашему мнению, более приемлемым будет использования именно термина «компетенция» как объединяющего полномочия и вопросы ведения Конституционного Суда Российской Федерации.
Исходя из содержания ст. 3 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», можно выделить следующую специфику компетенции Конституционного Суда Российской Федерации.
Во-первых, особенности компетенции основаны на целях их осуществления, а именно — в целях защиты основ конституционного строя, основных прав и свобод человека и гражданина, обеспечения верховенства и прямого действия Конституции Российской Федерации на всей территории Российской Федерации.
Деятельность Конституционного Суда способствует обеспечению демократического характера Российского государства. Особенно хотелось бы подчеркнуть роль Конституционного Суда в отстаивании основных прав и свобод человека и гражданина. Суд справедливо видит в этом главный смысл демократии и свое основное назначение. Эта позиция Суда абсолютно верна, ибо нарушение прав и свобод человека опасны не только для тех, кто ими затронут, а для всего общества, подрывают и размывают его устои, отталкивают людей от государства.
Во-вторых, перечень полномочий Конституционного Суда Российской Федерации носит открытый характер, что следует из пункта 7 статьи 3 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», предусматривающего возможность осуществления и иных полномочий. Данные полномочия должны быть закреплены непосредственно в Конституции Российской Федерации, федеративном договоре или федеральных конституционных законах; а также могут быть закреплены в заключенных в соответствии со статьей 11 Конституции Российской Федерации договорах о разграничении предметов ведения и полномочий» [5, C. 21].
При этом, согласно части второй ст. 3 закона компетенция Конституционного Суда Российской Федерации может быть изменена не иначе как путем внесения изменений в данный конституционный закон.
Из буквального толкования данного положения следует, что «изменение» компетенции предусматривает как уменьшение (сокращение) числа полномочий, так и появление новых полномочий. В любом случае сокращение и увеличение конституционных полномочий Конституционного Суда Российской Федерации возможны лишь путем принятия соответствующего закона о поправках к Конституции Российской Федерации. Однако, любое изменение в компетенции Конституционного Суда Российской Федерации должно находить соответствующее отражение в содержании части первой статьи 3 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», что в полной мере соответствует требованиям законодательной техники.
В связи с чем, на наш взгляд, возникает своего рода коллизия между пунктом 7 части первой и частью второй статьи 3 федерального конституционного закона, так как фактически в первом случае устанавливается принцип открытости в закреплении полномочий Конституционного Суда Российской Федерации, а во втором — напротив, презумпция закрытости перечня полномочий.
Так, в силу пункта 7 части 1 существует возможность осуществления полномочий, предусмотренных иными федеральными конституционными законами, а согласно части 2 данная возможность предоставляется только в случае внесения изменений в Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации».
По нашему мнению, такое несоответствие возникает лишь в связи с неправильным использованием законодателем теоретической терминологии, а именно понятий «полномочие» и «компетенция».
В данном случае более удачным считаем закрепление термина полномочия. При этом, часть вторая будет звучать следующим образом: «полномочия Конституционного Суда Российской Федерации могут быть изменены не иначе как путем внесения изменений в данный конституционный закон». Следовательно, в такой ситуации «изменения» будут касаться не собственно перечня полномочий (их увеличения или уменьшения), как в случае применения дефиниции «компетенция», а самих полномочий.
Следует заметить, что на законодательном уровне существует пример данного рода. В частности, часть 2 статьи 2 Федерального конституционного закона от 05 февраля 2014 года № 3-ФКЗ «О Верховном Суде Российской Федерации» в редакции от 15 февраля 2016 года содержит именно такую формулировку.
В качестве третьей особенности считаем необходимым отметить, что Конституционный Суд Российской Федерации решает исключительно вопросы права (часть 3 статьи 3).
Фактически данная норма сводится к тому, что Конституционный Суд Российской Федерации при осуществлении конституционного судопроизводства воздерживается от установления и исследования фактических обстоятельств во всех случаях, когда это входит в компетенцию других судов или иных органов.
Деятельность Конституционного Суда Российской Федерации не образует рассмотрение дел в порядке кассационной, апелляционной либо надзорной инстанции по отношению к судам общей, административной и арбитражной юрисдикции; не направлена на проверку обоснованности и законности вынесенных судебных актов. Тем не менее, решения других судов и иных органов, устанавливающих такие фактические обстоятельства, имеют преюдициальное значение для Конституционного Суда Российской Федерации [3, C. 25].
С другой стороны, Конституционный Суд Российской Федерации вправе самостоятельно устанавливать и исследовать фактические обстоятельства при рассмотрении конституционного дела в том случае, когда это входит в его компетенцию. В частности, исходя из предметов ведения, это возможно при установлении и исследовании фактических обстоятельств, касающихся:
— соблюдения порядка подписания, заключения, принятия, опубликования или введения в действие нормативных актов (пункт 3 части первой статьи 86);
— разрешения споров о компетенции (пункт 7 части первой и пункт 1 части второй статьи 93);
— конкретных дел по жалобам граждан и другие (часть вторая статьи 96 и пункт 2 статьи 97) [7].
Тем не менее, истинная цель конституционного контроля в любом случае заключается в выявление конституционного смысла действующего права — абстрактное, а не конкретное [6].
При этом, Суд при разрешении дел руководствуется общеправовыми (универсальными) принципами, как закрепленными, так и не закрепленными в Конституции Российской Федерации, самой Конституцией, общепризнанными принципами и нормами международного права [2].
Такой подход обусловил формирование института конституционно-правовых позиций как конституционно-правового основания для выводов, содержащихся в резолютивной части итоговых решений Конституционного Суда Российской Федерации.
Исходя из данных особенностей, можно дать следующее определение понятию полномочия Конституционного Суда Российской Федерации: «полномочия Конституционного Суда Российской Федерации — это закрепленные Конституцией Российской Федерации, Федеральным конституционным законом «О Конституционном Суде Российской Федерации», а также иными федеральными конституционными законами, федеративным договором, договорами о разграничении предметов ведения и полномочий между федеральными и региональными органами власти, права и обязанности Конституционного Суда Российской Федерации по осуществлению функции конституционного контроля, возложенные в целях защиты основ конституционного строя, основных прав и свобод человека и гражданина, обеспечения верховенства и прямого действия Конституции Российской Федерации на всей территории Российской Федерации. При этом, полномочия Конституционного Суда Российской Федерации по вопросам ведения в совокупности образуют его компетенцию».
Литература:
- Бялкина, Т. М. Компетенция местного самоуправления: проблемы теории и правового регулирования. Монография / Бялкина Т. М. Воронеж. 2006. С. 81.
- Виноградов, Т., Иванов, Л. Обзор постановлений, вынесенных Конституционным Судом Российской Федерации // Сравнительное конституционное обозрение. 2017. № 2. С. 139.
- Гаджиева, Г. А. Комментарий к Федеральному конституционному закону «О Конституционном Суде Российской Федерации» (постатейный). М., 2012. С. 35.
- Глазкова, П. С., Поперина, Е. Н. Соотношение понятий «предметы ведения», «вопросы местного значения», «компетенция» органов местной власти // Научное сообщество студентов XXI столетия. Гуманитарные науки: сб. ст. по мат. XVI междунар. студ. науч.-практ. конф. № 1(16). URL: http://sibac.info/archive/guman/1(16).pdf (дата обращения: 15.09.2022).
- Мазуров, А. В. Комментарий к Федеральному конституционному закону «О Конституционном Суде Российской Федерации» (постатейный). 2-е изд., перераб. и доп. М., 2009. С. 21.
- Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 23 февраля 1999 г. № 4-П «По делу о проверке конституционности положения части второй статьи 29 Федерального закона от 3 февраля 1996 г. «О банках и банковской деятельности» в связи с жалобами граждан О. Ю. Веселяшкиной, А. Ю. Веселяшкина и Н. П. Лазаренко» // Вестник Конституционного Суда РФ. № 3. 1999.
- Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 20 февраля 2002 года № 48-О «По жалобе гражданина Щепачева В. А. на нарушение его конституционных прав пунктами 1 и 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации» // Вестник Конституционного Суда РФ. № 4. 2002.
- Судебные и нормативные акты РФ. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://sudact.ru/practice/sudebnaya-praktika-po-ugolovnym-delam/ (дата обращения: 15.09.2022).
