Коррупция — одно из тех явлений, с которыми человечество сталкивается на протяжении всей своей истории. Дошедшие до нас правовые памятники позволяют заключить, что она зародилась в период формирования первых государственных образований в Египте, Индии, Китае в III–II тыс. до н. э.
Первые упоминания о коррупции можно встретить в архивах древнего Вавилона (вторая половина XXIV в. до н. э.) и в Законах вавилонского царя Хаммурапи. Уже тогда многие исследователи и государственные деятели ассоциировали коррупцию с противоправной деятельностью «государевых людей» — государственных служащих, стремящихся в обход закона улучшить свое материальное положение. Более того, в некоторых случаях провозглашалась едва ли не презумпция виновности государственного служащего в правонарушениях и преступлениях коррупционного характера.
В современном мире коррупционные проявления отмечаются не только в государственных органах, но и в коммерческих организациях. Из национальной бизнес-среды коррупция быстро переходит на транснациональный уровень. Это искажает ситуацию на рынках, деформирует гражданский оборот, что негативно отражается на экономическом росте, подрывает демократию и верховенство закона [1].
Результаты проведенного Генеральной прокуратурой РФ социологического опроса свидетельствуют о том, что большинство опрошенных считают проблему коррупции серьезной (80 %) и подавляющее большинство (86,8 %) одобряют государственную политику по ужесточению мер в отношении коррупционеров[1].
Любое коррупционное деяние имеет как минимум две стороны -получатель незаконной выгоды и тот, кто ее предоставляет. К субъектам коррупции в соответствии с антикоррупционным законодательством Российской Федерации относятся в том числе юридические лица [2].
Проведенные исследования показывают, что в коммерческих юридических лицах очень часто возникает конфликт интересов между личными интересами топ-менеджеров и интересами самих организаций. [3; 13]
При этом основные бенефициары этих организаций испытывают негативные последствия от коррупционных проявлений со стороны лиц, осуществляющих в таких организациях управленческие функции, как и все общество — от участников коррупционных процессов на государственном уровне.
Социологические исследования позволили выявить и самую распространенную схему коррупции в бизнесе — «откат» (взятка лицу, принимающему решение о расходовании средств на предприятии, за выполнение им соответствующих должностных обязанностей). [4; 14]
Наиболее сложные схемы, в которых «откат» сочетается с другими коррупционными действиями, применяются в строительстве, а также в розничной торговле. Используются данные практики и в деятельности служб управления персоналом («откат» за прием на работу), в страховании (взятки сотрудникам страховых организаций, принимающим решение о выплате страховой суммы, составляющей определенный процент от этой суммы), в банковском деле (при выдаче кредитов), рекламе и т. д.
Были выявлены и иные возможные формы коррупционных действий в бизнесе: приемка несуществующих услуг и невыполненных работ; создание неконкурентной среды при закупках; использование при строительстве более дешевых материалов, чем было указано в смете на осуществление работ по договору строительного подряда и, соответственно, оплачено заказчиком; изначальное завышение стоимости строительных работ и (или) услуг, которые производятся организацией, где лицо, принимающее решение о закупке, имеет коммерческий интерес, и др. Следует отметить, что при взаимодействии коммерческих организаций с органами власти инициаторами реализации коррупционных практик в ряде случаев выступают представители именно бизнес-сообщества. [5]
Указанные явления характерны для многих стран, поэтому выстраивая свою антикоррупционную политику, они наряду с совершенствованием механизмов противодействия коррупции в публичной сфере реализуют меры, направленные на криминализацию коррупции в частном секторе с введением самостоятельных статей уголовного кодекса. В настоящее время эта тенденция отмечается в Германии, США, Франции, Норвегии, Греции, Дании, Хорватии, Боснии и Герцеговине, Эстонии и других странах [3, с. 8].
Борьба с коррупцией в государственном и негосударственном секторах строится на общих началах публичности и прозрачности деятельности, недопущения конфликта интересов, контроля и ответственности лиц.
Все большее внимание решению проблем противодействия «деловой коррупции» уделяется на наднациональном и международном уровнях. Международные организации универсального и регионального уровня (как межправительственные, так и не правительственные) разрабатывают и принимают большое количество международных правовых актов, а также актов рекомендательного характера, направленных на активизацию деятельности бизнес-сообщества по недопущению проявлений коррупции в отдельных организациях и компаниях, а также на принятие коллективных мер. Так, КПК ООН определяет перечень мер, которые каждое государство-участник согласно основополагающим принципам своего внутреннего законодательства может принимать для предупреждения коррупции в частном секторе. В их числе:
– содействие сотрудничеству между правоохранительными органами и соответствующими частными организациями;
– содействие разработке стандартов и процедур, предназначенных для обеспечения добросовестности в работе частных организаций;
– содействие прозрачности в деятельности частных организаций, включая в надлежащих случаях меры по идентификации юридических и физических лиц, причастных к созданию корпоративных организаций и управлению ими;
– предупреждение возникновения коллизии интересов;
– обеспечение того, чтобы частные организации с учетом их структуры и размера обладали эффективными механизмами внутреннего аудиторского контроля для оказания помощи в предупреждении и выявлении коррупционных деяний, и чтобы счета и требуемые финансовые ведомости таких частных организаций подлежали соответствующим процедурам аудита и сертификации и др.[2]
В нашей стране одно из первых нормативных ограничений коррупционных действий было введено Петром I. Именно он, учитывая распространенность взяточничества как наиболее опасной формы корыстного злоупотребления служебным положением, установил запрет «всем чинам, которые у дел приставлены великих и малых, духовных, военных, гражданских, политических, купецких, художественных и прочих, какое звание они ни имеют, дабы не дерзали никаких посулов казенных и с народа сбираемых денег брать» и уголовную ответственность не только за получение, но и за дачу взятки. Попытки выявления причин и факторов, порождающих коррупцию, а также правового регулирования борьбы с ней предпринимались и иными правителями Российской империи [6].
Проблема противодействия «деловой коррупции» все еще далека от разрешения. Ни одна организация не застрахована от проявлений коррупции, как во внешнем контуре своей деятельности, так и во внутреннем. Коррупция серьезно ухудшает функционирование любой бизнес-структуры, порождая широкий спектр критических рисков — от потери ценных для организации активов (финансовых, товарно-материальных, интеллектуальных) до значительных имущественных издержек, связанных с возможными обвинениями в коррупции и последующими штрафными санкциями, а также может испортить ее имидж. Взяточничество в процессе распределения тендеров и контрактов приводит к привлечению некомпетентных подрядчиков. В связи с распространением негативной информации потенциальные клиенты могут потерять доверие к компании и к ее продуктам, что влечет потерю клиентов и деловых партнеров. Коррупция в процессе трудоустройства работников чревата наймом некомпетентных сотрудников, деморализацией коллектива и снижением эффективности бизнес-процессов.
На рубеже XX–XXI вв. активно формируется международное правовое регулирование противодействия коррупции, а также множество стандартов в смежных областях, в том числе в сфере борьбы с отмыванием денег и бухгалтерского учета. На заре их становления требования к корпоративным системам внутреннего контроля и учета были практически не развиты. Международное сотрудничество в случаях расследования и судебного преследования было ограничено как юридическими, так и практическими барьерами, включая банковскую тайну, а также отсутствие опыта у обвинителей в работе по выявлению и расследованию сложных транснациональных коррупционных преступлений.
Проблема усугублялась тем, что на протяжении длительного времени коррупция считалась неизбежной и даже полезной в развивающихся странах в той мере, в какой она удешевляла производство, облегчала и ускоряла деловые операции, обеспечивала транснациональным корпорациям доступ на рынки развивающихся государств. В экспертных исследованиях отмечается, что лишь к 1990-м гг. коррупция стала рассматриваться не как движущая сила экономики, а как препятствие. [7]
Проявления коррупции сопровождались не только ослаблением верховенства права, появлением транснациональных коррупционных практик, подрывом финансовой стабильности государств незаконными финансовыми операциями по выводу и легализации коррупционных доходов, но и процессами деформации гражданского оборота. Исследователи-ли констатируют, что «коррупция больше не рассматривается как проблема слаборазвитых стран, а является предметом международной озабоченности» [8].
В юридической литературе описывается многоярусность международных обязательств государств, включающих в себя базовые и специальные антикоррупционные стандарты, принятые и продолжающие совершенствоваться в рамках ООН и других международных организаций, в том числе региональных (Совет Европы — СЕ), а также отраслевых (ОЭСР). Классификация международных антикоррупционных стандартов проводится, как правило, в зависимости от субъекта, принявшего международно-правовой документ, и сферы его действия. В соответствии с данным подходом выделяются:
1) принятые международными организациями универсальные международные соглашения, предписания которых распространяются на государства, входящие в данные организации;
2) принятые международными организациями региональные международные соглашения, предписания которых распространяются на государства, входящие в данные организации;
3) юридически обязательные акты международных межправительственных организаций;
4) рекомендательные акты международных межправительственных организаций;
5) рекомендательные акты международных неправительственных организаций.
Антикоррупционные нормы, адресованные коммерческим организациям, постепенно начали формироваться в рамках утилитарного подхода к защите бизнеса, связанного с ценностными обязательствами правительств и НПО2 [8].
Процессы международной экономической интеграции и глобализации ознаменовались бурным развитием международного правового регулирования противодействия коррупции, связанного с осознанием международным сообществом масштабов этой угрозы. Так, в мае 1994 г. Совет министров ОЭСР принял Рекомендацию Совета о взяточничестве в международных деловых операциях. Членам Совета было рекомендовано предпринять конкретные и значимые шаги для внесения поправок в свои законы, налоговые системы, требования к ведению бухгалтерского учета и отчетности и процедуры государственных закупок. [9]
Глобализация и преобладание рыночной модели экономики создают климат, благоприятствующий открытости, прозрачности, основанный на принципах конкуренции и подотчетности. Некоторые авторы говорят об «антикоррупционном глобальном управлении», предполагая наличие отдельной «антикоррупционной индустрии». [10]
Конвенция ОЭСР по борьбе с подкупом иностранных публичных должностных лиц в международных деловых операциях 1997 г. обязала подписавшие ее страны внедрить обширный перечень мер, запрещающих взяточничество и отмывание денег при осуществлении международных коммерческих сделок. Впоследствии эти меры получили развитие в универсальной КПК ООН в 2003 г., которая предусмотрела дополнительные обязательства по обеспечению прозрачности закупок и в настоящее время представляет собой международное обязательство по борьбе с коррупцией. [11]
КПК ООН — первый глобальный инструмент предупреждения коррупции и борьбы с ней, основанный на широком международном консенсусе. Отличительной особенностью становления международно-правового регулирования противодействия коррупции в сфере бизнеса стала жесткая конкуренция международно-правового и национального правового регулирования со стороны правовых систем стран преимущественно англосаксонского блока, придающих своим национальным актам значение экстерриториального применения.[3]
Таким образом, на планете устанавливается определенный порядок, благоприятствующий действиям и инициативам одних государств и запретительный для других [12].
Универсальные и региональные международные организации (ООН, СЕ, ГРЕКО1, ОЭСР, СНГ и др.) провели обширную работу по формированию международных антикоррупционных стандартов, направленную в том числе и на создание международно-правовых основ противодействия коррупции в сфере бизнеса. Результатом этой деятельности стало принятие свода международных документов как обязательного, так и рекомендательного характера.
Анализ международных и национальных практик оценки и создания инвестиционного климата позволил сделать вывод о том, что, несмотря на возможности страны обладать значительными природными ресурсами, квалифицированной рабочей силой и проч., ее инвестиционная привлекательность во многом будет зависеть от уровня коррупции в государственном управлении и бизнес-среде. Только непротиворечивые национальные регуляторные нормы и инвестиционное законодательство, основанное на международно-правовых инвестиционных стандартах, прозрачная и предсказуемая правоприменительная (в том числе судебная) практика, последовательная антикоррупционная и социально ориентированная политика российских компаний при активной поддержке профильных агентств по поощрению инвестиций позволят повысить инвестиционную привлекательность государства для долгосрочных инвесторов.
Литература:
- Гайдар Е. Т. Власть и собственность: смуты и институты. Государство и эволюция. СПб., 2009. С. 323.
- Федеральный закон от 25 декабря 2008 г. № 273-ФЗ «О противодействии коррупции» // СЗ РФ. 2008. № 52 (ч. I). Ст. 6228.
- Коррупция: природа, проявления, противодействие: монография / отв. ред. Т. Я. Хабриева. М., 2012. С. 486–575;
- Криминологическая характеристика «откатов» в современной России: монография / [А. Л. Аристархов и др.]; под общ. ред. Р. В. Жубрина; Науч.исследовательский ин-т акад. Генеральной прокуратуры Российской Федерации. М., 2016;
- Гольберт В. В., Костюковский Я. В., Прокопьев В. Н. Эксцесс коррупции. Иркутск, 2006.
- Варфоломеева Н. П. Исторический опыт борьбы с коррупцией // Основы экономики, управления и права. 2013. № 5. С. 8–13.
- Anagostou et al. (2014). Background report on international and European law against corruption. P. 67.
- Luciano Vaz Ferreira, Fabio Costa Morosini, The implementation of international anticorruption law in business: legal control of corruption directed to transnational corporations. Austral: Brazilian Journal of Strategy & International Relations. V. 2. No 3. Jan-Jun 2013. P. 241–260.
- URL:https://www.oecd.org/corruption/anti-bribery/Australia-Phase-4-ReportENG.pdf
- Sampson Steven (2010). The anti-corruption industry: from movement to institution. Global Crime Vol. 11. No 2. P. 261–278.
- URL: http://www.oecd.org/corruption/oecdantibriberyconvention.htm
- Тютюнник И. Г. Иностранные инвестиции как фактор экономической безопасности России // Безопасность бизнеса. 2014. № 2. С. 9–12.
- Противодействие коррупции: новые вызовы: монография / С. Б. Иванов, Т. Я. Хабриева, Ю. А. Чиханчин [и др.]; отв. ред. Т. Я. Хабриева. М.: Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации. М., 2016.
- Иванова А. А. Коррупция в сфере российского предпринимательства // Актуальные проблемы экономики и права. 2013. № 3. С. 204–211.
[1] Во исполнение п. 8 Комплексного плана совместных мероприятий по антикоррупционному просвещению и формированию в обществе нетерпимости к коррупционному поведению на 2018–2019 годы, утвержденного Генеральным прокурором РФ 21 августа 2018 г., проведен социологический опрос об оценке эффективности применяемых антикоррупционных мер, направленных на предупреждение и профилактику коррупционных проявлений, в котором приняли участие более 38 тыс. респондентов.
[2] Пункт 2 ст. 12 КПК ООН
[3] Закон о коррупции за рубежом (Foreign Corrupt Practices Act) — федеральный закон США о борьбе с коррупцией в международной деятельности, имеющий экстерриториальное действие, то есть его юрисдикция распространяется за пределы территории США.
