Конструктивизм, громко заявивший о себе в 90-е годы прошлого столетия и ставший основной методологической рамкой изучения международных отношений всего десятилетия, когда господствующие рационалистские теории неореализма и неолиберализма не смогли предсказать и объяснить конец Холодной войны и распад Советского Союза, с наступлением века XXI начал претерпевать значительный кризис. В данном эссе будут кратко рассмотрены основные методологические особенности конструктивисткой теории, а также выявлены основные проблемы применения данного подхода к изучению международных отношений.
Одной из важнейших методологических особенностей конструктивизма является его значительное внимание вопросам теории познания. Конструктивизм, а его следует определить как одну из постпозитивистских теорий наряду с феминизмом, постколониализмом и другими, во многом развивался из спора с неолиберализмом и неореализмов, которые основываются на позитивистском подходе, разработанным в начале XIX века Огюстом Контом. В основу позитивизма Конта лег эмпиризм — опора на проверяемы опытом суждения. Однако представители конструктивизма считают, что общественные явления, как и взаимоотношения акторов на международной арене слишком сложны, чтобы объяснять их исключительно при помощи эмпирических конструкций. Впрочем, стоит отметить, что приписывать современной науке о международных отношениях слабостей позитивизма времен Конта некорректно ввиду значительного развития общественных наук за более, чем полтора века.
В отличии от теорий неореализма и неолиберализма конструктивизм начал делать упор на субъективные факторы восприятия реальности. Так, Александр Вендт, один из ключевых исследователей социального конструктивизма, в своей работе «Социальная теория мировой политики» полагал, что разделяемые обществом идеи больше, чем материальные факторы и объективная реальность, влияют на человеческие ассоциации, идентичность и интересы, в том числе национальные [7]. Однако в конструктивизме не только субъективное восприятие реальности влияет на индивида, но и сами индивиды конструируют реальность вокруг себя. Например, Николас Онуф, который еще в 1980-х годах предложил само понятие «конструктивизма», писал о том, что «человек и общество творят, конструируют и определяют друг друга» [6]. Такой взгляд конструктивистов на теорию познания создал так называемый «рефлективистский поворот» в изучении международных отношений: предмет и субъект познания в конструктивистском подходе неотделимы друг от друга, что сделало поиск истинности фактически невозможным. Невозможность выявления абсолютной истины по мнению конструктивистов ставит перед наукой о международных отношениях задачу в налаживании диалога между различающимися точками зрения [2]. Впоследствии это станет одной из причин кризиса в использования подхода для изучения международных отношений.
Второй яркой особенностью методологии конструктивизма является включение в нее дискурсивного анализа, появившегося в другой науке — лингвистической. Основной идеей дискус-анализа, разработанного теоретиками Э. Лакно и Ш. Муффом, служит то, что дискурс, как социально воспроизводимые группы идей и значений, закрепившиеся в определенном сообществе, формирует мир вокруг нас. Применение методологии дискус-анализа гармонично сочетается с вполне позитивистским, но переосмысленным Александром Вендтом, структурным подходом. Структура, которая в парадигме неореализма и неолиберализма, является явлением материальным, у Вендта становится социальной структурой, основанной на взаимодействии между идентичностями [4]. Смена идентичностей и смена дискурса представляет собой основу развития мировой политики, а также истории теории международных отношений.
Исследование идентичностей привело конструктивистов к приданию особой роли взаимодействия «Я/Другой» в рамках изучения мировой политики. Среди политологов, которые внесли в это явный вклад, можно назвать, например, американских исследователей Майкла Джозефа Шапиро и Дэвида Кэмпбэлла. Оба они показали, как процесс формирования коллективных идентичностей, основанный на противопоставлении и сравнении «Я» враждебному «Другому и на легитимизации первого за счет последнего, влияет на выработку государствами внешнеполитической стратегии и проведение ими внешней политики [3]. Стоит отметить, что в современной российской науке о международных отношениях конструктивистская концепция «Я/Другой» активно применяется в рамках исследования двухсторонних отношений между государствами или между государством и негосударственным актором, например, российско-американских отношений или проблемы международного терроризма.
Сейчас следует перейти от описания методологии конструктивизма к наиболее проблемным моментам применения данного подхода в науке о международных отношениях и в политической практике. Начать можно с уже указанного философского релятивизма — отсутствию возможности абсолютной истины и, следовательно, необходимости стремления к ней. Эта особенность предает науке о международных отношениях в парадигме конструктивисткой методологии «понимающий», а не «объясняющий» характер. Конструктивизм отрицает возможность познания и объяснения процессов, которые исследует наука о международных отношениях, отставляя за ней лишь право объяснять смысл этих процессов для акторов. По мнению политолога Влада Кравцова конструктивизм как постпозитивистский подход «отрицает возможности научного роста и кумуляции знаний», что приводит к отсутствию некой дополнительной и самостоятельной ценности конструктивистских исследований [1]. Как утверждает Кравцов, самоцелью таких исследований стал поиск смысловых факторов и локализация процессов. Проще говоря, характерная для конструктивизма палитра смыслов и точек зрения не приводит к подведению итогового результата, а значит, делает бессмысленной саму работу исследователей.
Отсутствие стремления к познанию абсолютной истины в значительной степени ограничивает возможности для исследований, а также использования в их количественных методов, которые традиционно опираются на эмпирическую базу. Как уже было сказано, эмпирический подход, свойственный рационалистическим теориям, основанных на предложенной позитивизмом О. Конта методологии, отрицается конструктивистами. Традиционно на этот факт уделяют большое внимание критики конструктивизма, ведь именно количественные исследования считаются образцовыми в современной академии: она подтверждены статистикой, верифицируемы и фальсифицируемы. Более того, они позволяют отойти от локализации процессов, которая свойственна конструктивистским качественным исследованиям.
Соединение рационализма и релятивизма, а также использование количественных методов в исследованиях, в которых применялась бы конструктивистская методология, пытался реализовать уже упомянутый Александр Вендт в рамках концептуализации так называемого умеренного конструктивизма. Однако по мнению политолога Андрея Казанцева попытка создания Вендтом и его последователями умеренного конструктивизма как синтеза понимания и объяснения привела к «ловушке» для подхода, так как применения количественных исследований с использованием конструктивистских подходов оказалось нежизнеспособным [1].
Критика конструктивизма касается и проблемы недостаточной определенности основных концепций, ключевой из которых является «идентичность». В рассматриваемом подходе идентичность определяет действия и интересы акторов, однако теоретики конструктивизма не смогли дать точное определение термину, пришедшему скорее из области социальной психологии, чем политических наук. В работе Конышева, Сергунина и Субботина под сомнение ставится и тезис об отсутствии какой-либо необходимости четкого формулирования механизмов возникновения и развития коллективной идентичности. По мнению авторов, в ситуации неясности базовых концепций конструктивизма этот подход становится проигрышным по сравнению с традиционными [2]. Например, экспертное и политическое сообщество будет скорее оперировать реалистской концепцией «национального интереса», нежели принимать конструктивистское понимание интереса, который появляется из взаимодействия коллективных идентичностей.
В последнем тезисе затрагивается еще одна проблема, связанная с применением конструктивизма в политической практике и науке о международных отношениях. Кратко ее можно охарактеризовать как проблему выстраивания коммуникативного акта. Концептуальные разработки конструктивистов 90-х годов хотя и были ярким дуновением в теории международных отношений, но оказались слишком сложны для понимания не только в среде профессиональных политиков, но и в академической среде. В то же время в отличии от конструктивизма реализм предлагает понятный и доступный обширному кругу людей набор терминов, призванных описать политические реалии, среди которых национальный суверенитет, национальное государство, суверенитет. Кроме того, вопреки укорененным среди политических элит представлениям конструктивизм отрицает государство как данность, указывается на принципиальное значение социальных норм, содержание которых может трактоваться по-разному, а также отрицает прогрессивную природу исторического развития, принятую в либеральном подходе и часто затрагиваемую в речах крупных политиков.
Многие исследователи сходятся во мнении, что кризис конструктивистской модели в рамках науки о международных отношениях говорит в том числе о кризисе самой науки в целом. Оторванность классических подходов неореализма и неолиберализма от реальной политической практики и сложности применения конструктивизма приводят к своеобразной эклектике теорий и методологий: исследователи применяют то классические методы и концепты реализма и либерализма, то прибегают к более сложным конструктивистским моделям, что не может не говорить об упадке в сфере изучения международных отношений.
Литература:
- Казанцев А., Кравцов В. Современный конструктивизм. Два суждения об одной методологии. [Электронный ресурс]. // Гефтер. 14.12.2016. URL: http://gefter.ru/archive/20402 (дата обращения: 30.03.2021)
- Конышев В. Н., Сергунин А. А., Субботин С. В. Социальный конструктивизм о проблемах безопасности // Теории и проблемы политических исследований. 2016. No 3. С. 94–112.
- Павленко О. В. Конструктивистский подход к исследованию международных отношений: возможности и пределы // Вестник РГГУ. Серия: Политология. История. Международные отношения. 2015. С.53–67
- Сафронова О. В. К вопросу о генеалогии конструктивизма в теории международных отношений. [Электронный ресурс] // Университет Лобачевского. URL: http://www.unn.ru/pages/e-library/vestnik_soc/99990201_West_soc_2006_1(5)/68.pdf (дата обращения: 30.03.2021)
- Сергеев В. М., Казанцев А. А., Медведева С. М. Кризис конструктивизма и методологические проблемы изучения международных отношений. — Полис. Политические исследования. 2019. No 5. С. 56–70.
- Onuf N. 1995. Intervention for a Common Good. — Beyond Westphalia? State Sovereignty and International Intervention. Ed. by Mastanduno M., Lyons G. Baltimore: Johns Hopkins University Press. P. 34 -58. https://doi.org/10.7202/703607ar
- Wendt A. 1999. Social Theory of International Relations. Cambridge: Cambridge University Press.
