Ключевые слова: материнство, ребенок, роль, ролевой конфликт, дети с ограниченными возможностями, социальная роль, внутриличностный конфликт, женщины.
Начиная с XX века Западная культура, а в последующем и мировая культура в целом, переживает не только техническую революцию, но и революцию социальную основанную на глобальной перестройке общества в отношении семьи, брака, социальных ролей и места женщины во всех сферах жизни. Роль женщины перестаёт ограничиваться только заботой о супруге, детях, решением бытовых задач. Женщины начинают играть значительную роль во всех областях культурной и общественной жизни. Длительный период изменения общественной мысли привёл к существенному росту прав и свобод для женщин. Но, к сожалению, подобная модернизация общества не смогла решить ряд важных общественных и психологических проблем, которые выделяют, как исследователи 20 века, так и учёные 21 века. К таким проблемам можно отнести:
– двойную нагрузку замужних женщин, в их обязанности по-прежнему входят основная забота о детях и бытовом устройстве семьи;
– финансовую и социальную незащищенность при разводе, где, как правило, женщина может рассчитывать на незначительную материальную помощь от бывшего супруга, а обязанности по развитию и воспитанию детей возлагаются на мать в большей степени, чем на отца;
– социальная и финансовая незащищенность матери, воспитывающей ребенка с ограниченными возможностями;
– трудности адаптации к материнству и совмещению нескольких социальных ролей.
Вплоть до конца 20 века данными проблемами, в нашей стране, занимались социологи и специалисты в области демографии, только с конца 80-х годов начались исследования в контексте социальной психологии. Значительный вклад в понимании ролевого конфликта женщины внесли, такие авторы, как Алешина Ю. Е., Лекторская Е. В. [1], Гаврилица О. А. [3]. С начала 21 века проблема ролевого конфликта женщины стала рассматриваться другими отраслями психологических наук, в работах Корнеевой Е. Е., Шакировой Г. Ф. и др.
Для более глубокого разбора представленных выше проблем, необходимо обратиться к вопросу самого понятия ролевого конфликта. Ролевой конфликт вытекает из такого явления как роль, которую личность выполняет в социальных взаимоотношениях. Социальная роль включает в себя поведенческие нормы в той или иной культурной среде, обществе, группе в зависимости от статуса и индивидуально-личностных особенностей носителя роли. Человек редко ограничивается одной или несколькими ролями в обществе, как правило, многообразие ролей включает широкий диапазон, а их пересечение и наложение приводит к противопоставлению ролевых норм и требований. Российский психолог Гаврилица Оксана Александровна, описывая составляющие компоненты ролевого поведения, указывает, что исполнение социальной роли сложный процесс, в котором можно выделить следующие компоненты:
– когнитивный — включающий знание роли, представление о правах, обязанностях, нормах поведения входящих в исполнение роли;
– эмоциональный — степень вовлеченности и отношение к роли;
– поведенческий — открытое, наблюдаемое соблюдение роли.
Сложность в одновременном выполнении нескольких ролей, а также не выполнении одного из компонентов социальной роли может привести к возникновению ролевого и внутриличностного конфликта. Таким образом, ролевой конфликт — это личностный конфликт человека, в основе которого лежит внутренняя противоречивость, вызванная выполнением множества социальных функций, включающих в себя несоответствие ролевым ожиданиям и/или несовместимостью в проявлении качеств личности при выполнении нескольких социальных ролей. В концепции «ролевой напряженности», разработанной американским социальным психологом У. Гудом, чувство противоречия при реализации ролевых обязательств возникает в силу невозможности выбора ведущей и значимой роли личностью, а само чувство неудовлетворенности носит субъективный характер. По его мнению, освободится от ролевого конфликта возможно за счет ранжирования по значимости роли, а затрату времени поставить в зависимость от:
– значимости данной роли для самого индивида;
– положительных и отрицательных санкций, которые последуют за невыполнение ролей;
– реакции окружающих за отказ выполнения тех или иных ролей.
Исходя из изложенной концепции У. Гуда женщины совмещающие карьеру и материнство, должны, для избегания ролевого конфликта, выбрать ведущую роль, а выполнение остальных ролей ставить в зависимость от базовой роли. Но стоит предположить, что как раз выбор, ведущий роли становиться основой ролевого конфликта. Т. Ньюк считает, что личность избегает ролевого конфликта за счет того, что несовместимые роли «не пересекаются», а выполняются в разный временной диапазон и в разном месте. И действительно многие работающие женщины успешно совмещают карьеру и заботу о детях. Российский психолог Хоткина Зоя Александровна выделяет такие семейные роли, как жены, матери, хозяйки дома, бабушки. Западные социальные психологи Хофман Л. и Локкер Б., помимо вышеперечисленных, добавляют к семейным ролям — роли хозяйки, ответственного по уходу за младенцем, воспитателя детей, организатора развлечений, терапевта, ответственного за поддержание родственных связей [3]. При положительной семейной динамике, данные роли могут с легкостью выполняться каждым из супругов, создавая благополучную семейную систему. Если обратиться к проблеме женщин, воспитывающих детей с ограниченными возможностями, то становится очевидным, что они испытывают колоссальную нагрузку, связанную с уходом, развитием и поддержанием полноценной жизни ребенка. Им приходиться совмещать, помимо вышеперечисленных, следующие роли: мед. сестры, сиделки/няни, педагога, психолога, дефектолога и др. И для реализации данных ролевых функций необходимо совмещать противоречивые поведенческие паттерны, например, роль мед. сестры подразумевает не всегда приятные лечебные процедуры, которые вызывают у ребенка боль и дискомфорт, а поведение матери включает сочувствие и минимизацию болевых ощущений. В 2019 г. уполномоченный по правам ребенка Анна Юрьевна Кузнецова, заявила, что 80 % семей с ребенком инвалидом распадается, как правило, мать остаётся заботиться о ребенке с ограниченными возможностями, из этого можно сделать вывод, что ни о каком распределении семейных ролей речь не идёт, женщина вынуждена совмещать весь спектр поведенческих паттернов. Из чего следует, что выбор ведущей роли усложняется эмоциональным состоянием женщины, а избежание ролевого конфликта не может быть достигнуто за счёт разновременного выполнения обязанностей и функций.
В данной статье теоретический материал совмещен с прикладным опытом работы, основанным на практике психологического консультирования в медицинских и социальных учреждениях города Самары за период 2009–2020 годах. При опросе, большинство женщин воспитывающих детей с ограниченными возможностями, высказали мысль, что адаптировались и смирились к тем, что их «особенный ребенок» требует больше внимания, сил и заботы, однако женщины, имеющие высшее образование отмечали, что испытывают неудовлетворенность собственным уровнем развития, и размышляют о том, какие возможности самореализации им доступны. Также большинство опрашиваемых, женщин отметили, что у них значительно сузился круг общения, а на каком-то этапе они стали ощущать полную социальную изоляцию. Таким образом, роль матери для них стала ведущей, т. к. отказ от ее выполнения приведет к состоянию «ролевой напряженности» описанного У. Гудом, где отрицательные санкции и общественное порицание усилит негативное эмоциональное состояние. В тоже время матери детей с ограниченными возможностями в большей степени ограниченны в возможности реализации иных ролей за пределами семьи.
Обращаясь к концепции Бронфенбреннера, описывающей экологические модели влияния среды, мы видим, что развитие ребенка зависит от социального контекста. Первоначально социальные контакты ребенка ограничиваются матерью, но по мере роста младенца его социальные связи расширяются. На рисунке 1 представлена модель влияния среды. Ребенок и семья — это микросистема, которая является базовой для развития ребенка, но начиная с возраста примерно трёх лет, ребенку необходимо расширение социальных контактов до уровня мезосистемы, постепенно переходя к экзосистеме и макросистеме [6].
Рис. 1. Экологическая модель влияния среды по Бронфенбреннера
Попадая в ситуацию изоляции и ограничения мобильности мать и ребенок испытывают не только социальный дискомфорт, но и серьезные эмоциональные переживания. если для ребенка с инвалидностью состояние ограниченности социальной системы привычно, то для матери привыкшей к более широким социальным контактам такая длительная изоляция и ограничение микро- и мезосистемами может спровоцировать ряд эмоциональных трудностей.
Обращаясь к исследованиям российских психологов в области ближайшего окружения детей инвалидов, можно выделить ряд аспектов личности матерей детей с аномалиями развития.
Ткачева В. В. отмечает такие личностные особенности, как сензитивноть и гиперсоциализация. Сензитивность характеризуется повышенной эмоциональной чувствительностью, ранимостью, обидчивостью. Гиперсоциализация включает в себя такие качества, как заостренное чувство ответственности, долга, трудность компромиссов. Такие контрастные черты отражают внутриличностный конфликт, заключающийся в замкнутости, настороженности и отсутствия непринужденности в общении.
В работах таких психологов, как А. И. Захаров, В. Н. Мясищев, В. Е. Рожнов, А. С. Спиваковская, В. В. Столин, И. С. Багдасарьян, Т. Г. Богданова, А. Я. Варга, В. Н. Волковская, В. В. Ковалев, Б. Д. Корсункая, Н. Б. Лурье, Н. В. Мазурова, А. М. Прихожан, Ф. Ф. Рау, Е. А. Савина [8], отмечаются следующие черты личности матерей детей инвалидов:
– сверхконтроль;
– пессимистичность;
– нетерпимость;
– высокий уровень притязаний;
– эмоциональная захваченность какой-либо идеей;
– застревание, как в негативных эмоциях, так и ситуациях;
– сниженная самооценка;
– тревожность, как черта личности.
Большинство таких матерей нуждается в одобрении, эмоциональной теплоте, и поддержки в общении. Гаврилица О. А. [3] выделяет следующие пути снижения ролевого и внутриличностного конфликта:
– изменение социально — экономических условий жизни женщины;
– структурные изменения в семейной системе;
– изменение установок, ценностных ориентаций, выработка эффективных психологических стратегий самой женщиной.
Данные стратегии могут быть эффективны только при комплексном подходе и более глубоком понимании личностных характеристик женщин воспитывающих детей с ограниченными возможностями. В социальных взаимоотношениях переход от микросистемы к макро- экзо- и мезасистемам происходит автоматически и практически не имеет препятствий, в ситуации, где семья воспитывает ребенка с ограниченными возможностями такой переход может затрудняться. Мы считаем, что изменения в мезасистеме, а именно в области культуры, будут способствовать более успешному преодолению внутриличностного конфликта женщин, воспитывающих ребенка с ограниченными возможностями. Для решения этой сложной задачи необходимы более глубокие научные междисциплинарные исследования, включающие в себя такие области, как педагогическая психология и социальная психология.
Литература:
- Алешина Ю. Е., Лекторская Е. В. Ролевой конфликт работающей женщины //Вопросы психологии. 1989. № 5
- Винникотт Д. В. Ребенок, семья, внешний мир / Пер. с англ. А. Багрянцева, М.: Изд-во «Институт Общегуманитарных Исследований», 2015. − 256 с.
- Гаврилица О. А. Чувство вины у работающей женщины // Вопросы психологии. 1998. — № 4. — С. 45–61.
- Захаров, А. И. Происхождение детских неврозов и психотерапия / А. И. Захаров. — М.: Каро, 2006. — 672 с.
- Кигай Н. Материнство как профессия // Свободная мысль. 1995. — № 5. — С. 27–31.
- Маневский С. Е. Зыбкие образы души. Игра, культура, терапия. — Ижевск: Изд-во ERGO, 2017. — 244 с., 16 с. цв. ил.
- Мэш Э., Вольф Д. Детская патопсихология. Нарушение психики ребенка. — СПб: Изд-во ПРАЙМ-ЕВРОЗНАК, 2003. — 384 с.
- Мягкова М. А. Психологические типы одиноких матерей //Психологическое образование в России. 2012. — № 6 — С. 78–83
- Харитонова Т. И. Обзор основных методов коррекции детско-родительских отношений в отечественной психологии // Международный научный журнал «Символ науки». 2016. — № 11 — С. 185–187.
