Данная статья посвящена анализу христианских аспектов темы смерти, а именно ‒ мотива греха, составляющего сюжетную основу повести Роальда Дала «Чарли и Шоколадная Фабрика».
Ключевые слова: детская литература, литература Великобритании, тема смерти, христианство, мотив греха, Р. Дал.
Часто произведениям Р. Дала, как взрослым, так и детским, дают определение «macabre», что дословно означает «мрачный, жуткий». Однако, у него есть и другое значение, которое, как мне кажется, гораздо ближе работам Р. Дала: «наличие смерти в качестве субъекта: состоять или включать в себя воплощённое представление о смерти» («having death as a subject: comprising or including a personalized representation of death») [1]. Таким образом, смерть представляется предметом обсуждения (в данном случае ‒ произведения); «macabre» ‒ воплощённое представление о смерти.
Позиция Р. Дала по отношению к «недетским» темам, по моему мнению, наиболее ярко заметна в сборнике «Бунтующие рифмы» ( Revolting Rhymes , 1982) (или «Отвратительные стишки»), где он переиначивает известные детские сказки, преподнося их в «настоящем» виде, в отличие от оригинала, который был адаптирован для детей. Р. Дал опирается лишь на основу сюжетов сказок, трансформируя их в нечто гораздо более пугающее, и, нередко, кровавое. Так, принц в «Золушке» отрубает головы её сестрам, а Красная Шапочка сначала расправляется с волком из своей сказки, а потом одним выстрелом убивает волка из «Трех Поросят», после чего становится счастливой обладательницей не только двух волчьих шуб, но и нового «чемодана из свиной кожи» [2, p. 56].
Тема смерти в детских произведениях Р. Дала тщательно замаскирована, скрыта. Отчасти это произошло из-за того, что его детские произведения подвергались цензуре, их не печатали до тех пор, пока автор не изменял, а то и вовсе не вырезал, «неподобающие» отрывки. Так, «Джеймс и Чудо-персик» и «Ведьмы» Р Дала входят в список ста книг, больше всего подвергнувшихся цензуре в 1990–2000 годах. Оказались они там за то, что являлись «чересчур страшными для детей», а также за «жестокость», «сатанинскую тематику» и «пропаганду непослушания» [3, p. 139]. Из «Чарли и Шоколадной Фабрики» ( Charlie and the Chocolate Factory , 1964) были вырезаны множественные главы, в том числе одна под названием «Плавильня сладостей» («The Warming Candy Room»), в конце которой дети находятся в шаге от того, чтобы сгореть заживо [4].
В работах Р. Дала дети постоянно находятся в шаге от возможной смерти. И, представляется, что «Чарли и шоколадная фабрика» ‒ одно из самых показательных произведений автора. Фабрика Вилли Вонки ‒ дворец ужасов для непослушных детей. Сюжет вполне себе сказочный ‒ герои направляются в сказочную «страну», где проходят через определённые испытания; в конце же остается один, самый нравственный, невинный герой, который становится наследником и последователем Вонки, получив в придачу саму фабрику. Грег Литтманн называет это произведение «сюрреалистичным кошмаром, в котором дети по одному выбывают из группы, причём такими способами, которые подразумевают либо мучительную смерть, либо необратимое обезображивание» [5, p. 186].
Стоит начать с того, как именно представлена фабрика в повести. Фабрика Вонки ‒ «самая большая в мире», на ней производят самые вкусные сладости, и для обычного прохожего она кажется опустевшей ‒ никто не видел, чтобы человек входил или выходил за огромные железные ворота, и если бы не дым, валящий из трубы, и не «странное жужжание», то никто бы и не подумал, что фабрика все ещё работает. Помимо того, что фабрика снаружи кажется странно пустующей, она ещё и уходит под землю на бесчисленное количество этажей: «Все коридоры уходят вниз! Мы спускаемся под землю! Все самые важные цеха моей фабрики расположены глубоко под землёй! <...> На земле для них просто не хватило бы места... А здесь, под землёй, места сколько угодно. Мои владения не имеют границ. Надо только копать глубже и глубже» [6, с. 79].
Необходимо также обратить внимание на образ Вилли Вонки в контексте темы смерти. Он ‒ всемогущий глава фабрики. Он же нанял в своё время целое племя умпа-лумп, соблазнив их тем, чего они жаждали больше всего ‒ какао-бобами. Умпа-лумпы подчиняются каждому слову Вонки; они заперты на фабрике без возможности покинуть её ‒ по сути, находятся в некоем рабстве. Читатель также узнаёт, что на умпа-лумпах проводятся эксперименты ‒ когда Виолетта превратилась в чернику, Вилли Вонка посетовал, что он «двадцать раз испытывал эту жвачку на двадцати умпа-лумпах» [6, с. 122].
Для повести они несут самую важную задачу ‒ их песенки отражают моральную и, одновременно с этим, ужасающую сторону «исчезновения» детей. В их песенках заключён основной урок ‒ за каждый грех приходится нести наказание; с их помощью выражено то, чего не может сказать сам Вонка.
Сам же Вонка хладнокровен и спокоен, когда дети попадают в его заранее расставленные ловушки. Генри Келли в своей книге о Сатане и его образах в литературе говорит о том, что дьявол «приобретает некое виртуальное всезнание и вездесущность. Он всегда доступен, всегда готов увлечь и соблазнить каждого конкретного человека к совершению греха» [7, с. 300]. Как всезнающий дьявол, Вонка знает, как именно манипулировать детьми, какое искушение преподнести каждому из них. Расставляя им ловушки, он подталкивает каждого к совершению греха, а, соответственно, к «исчезновению», обезображиванию, а то и к потенциальной смерти.
При анализе «выбывших» детей также можно выявить особую закономерность: каждый «выбывший» ребёнок является олицетворением какого-то смертного греха. Стоит начать с первого такого персонажа ‒ Августа Глупа (в оригинале ‒ Augustus Gloop; gloop ‒ вязкое, часто липкое, вещество [1]). То есть, в оригинальном переводе фамилия довольно-таки говорящая. Его грех ‒ чревоугодие.
В главе, названной «Август Глуп попадает в трубу» Август выбывает из группы. После того, как Вонка своими словами о том, что на фабрике съедобно буквально всё, подталкивает Августа к несдерживаемому обжорству, тот падает в шоколадную реку, и его засасывает в трубу, ведущую в какой-то цех. Вонка говорит, что ничего страшного с ним не случится, если поторопиться. Но умпа-лумпы в оригинале поют песенку, в которой открыто говорится о том, что Августа ждёт недобрый конец под сотней ножей машины для изготовления ирисок, вследствие чего, потенциально, может появиться новый вкус ‒ идея, забавляющая Вилли Вонку.
В главе с вещим и мрачным названием «Прощай, Виолетта» читатель прощается ещё с одним ребёнком из группы ‒ Виолеттой Бьюргард. Её имя ‒ это своеобразная аллюзия на то, какой конец встретит Виолетта (один из вариантов перевода «violet» ‒ «лиловый», девочка покинет фабрику именно в таком цвете), а её смертный грех ‒ гордыня. Интересным может показаться и тот факт, что лиловый (или фиолетовый) цвет является одним из основных цветов литургических обрядов католической церкви. В нынешнее время фиолетовый цвет в основном используется во время Великого поста, Великой субботы, а также ‒ в таинстве исповеди, однако с 1960 по 1969 годы данный цвет был связан с заупокойными мессами, а также ‒ с днём поминовения усопших, который, в свою очередь, связан с чистилищем, где «очищаются» умершие. Основой праздника является учение о том, как верующие могут помочь душам, не до конца искупившим простительные (venial) грехи, молитвами [8]. Можно предположить, что «трансформация» Виолетты является своего рода очищением.
Во время своего интервью о том, как именно девочка нашла билет, её цель ‒ похвастаться своим рекордом по жеванию жвачки. На протяжении путешествия по фабрике она постоянно хвастается своим «талантом» и не забывает напомнить всем присутствующим о своих успехах и достижениях в этом тяжком деле. Вонка в очередной раз подталкивает ребёнка, Виолетта поддается соблазну попробовать экспериментальную жвачку и превращается в огромный синий шар.
Интересно также то, что Вонка, помимо нескольких жалких выкриков с просьбой остановиться, не предпринимает никаких действий, пока девочка превращается в гигантскую чернику: «...there was no saving her now» [9, p. 116]. Умпа-лумпы, увозящие Виолетту, в своей песенке поведывают историю о женщине, перекусившей себе язык, так как та не могла перестать жевать, и добавляют, что попытаются спасти Виолетту от такой же судьбы, если та, конечно, останется в живых после лечения (в чём они не очень уверены).
Следующая на очереди ‒ Верука Солт. Её имя вполне говорящее ‒ от латинского verrūca ‒ бородавка; Вонка говорит, что её имя означает «мозоль на пятке». Грех Веруки ‒ алчность. Избалованная богатыми родителями, Верука привыкла получать всё, что захочет, чаще всего ‒ с помощью истерик и криков. В самом начале путешествия по фабрике Верука устраивает истерику, упрашивая отца купить ей умпа-лумпу, затем ‒ лодку, и, наконец, в главе «Ореховый Цех» Верука выпрашивает белку. Зная, что Верука не знает слова «нельзя», Вонка в очередной раз подталкивает ребёнка на путь греха.
Белки набрасываются на девочку, и тащат её в дырку в полу, которая ведёт в мусоропровод. На вопрос родителей, куда же в итоге ведёт мусоропровод, они получают такой ответ: «Разумеется, в печь, ‒ спокойно ответил мистер Вонка. ‒ Прямо в мусоросжигатель» [6, с. 143]. Родители отправляются вслед за дочерью, а на встревоженные расспросы, что с ними будет, Вонка отвечает, что, возможно, мусоросжигатель и не работает в этот день ‒ «вдруг им повезёт».
Остались всего двое ‒ Чарли и Майк Тиви, с которым читатель прощается в главе «Майка Тиви передают по телевидению». Фамилия мальчика совпадает с тем способом, благодаря которому ему предстоит «исчезнуть». Грех Майка ‒ леность/уныние. Полностью погрузившись в мир вестернов и гангстеров, мальчику не интересно то, что происходит с ним в реальной жизни. Он был не слишком доволен, когда к нему пришли журналисты, чтобы взять интервью о золотом билете: «Эй вы, дураки, неужели не видите, что я смотрю телевизор? ‒ сердито крикнул он. ‒ Не мешайте!» [6, с. 46].
Майк не смог устоять перед соблазном оказаться в своём любимом предмете ‒ телевизоре, машина распылила его на сотни частиц, и на экране появился маленький Майк. Ещё до того, как он в целости переместился в «ящик», Вонка предупредил родителей, что машина работает с перебоями, поэтому в экран может попасть лишь половина их сына. Однако, перемещение прошло благополучно, вот только Майк так и остался крошечным. Вонка тут же предложил растянуть ребенка на станке до нужного размера. Заканчивается глава песней умпа-лумп, в которой они сомневаются в благополучном исходе «растягивания» мальчика.
Расположение фабрики ‒ под землёй; тот факт, что каждому из детей «принадлежит» какой-то из смертных грехов, который карается впоследствии ‒ всё это может несколько напомнить «Божественную комедию» Данте. Интересно также то, что переходя из цеха в цех, группа движется все глубже и глубже под землю. Мне также показался любопытным тот факт, что для того, чтобы оказаться в основной части фабрики, детей перевозят на лодке, управляемой умпа-лумпами через огромную шоколадную реку ‒ это можно воспринять как некую аллюзию на Харона и реку Стикс.
Однако Вонка ‒ не единственный, кто подталкивает детей к совершению греха. Родители, во всем потакая своим чадам, по сути толкают их на грех. Неудивительно, что некоторые родители, а именно ‒ Веруки Солт, отправляются в мусоросжигатель вслед за ней. Получается, что родители грешны в той же, если не в большей, степени, что и дети.
В англоязычной религиозной среде есть такое понятие как «generational curses» ‒ передача греха предка на его детей, внуков и т. д. И хотя, к примеру, в Книге пророка Иезекииля сказано, что лишь «душа согрешающая умрёт» (Книга пророка Иезекииля 18:20), а дети не понесут вины за проступки родителя, в Исходе и Числах можно встретить упоминания таких «generational curses»: «сохраняющий милость в тысячи родов, прощающий вину и преступление и грех, но не оставляющий без наказания, наказывающий вину отцов в детях и в детях детей до третьего и четвертого рода» (Исход 34:7): «Господь долготерпелив и многомилостив, прощающий беззакония и преступления, и не оставляющий без наказания, но наказывающий беззаконие отцов в детях до третьего и четвертого рода» (Числа 14:18). Казалось бы, не слишком справедливо, что грехи отца просто переходят на детей. Однако, контекст здесь таков, что дети невольно повторяют грехи родителя, идут по их стопам. Родители вредят детям своим «нечестивым» примером, который, вероятно, будет повторяться из поколения в поколение. В произведениях Р. Дала пороки наказываются и у детей, и у взрослых. Эта особенность характерна для британской детской литературной традиции ‒ смерть становится инструментом для своеобразного «возмездия», восстановления нравственного порядка; детям в игровой форме преподносится урок о добродетели.
Хотелось бы также отметить, что грехи в «Чарли и Шоколадной Фабрике» не слишком чётко распределены по персонажам, некоторые частично совпадают. К примеру, Август предается чревоугодию и алчности, Майку Тиви свойственны как леность, так и гнев, даже дедушка Джо не без греха ‒ предаваясь лености в кровати под предлогом слабости, он вскакивает и танцует, узнав про удачу Чарли, а позже, безо всяких неудобств, сопровождает его в продолжительной экскурсии по фабрике. Персонажи заранее поделены на добродетельных и грешников; вся повесть представляет собой продолжительное исполнение приговора.
Можно сказать, что путешествие по фабрике сродни Страшному Суду, цель которого ‒ выявление грешников и праведников. Греховность же является не только темой повести, но и её композиционным базисом. Таким образом, очевидно, что вся повесть выстроена по схеме «искушение-предание греху-смерть/увечья», а мотив греховности и искупления является одним из основных в «Чарли и Шоколадной Фабрике».
Литература:
- Merriam-Webster [Электронный ресурс]: электронный словарь. ‒ Электронные данные. ‒ Режим доступа: https://www.merriam-webster.com/dictionary, свободный. ‒ Загл. с экрана. ‒ Данные соответствуют 10.05.2020.
- Dahl, Roald. Revolting Rhymes. ‒ Puffin Books, 2016. ‒ 56 p.
- Green, Jonathon. Encyclopedia of Censorship / Jonathon Green, Nicholas J. Karolides. ‒ Infobase Publishing, 2014. ‒ 698 p.
- Merriam-Webster [Электронный ресурс]: электронный словарь. ‒ Электронные данные. ‒ Режим доступа: https://www.merriam-webster.com/dictionary, свободный. ‒ Загл. с экрана. ‒ Данные соответствуют 10.05.2020.
- Roald Dahl [Электронный ресурс]: сайт. ‒ Электронные данные. ‒ Режим доступа: http://www.roalddahl.com/roald-dahl/archive/archive-highlights/the-warming-candy-room, свободный. ‒ Загл. с экрана. ‒ Данные соответствуют 20.05.20.
- Littmann, Greg. Charlie and the Nightmare Factory // Roald Dahl and Philosophy: A Little Nonsense Now and Then; edited by Jacob M. Held. — Lanham, MD: Rowman & Littlefield, 2014. ‒ P. 185–203.
- Даль, Роальд. Чарли и шоколадная фабрика: [для мл. и сред. шк. возраста] / Роальд Даль; пер. с англ. Елены Барон и Михаила Барона; стихи в переводе Натэллы Злотниковой; ил. Квентина Блейка. ‒ М.: Самокат, 2018. ‒ 192 с.
- Келли, Генри А.. Сатана. Биография / Генри Ансгар Келли; пер. с англ. О. В. Когтевой, Л. А. Якушиной. ‒ М.: Весь мир, 2011. ‒ 328 с.
- The Catholic Encyclopedia [Электронный ресурс] ‒ Электронные данные. ‒ Режим доступа: http://www.newadvent.org/cathen/01315b.htm, свободный. ‒ Данные соответствуют 10.05.20.
- Dahl, Roald. Charlie and the Chocolate Factory. ‒ Puffin Books, 2016. ‒ 180 p.
