С начала 1990-х годов и до настоящего времени в теоретико-литературоведческих исследованиях серьезное внимание уделяется проблеме взаимодействия мифа и литературы, в том числе и в творчестве И. С. Тургенева.
Обращение к этой теме связано с тем, что мифологические мотивы сыграли большую роль в генезисе литературных сюжетов, мифологические темы, образы, персонажи используются и переосмысляются в литературе почти на всем протяжении ее истории.
Рассматривая этот вопрос, ученые, как правило, обращают внимание на то, что «художник на основе мифа древнего, как бы по канве его, творит свой собственный миф». [2, с. 4] Смысл обращения к мифам писателей и поэтов во все времена, по мнению Е. М. Мелетинского, заключается «не только и не столько в обнажении измельчания и уродливости современного им мира с этих поэтических высот, сколько в выявлении неких неизменных, вечных начал, позитивных или негативных, просвечивающих сквозь поток эмпирического быта и исторических изменений». [6, с. 5]
Литературоведами и историками также было установлено, что в основе воздействия мифа на литературу лежит, по мнению С. М. Телегина, во-первых, единство мифологического и художественного восприятия, во-вторых, совпадение механизмов порождения образов. [7, с. 38] Уже, согласно современным исследованиям, сходство художественного творчества и мифологии заключено в том, что «общие представления, идеи претворены в чувственно-конкретном обличье». [8, с. 75] Обращение русской литературы к мифу еще в 1828 году А. С. Пушкин объяснял следующим образом: «В зрелой словесности приходит время, когда умы, наскуча однообразными произведениями искусства, ограниченным кругом языка условленного, избранного, обращаются к свежим вымыслам народным». [1, с. 25]
Именно эта сторона мифа присуща и произведениям И. С. Тургенева, одного из крупнейших не только русских, но и европейских писателей XIX века, яркого представителя литературы «золотого века». Если быть внимательным при чтении произведений автора, то в каждом его произведении можно увидеть тонкую взаимосвязь с мифологическими традициями. Чаще всего эти традиции связаны с библейско-христианской мифологией, составляющей основу русской национальной культуры.
По мнению В. Фишера, «в своих произведениях Тургенев приоткрыл завесу над такими загадками бытия, которые только теперь начинают привлекать внимание науки, но которые чувствовались древнею мудростью. Тургенев не разрешает, а только ставит загадки. Он касается, при этом, следующих явлений: ясновидения, вещих снов, телепатии, гипнотизма и спиритизма <.> Факты, описанные им, не могут быть научными данными, но наука примет их в соображение подобно тому, как психология и психиатрия принимают во внимание откровения Шекспира и Достоевского». [3, с. 4]
Если посмотреть на повести писателя, то можно увидеть, что автор постоянно вводит миф в свое повествование. Наиболее ярким примером мифологизации тургеневских произведений являются так называемые «тайные повести».
По-особому представлен миф и в повести «Ася», которая была опубликована в журнале «Современник» в 1858 году с подзаголовком «Рассказ Н. Н.».
Если рассматривать одно из самых известных произведений И. С. Тургенева «Отцы и дети» с позиций мифологизации, то почти сразу же можно вспомнить притчу о блудном сыне. В конфликте Базарова с отцами очевидно сходство с этой притчей, хотя и не в полном объеме. Согласно самой притче, блудный сын уходит от отца, забывает свой дом, но, пережив духовное падение и сумев подняться, покаявшись, возвращается домой.
В романе у Тургенева блудный сын уходит от отцов, уходит от того, что называется культурой, которая жила многие и многие поколения. Разрыв связей со своим народом, с той почвой, которая, по словам В. Г. Белинского, хранит «жизненные соки всякого развития личности», отрицание нравственных принципов и духовности — это и есть то состояние «великого голода в дальней стороне», о котором повествуется в притче. Это состояние обрекает человеческую личность и общество в целом на духовную деградацию и гибель. И единственный спасительный выход из этого положения тот, который избрал блудный сын: пройдя через лишения и страдания, он раскаялся в содеянном и вернулся в родной дом к любящему и простившему отцу.
А вот возвращается ли герой И. С. Тургенева? Этот вопрос автор, к сожалению, оставляет открытым.
Мифологической основой наполнен и образ Одинцовой. В исследованиях творчества И. С. Тургенева, и в частности романа «Отцы и дети», характеризуя героиню, иногда говорят о ней как о воплощении беса. Действительно, Одинцова холодна, и холодна не только и не столько в общении с людьми, сколько в душе. У нее холодная любовь, не согретая теплом Христовой любви. Любовь эгоистическая. Своеобразная Церцея, залавливающая в свои сети уставших от жизни путников. Кстати говоря, именно она задувает свечу у смертного ложа Базарова, то есть она задувает своим холодным дыханием жизнь Базарова.
Но первым произведением с метафорическим названием можно назвать роман И. С. Тургенева «Накануне». Его появление в русской литературе сразу же привлекло внимание литературной критики, посчитавшей это произведение романом-аллегорией. В исследованиях Лебедева отмечается: «Социально-бытовой сюжет романа осложняет символический подтекст: Елена Стахова олицетворяет молодую Россию накануне предстоящих перемен. Кто нужнее ей сейчас: люди науки или искусства, государственные чиновники или героические натуры, готовые на гражданский подвиг». [4, с. 91]
Но наиболее яркое воплощение мифа в его сущности представлено в цикле рассказов И. С. Тургенева «Записки охотника». Многие исследователи называют этот цикл рассказов самым совершенным произведением писателя. Написанный в традиционной для представителей «натуральной школы» форме очерков, цикл приобретает широкий художественно-философский масштаб и авторскую глубину. Автор выстраивает перед своим читателем целостную картину русской жизни, которая представлена с разных сторон.
При этом, как отмечается во многих исследованиях творчества писателя, в том числе и в работах Ю. В. Лебедева, освещение всех этих вопросов у автора «подпитывалось» опорой на славянскую, чаще всего русскую, мифологию, осмыслением реалий быта с позиций притчи и притчевости, иллюстрацией авторских идей с помощью фольклорно-архетипических образов. Не случайно Ю. В. Лебедев отмечал мифологические мотивы в картинах и образах природы тургеневского цикла: «Поэтическое чувство природы у Тургенева развивается в русле национального мифопоэтического мышления: просыпаются спящие в словах древние смыслы, придающие картине природы яркую поэтическую образность…». [4, с. 92]
Мифологема природы несет в произведениях И. С. Тургенева множественное значение.
Еще одной мифологемой в произведении И. С. Тургенева является дорога и ее образ, созданный автором. Функцию соединения всех пространственных сфер несет на себе именно образ дороги. Именно он, находясь в прямой связи с образом рассказчика-охотника-странника, является основным связующим элементом книги, на нем строится ключевой для композиции прием монтажа.
Еще одна важная для автора мифологема, несущая определенное значение и позволяющая говорить о присутствии мифологических традиций в произведении И. С. Тургенева, является мифологема имени героя. Особое функционирование имени в «Записках охотника», его символическое звучание во многом обусловлено традицией, христианской культурой, которая всегда питала всю русскую литературу.
Выделяя основные направления в изучении творческого наследия И. С. Тургенева, Ю. М. Лотман отмечает, что сюжеты произведений писателя «разыгрываются — и это уже неоднократно отмечалось — в трех планах: во-первых, это современно-бытовой, во-вторых, архетипический и, в-третьих, космический». [5, с. 96] Тем самым указывая на мифологическую сущность не только отдельного произведения писателя, но и всего его творчества.
Литература:
- Богданова О. В. «Пушкин — наше все».: Литература постмодерна и Пушкин. — СПб., 2009.
- Доманский Ю. В. Смыслообразующая роль архетипических значений в литературном тексте. Пособие по спецкурсу. Издание 2-е, исправленное и дополненное. — Тверь: ТГУ, 2001. — С. 4.
- Лазарева К. В. Мифопоэтика «таинственных повестей» И. С. Тургенева//источник:https://www.dissercat.com/content/mifopoetika-tainstvennykh-povestei-turgeneva (дата обращения 15.04.2020)
- Лебедев Ю. В. История русской литературы XIX века (вторая половина) / Н. Н. Скатов, Ю. В. Лебедев, А. И. Журавлёва и др. — М., 1991.
- Лотман Л. М. Реализм русской литературы 60-х годов XIX века: (Истоки и эстетическое своеобразие). — Л., 1974. — С. 96.
- Мелетинский Е. М Поэтика мифа. — М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2000, С. 5.
- Телегин С. М. Философия мифа. — М., 1994.– С. 38.
- Чернышева Е. Г. Проблемы поэтики русской фантастической прозы 20–40-х гг. XIX века. — М.: Прометей, 2000. — С. 75.
