В качестве основного теоретического положения статьи выдвинута проблема использования писателями ХХ века образов древних культур, которые стали средствами выражения авторского мировидения. Сходства и различия эстетической позиции Х. Ф. Лавкрафта и И. А. Бунина представлены как иллюстрации основного теоретического положения статьи.
Ключевые слова: культура, античность, искусство, идеал, страх, красота.
As the basic theoretical condition of article is advanced the problem of use by writers ХХ of the century of the means of the ancient cultures, which became the means of the expression of author's world-view. Similarities and difference in the aesthetical position H. F. Lavkraft and I. A. Bunin are represented as the illustrations of basic theoretical condition articles.
Key words: culture, antique, art, ideal, fear, beauty.
Х. Ф. Лавкрафт и И. А. Бунин были хорошо знакомы с культурами Востока и Древней Греции. Сюжеты и образы этих древних культур явились действенным средством воплощения реакции писателей на события, современниками которых они являлись. Первая мировая война породила острое чувство надвигающейся глобальной катастрофы. Крушение, казалось бы, незыблемых империй, бессмысленная гибель людей, голод и разруха, приносящие страдания одним и огромные барыши другим — все это порождало в людях чувство страха, осознание безумия происходящего.
В индуизме существует представление о Кали-Юге — времени, когда добро и порядок в мире почти исчезают. Похожее представление существовало у многих народов, у древних греков, в частности. Например, Гесиод в поэме «Труды и дни» рассказывает о пяти веках человеческой истории, называя последний век веком железным:
Землю теперь населяют железные люди. Не будет
Им передышки ни ночью, ни днем от труда и от горя,
И от несчастий. Заботы тяжелые боги дадут им.
[Все же ко всем этим бедам примешаны будут и блага.
Зевс поколенье людей говорящих погубит и это
После того, как на свет они станут рождаться седыми.]
Дети — с отцами, с детьми — их отцы сговориться не смогут.
Чуждыми станут товарищ товарищу, гостю — хозяин,
Больше не будет меж братьев любви, как бывало когда-то [6, с. 103].
Железный век — это время попрания духовных ценностей, превращающее людей в чудовищ, готовых ради своих прихотей и амбиций пожертвовать миром. Мир — ничто в сравнении с волеизъявлением посредственности, вообразившей себя сверхчеловеком и ставшей в глазах остальных метасимволом социального уродства. Через все свое творчество Лавкрафт пронес идею противопоставления человека темным разрушительным силам. В его творчестве эти силы воплощались в образах древних разрушительных, враждебных человеку богов: «В этом смысле тема «Возвращение архаических богов»... может также прочитываться как метафора энтропийного импульса, свойственного американской цивилизации во времена Лавкрафта» [1, с. 3]. Возможно, это и есть метафора страха людей перед гибелью цивилизации в мировых войнах. В таких рассказах Лавкрафта, как «Зов Ктулху», «Хребты Безумия», «Сон о Неведомом Кадате» можно увидеть вселенную, которая никем и никогда не была создана; в ней царствуют ужасные сущности, перед которыми меркнет мощь мнимого «царя природы» и тех богов, в которых он верит. И, как пишет русский ученый А. Зверев, перефразируя самого Лавкрафта, «если бы человеку открылась истинная мера его беспомощности перед этими силами, если бы он понял истинную цену накопленных им бессвязных знаний, которые на самом деле не предоставляют надежной защиты от хаоса, он бы обезумел от ужаса, и на планете снова наступила бы эпоха самого мрачного беспамятства. Того, которое в «Видении» Тютчева сопрягается с образами всемирного молчанья, густеющей ночи, Атласа, давящего сушу»... [2, с. 7].
Об этом железном веке, полном обмана и ложных идолов, пишет и И. А. Бунин. В ряде его произведений (рассказ «Антигона», стихотворения «Атлант», «Тезей», «Прометей в пещере») наблюдаются отсылки к античной мифологии. Красота века прошлого разрушается уродством века сегодняшнего. В рассказе «Муза» писатель показывает, как ложный идол, представленный в образе женщины, приводит человека искусства к падению: «Бунинская Муза вырывает главного героя — несостоявшегося художника — из мира искусства (пусть даже представленного уроками у неопрятного и бездарного художника), заменяя «страсть к живописи» любовной страстью, но затем бросает ради одинокого соседа-помещика... Внешнее сходство героини с богинями поэзии, искусств и наук (увлечение музыкой, живописью, литературой) в финале новеллы разрушается внутренним диссонансом между убийственной жестокостью консерваторки и созидательной функцией муз», — пишет о судьбе бунинского героя Н. В. Яблоновская. [4, с. 3]
Бунин живо интересовался живописью и скульптурой, что также сказалось на способах выражения его мировидения: «Биографические обстоятельства также способствовали обращению писателей к экфрасису: и Бунин, и Лавренев, и Каверин интересовались живописью, писали о ней как в художественной, так и в критико-биографической прозе» [3, с. 1]. В стихотворениях «Каменная баба» и «Богиня» Бунин описывает изваяния языческих богов.
Как сонны эти плоские черты!
Как первобытно-грубо это тело!
Но я стою, боюсь тебя... А ты
Мне улыбаешься несмело [6, 67].
«Каменная баба», представляющая собой статую древнего божества, пробуждает страх у лирического героя — форма изваяния едина с его содержанием: во многих архаических религиях боги управляли людьми за счет страха.
Статуя, описанная в стихотворении «Богиня», олицетворяет собой спокойствие и размышление.
Лес, утро, зной. То зелень изумруда,
То хризолиты светят в хрустале.
На кованном из золота столе
Сидит она, спокойная, как Будда,
Пречистая в раю и на земле [6, 104].
Бунин показывает, как эволюционировала религия, переставая быть слепым почитанием высших сил и превращаясь для человека в нечто большее, в одну из форм поиска истины в собственной душе. Меняется и религиозное искусство: первобытные и звериные черты божества, призванные пробудить в человеке страх, превращаются в более человечные и возвышенные, способные подтолкнуть к размышлению о вечном.
Для героев Бунина мир — бушующее море, в котором легко можно утонуть и потерять себя. Но, в отличие от Лавкрафта, Бунин видел спасение для человека не в сверхъестественном ужасе, не в инстинкте самосохранения, а в мире красоты и веры.
Действительно, его позиция имела яркую окраску эстетизма: по словам Н. В. Яблоновской, «в бунинском отношении к миру эстетические категории часто доминируют над этическими и даже религиозными... Бунин особо отмечает, что эллины «высшей религией признали красоту, высшим загробным блаженством — Элизиум, «от века не знавший тьмы и холода», высшей загробной мукой — лишение света…» [4, с. 2]. Мир идеала, по Бунину, всегда красив, а вот «железный век», где людьми правит страх, страсти и заботы — уродлив. Таким образом, античное искусство было для Бунина синонимом образцового мира.
Х. Ф. Лавкрафт также увлекался античной мифологией. По словам исследователя биографии Лавкрафта С. Т. Джоши, «античность... была для Лавкрафта чем-то большим, нежели литературные опусы; чем-то одновременно глубоко личным и даже квази-религиозным» [5]. (Приставка «квази» («как будто бы») здесь, видимо, употребляется потому, что сам Лавкрафт себя называл атеистом). Американский писатель использовал античные религии как источник для символического выражения своих взглядов. Известно стихотворение «Ода Селене, или Диане», в котором Лавкрафт идеализирует античную религию и прошлое:
The modern world, with all its care & pain,
The smoky streets, the hideous clanging mills,
Face 'neath thy beams, Selene, and again
We dream as shepherds on Chaldœa's hills.
Take heed, Diana, of my humble plea.
Convey me where my happiness may last -
Draw me against the tide of time's rough sea,
And let my spirit rest amid the past [7, 180].
(Современный мир со всеми его заботами и болью, дымными улицами, отвратительными гремящими заводами предстал под твоими лучами, Селена, и снова мы мечтаем, подобно пастухам на халдейских холмах. Прислушайся, Диана, к моей скромной мольбе. Сопроводи меня туда, где мое счастье может продолжаться, выведи меня наперекор волнам бурного моря времени, и пусть мой дух отдохнет среди прошлого. (Пер. наш — И.Р.).
Образ Селены, древнегреческой богини Луны, выбран автором не случайно. В мифологии Селена с факелом в руке идет по ночному небу, указывая путь звездам и созвездиям. Гомер в своем гимне называет Селену «знаменьем и помощью людям». Поэтому герой выбирает ее как путеводителя в лучший мир. Возможно, что под прекрасным царством прошлого Лавкрафт подразумевал сон. В древнегреческих мифах воплощением красоты считался спящий вечным сном герой Эндимион. По одной из версий мифа об Эндимионе, влюбленная в героя Селена сама усыпила его поцелуем, подарив вечную красоту ценой вечного сна. Мир красоты, таким образом, для лирического героя лежит за гранью яви. Лавкрафт очень интересовался природой сна. В рассказе «Селефаис» герой, живущий в уродливом современном городе, во сне становится прекрасным правителем легендарной страны прошлого. Другой рассказ, «Гипнос», повествует о людях, которые практиковали осознанные сновидения. В том, чтобы выбрать ночь для эксперимента, им помогала астрология. В частности, выбор зависел от фазы и положения Луны в небе. Древнеримская богиня Диана объединила в себе черты греческих Селены и Артемиды. Диану также отождествляли с Гекатой, богиней-покровительницей морских, земных и небесных дорог, отчего герой Лавкрафта и просит её стать проводником по морю времени. Символично, что и Селена изображалась выходящей каждую ночь из океана, то есть неподвластной времени.
В стихотворении «Храм Солнца» Бунин, описывая свои впечатления от античного храма Аполлона в Баальбеке, предпочитает его жизнеутверждающую красоту искусству Древнего Египта, которое видится величественным, но мертвым:
Я видел Нил и Сфинкса-исполина,
Я видел пирамиды: ты сильней,
Прекрасней, допотопная руина!
Там глыбы желто-пепельных камней,
Забытые могилы в океане
Нагих песков. Здесь радость юных дней [6, 58].
Лирический герой Бунина ощущает храм, как произведение античного искусства, вечно юным и жизнеутверждающим. Также следует отметить, что в обоих стихотворениях одной из центральных является тема времени. У Лавкрафта время — это морские волны, уносящие героя, у Бунина же метафорой времени является океан мертвых песков. «Пастухи Халдеи», о которых пишет Лавкрафт, обитали на Ближнем Востоке — там же, где находится храм Аполлона, описанный в стихотворении Бунина. Эти территории во времена эллинизма были местом столкновения двух культур: античной и ближневосточной. Первая была для обоих писателей предпочтительнее, вторая же, основанная на строгом повиновении богам и соблюдении их законов, мыслилась мрачной. Недаром египетские пирамиды — наследие схожей культуры — символизируют в понимании Бунина смерть, а Лавкрафт создает образы жестоких Древних богов для своих рассказов, основываясь на мифологии Ближнего Востока. Древние боги Ктулху, Дагон и Азатот враждебны человеку, и люди из страха создают вокруг них безумные культы. Греческие боги светлы и радостны. Таким образом, оба писателя видели идеал красоты в античном искусстве, исполненном соразмерной гармонической красоты. И этот идеал, сформулированный еще Пифагором, звучал как «красивый — значит, хороший».
Таким образом, обращение к богатым символами античным мифам и древней культуре в целом стало для Лавкрафта и Бунина средством для выражения своих взглядов на современный им мир, что был, по их мнению, очень далек от идеального. Идеал они видят в античной культуре, а действительность, полная уродливых явлений, становится синонимом первобытной дикости.
Литература:
- Ж. Менегальдо. Эзотерический метаязык на службе фантастического начала в творчестве Х. Ф. Лавкрафта // Лавкрафт Х. Ф. Некрономикон [избранные произведения] — М.: Энигма, 2011.
- Зверев А. Храм Гекаты // Лавкрафт Г. По ту сторону снов. М.: Гудьял-пресс, 2000. С. 5–15
- Криворучко А. Ю. Экфрасис в русской прозе 1920-х годов: И. А. Бунин, Б. А. Лавренев, В. А. Каверин // Филология и человек. № 2. / 2009. — 192 с.
- Яблоновская Н. В. Античные мотивы и образы в творчестве И. А. Бунина (рус.) // Культура народов Причерноморья: журнал. — 2001. — № 20. — С. 153–158.
- Джоши С. Т. Х. Ф. Лавкрафт. История жизни // по изданию Necronomicon Press, 1996. — URL: http://samlib.ru/f/fazilowa_m_w/joshi1.shtml (дата обращения: 15.02.2019)
- Бунин И. А. Стихотворения. Рассказы. Повести // И. А. Бунин. — М.: Художественная литература, 1973. — 528 с.
- Гесиод. Работы и дни: [поэма]; Теогония; Щит Геракла: [в стихах] Школа классической филологии // Гесиод — М.: УРСС, 2012. — 282 с.
- H. P. Lovecraft. A Winter Wish and Other Poems. Whispers Press, 1977, 190.
