Пособничество в преступлении и укрывательство преступления: проблемы разграничения



В юридической литературе уже не оспаривается мнение о необходимости разграничения прикосновенности к преступлению от соучастия. Между тем интерес к этой проблеме сохраняет свою актуальность и в настоящее время. Наиболее проблемным является процесс отграничения заранее не обещанного укрывательства преступления от пособничества.

Не раскрывая содержание диспозиции статьи 316 УК РФ, законодатель, таким образом, допустил распространение различных взглядов на толкование термина «укрывательство». Так, судебная практика включает в него помимо собственно укрывательства преступления и действия по сокрытию преступника. Расширительное толкование, по мнению А. В. Бриллиантова, не должно применяться в данном случае [1, с. 29]. Ведь в законе установлена ответственность исключительно за укрывательство преступлений. Кроме того, непосредственно в тексте статьи 316 УК РФ определена категория таких преступлений, а именно: особо тяжких.

Попытки же дать определение данному явлению через обратное ему, т. е. путем противопоставления с заранее обещанным укрывательством преступлений также нельзя назвать удачными [2, с. 144]. При формулировании определения необходимо отразить в нем его существенные признаки. О значении юридических определений А. А. Пионтковский писал: «В юридических науках определения играют большую роль, чем в каких-либо других науках. От характера определений соответствующих юридических понятий, юридических институтов, правоотношений и их элементов зависит качество разработки всей данной отрасли юридической науки. От этого в сильной степени зависит и процесс применения действующих правовых норм на практике» [3, с. 36]. Впрочем, вопрос о формулировки понятия укрывательство преступлений выходит за рамки настоящей статьи. Принципиально важным для нас является рассмотрение критериев для разграничения между укрывательством-соучастием и прикосновенностью к нему.

Ключевой критерий разграничения состоит в моменте предоставления обещания о сокрытии деяния лица, совершившего преступление. «Если обещание было дано до момента окончания преступления — налицо интеллектуальное пособничество в совершении преступления, если после окончания исполнения преступления — прикосновенность к основному преступлению в форме заранее не обещанного укрывательства» [4, с. 13]. Это важное положение подчеркивал и Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 31 июля 1962 г. [5], в пункте 2 которого указывалось: «Укрывательство преступления, а также приобретение или сбыт имущества, заведомо добытого преступным путем, могут быть признаны соучастием, если эти действия были обещаны исполнителю до или во время совершения преступления либо по другим причинам давали основание исполнителю преступления рассчитывать на подобное содействие». Несмотря на то, что данное постановление с введением в действие УК РФ 1996 г. устарело, а после принятия постановления Пленума Верховного Суда РФ от 07.07.2015 N 32 [6] окончательно утратило силу, значение этого критерия не вызывает сомнения.

Следующим немаловажным критерием разграничения является наличие причинной и виновной связи между действием или бездействием лица и совершенным преступлением при соучастии и отсутствии этой связи соответственно при прикосновенности. Не должно быть причинной связи между деянием прикосновенного лица и основным преступлением, иначе такое деяние будет составлять либо соучастие, либо самостоятельное причинение. Для прикосновенности к преступлению достаточно односторонней субъективной связи.

Соучастие, как правило, совершается путем активных действий, хотя не исключена возможность совершения преступления соучастниками и в форме бездействия. В соответствии с ч. 5 ст. 33 УК РФ заранее обещанное укрывательство в форме пособничества может быть выражено в следующем:

– обещание сокрытия преступника, средств или орудий совершения преступления;

– обещание сокрытия следов преступления, предметов, добытых преступным путем;

– обещание приобрести или сбыть такие предметы.

Говоря об укрывательстве преступлений, предусмотренном ст. 316 УК РФ, следует отметить, что по вопросу об объективной стороне деяния (т. е. выражено поведение субъекта в форме действия либо бездействия) мнения специалистов разошлись. Одни авторы допускают возможность его совершения в форме бездействия [7, с. 204–205]., другие не соглашаются с этим [8, с. 36–37]. Вместе с тем, широкую поддержку получает мнение об активных действиях при укрывательстве.

Как указывалось выше, судебная практика трактует укрывательство расширительно. Так, в надзорном определении Верховного Суда РФ от 8 июня 2010 г. N 67-Д10–8сп по делу Чернова сказано следующее.

Согласно закону под укрывательством понимаются активные действия по сокрытию преступника либо преступления. Далее отдельно раскрывается, что сокрытие преступника состоит, например, в предоставлении ему жилища или иного убежища, транспортных средств, документов, в изменении его внешнего вида, сообщении о нем ложных сведений и т. п. Под сокрытием преступления понимается помещение в укрытие, уничтожение, изменение, продажа, дарение и т. п. орудий преступления (т. е. предметов, использовавшихся для непосредственного совершения преступления, — оружия, воровских инструментов и др.), средств преступления (т. е. вещей, которые облегчали действия преступника, — фальшивая или настоящая униформа, маски, фальшивые документы и средства для их изготовления, фальшивые деньги и т. д.), следов преступления (т. е. получившихся в результате действий преступника отображений, которые могли быть использованы как вещественные доказательства, — пятна крови, отпечатки пальцев, вмятины от орудий взлома и т. п.), а также предметов, добытых преступным путем (т. е. вещей, которые были получены (например, похищенное имущество, документы) либо созданы противоправным способом (фальшивые деньги, подделанные документы) [9].

Верховный Суд РФ неоднократно подчеркивал, что «сокрытие следов самими участниками преступления не содержит признаков состава преступления, предусмотренного ст. 316 УК РФ (укрывательство преступлений)» [10]. Указанному правилу в целом придерживаются нижестоящие суды, однако встречаются и ошибки в квалификации рассматриваемого состава преступления.

Так, по смыслу закона лицо, скрывшее преступление, участником которого оно являлось, не может нести уголовную ответственность по ст. 316 УК РФ.

Суд, квалифицируя действия Занозина Д. В. и Климкова В. А. по ст. 316 УК РФ, исходил из того, что осужденные участвовали в сокрытии убийства, совершенного Любцевым С. А.

Между тем из изложенных судом обстоятельств следует, что Занозин и Климков не только принимали участие в сокрытии убийства, очевидцами которого являлись, но и непосредственно до этого участвовали в угоне автомобиля потерпевшего группой лиц по предварительному сговору, с применением насилия, опасного для жизни, в угнанном автомобиле перевозили труп убитого И.

Таким образом, Занозин и Климков, укрывая убийство потерпевшего, скрывали, тем самым, и совершенное ими преступление, связанное с угоном автомобиля.

При таких обстоятельствах в действиях Занозина Д. В. и Климкова В. А. отсутствует состав преступления, предусмотренного ст. 316 УК РФ, судебные решения в этой части подлежат отмене, производство по делу — прекращению [11].

Некоторое внешнее сходство между рассматриваемыми явлениями можно усмотреть в критерии осведомленности. Тем не менее, и здесь есть различия. Обязательность взаимной осведомленности о преступной деятельности других соучастников распространяется на всех лиц, действующих совместно, в том числе и на пособника.

Многие исследователи отмечают, что для привлечения к уголовной ответственности укрывателя достаточно общей осведомленности о деянии другого лица. Например, Б. Т. Разгильдиев считал, что уголовная ответственность укрывателя зависит от осознания им «фактических признаков укрываемого преступления», т. е. она может наступать, только если виновный сознает «конкретные признаки преступления» и «воспринимает сознательно совершившего это преступление субъекта» [12, с. 42].

Заметим, что заранее не обещанное укрывательство все же может быть признано пособничеством преступлению. Однако только в том случае, если такое укрывательство осуществляется на постоянной основе. Иными словами, когда происходит некое «перерастание» из укрывательства в пособничество.

Н. Полетаевым было высказано предложение о возможности перехода укрывательства в пособничество. «Укрывательство может перейти в действительное участие, если будет укрывательством по ремеслу, состоящим в постоянном, в обычное занятие обратившемся, служащем некоторым образом средством к жизни, укрытии преступлений от преследования судебной власти». Это будет пособничество, потому что хотя укрыватель и не уговаривается с совершителем каждый раз особенно, но постоянное занятие этим делом равняется безмолвному каждый раз соглашению». При этом, по словам автора, систематическое укрывательство не во всех случаях выступает пособничеством. Такая квалификация допустима лишь при профессиональном укрывательстве однородных преступлений, а также при наличии иных (кроме систематичности) доказательств молчаливого согласия на совместную преступную деятельность (например, одобрение предыдущего преступного поведения, взимание платы за укрывательство в размере доли от преступно добытого и т. д.) [13, с. 68–69].

Аналогичной позиции, правда, применительно к другому виду укрывательства (ст. 175 УК РФ) придерживается Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 7 июля 2015 г. N 32 «О судебной практике по делам о легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем, и о приобретении или сбыте имущества, заведомо добытого преступным путем» [14].

Как видим, приведенные критерии разграничения между укрывательством в виде пособничества и укрывательством как формой прикосновенности являются научно обоснованными, их значение подтверждено судебной практикой. Однако лишь некоторые из них получили отражение в официальных документах, при том фрагментарно. В связи с этим необходимо закрепить данные критерии нормативно.

Литература:

1. Бриллиантов, А. В. Укрывательство преступлений: вопросы квалификации / А. В. Бриллиантов // Уголовное право. — 2017. — N 1. — С. 26–32.
2. Метельский, П. С. Уголовная ответственность за укрывательство преступлений (ст. 316 УК РФ) / П. С. Метельский // Вестн. НГУ — 2011. — Вып. 1. -Т. 7.
3. Пионтковский, А. А. К методологии изучения действующего права / А. А. Пионтковский // Ученые записки ВИЮН. Вып. VI. — М., 1946. –С. 17–59.
4. Морозов В. И. Уголовная ответственность за заранее обещанное укрывательство преступлений / В. И. Морозов, А. В. Зарубин // Адвокатская практика. — 2007. — № 2. –С. 28–31.
5. Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 31.07.1962 N 11 «О судебной практике по делам о заранее не обещанном укрывательстве преступлений, приобретении и сбыте заведомо похищенного имущества» // «Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР (РФ) по уголовным делам», М., 1995.
6. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 07.07.2015 N 32 «О судебной практике по делам о легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем, и о приобретении или сбыте имущества, заведомо добытого преступным путем» // «Бюллетень Верховного Суда РФ», N 9, сентябрь, 2015.
7. Горелик А. С. Преступления против правосудия. / А. С. Горелик, Л. В. Лобанова. — СПб.: Юрид. центр Пресс, 2005. — 491 с.
8. Хабибуллин, М. Х. Ответственность за укрывательство преступлений и недоносительство по советскому уголовному праву / М. Х. Хабибуллин. — Казань: Изд. Казан. ун–та, 1984. — 137 с.
9. Надзорное определение Верховного Суда РФ от 8 июня 2010 г. N 67-Д10–8сп.
10. Постановление N 416п02пр по делу Клокова и Абышева.
11. Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 23.11.2016 N 117-П16пр.
12. Разгильдиев, Б. Т. Уголовно-правовые проблемы прикосновенности к преступлению / Б. Т. Разгильдиев. — Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1981. — 111 с. 111.
13. Полетаев, Н. А. Прикосновенность к преступлению / Ник. Полетаев // Журнал Министерства Юстиции. — СПб., 1862. — Том XIV, Октябрь. — С. 45–100.
14. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 07.07.2015 N 32 «О судебной практике по делам о легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем, и о приобретении или сбыте имущества, заведомо добытого преступным путем» // «Бюллетень Верховного Суда РФ», N 9, сентябрь, 2015.