В последние годы в отечественной науке в больших количествах выходят научные труды, посвященные роли женщин в истории России. Начался новый этап в освоении этой темы, основанный на открытии новых источников и переосмыслении старых концепций. Данная проблематика актуальна еще и потому, что в отечественной литературе рубежа XX-XXI веков есть немало книг, авторы которых пытаются создать образ русской женщины, «не соответствующий действительности, реалиям русской истории»... [3, с. 56]. В настоящей публикации представлены работы российских ученых о русских женщинах как общего характера, так и касающиеся частных вопросов. Ее цель — реферативное изложение сути отдельных новейших исследований о русских женщинах и объективная оценка этих трудов.
Монография д-ра ист. наук А. П. Торопцева (ИРИ РАН) [3] посвящена судьбам русских женщин от древнейшего периода истории русских земель до XVIII в. В центре его внимания «женский мир», которому на протяжении многих лет уделялось мало места в историографии, — быт, воспитание детей, встречи женами возвращавшихся из военных походов мужей. Автор пытается дать ответ на вопрос о том, какой в действительности была русская женщина, и опровергает мифы о ее затворничестве и полной покорности мужу. Женщина на Руси, безусловно, была равноценной составляющей «житейского диполя» (муж и жена), но часто не равноправной составляющей, и мирилась с этим, «не теряя, однако, своей ценности для семьи, общества и государства в целом» [3, с. 9].
В VII-IV вв. до н. э. в поволжско-приуральских степях кочевали племена савроматов, у которых женщины занимали ключевые позиции в обществе. Более того, существование женщин-воительниц, в том числе у славян, подтверждают археологические находки могил с телами вооруженных женщин. Известно также, что славянки в 626 г. участвовали в осаде Константинополя в составе войска аварского хакана. И не спроста воины-авары жестоко обращались с плененными славянками-дулебками. Это говорит о том, что когда-то они потерпели поражение от вооруженных представительниц женского пола. В целом, автор утверждает, что «более тысячи лет на огромных пространствах современной России женщина занимала в обществе важные, ключевые позиции» [3, с. 15].
Особую роль в истории Древней Руси сыграла княгиня Ольга, которая жестоко отомстила древлянам за смерть супруга и пошла войной на Древлянскую землю. После разгрома древлян она стала регентшей при своем малолетнем сыне Станиславе, хотя, по обычаю, править в Киеве до его совершеннолетия могли только мужчины. А в 954 г. княгиня Ольга одержала блестящую дипломатическую победу над византийским императором Константином Багрянородным. Жена князя Владимира Святославича Рогнеда пыталась убить супруга-женолюба. Однако она не только избежала смерти, но и получила в удел Полоцк. Улита Кучковна, дочь убитого по приказу Юрия Долгорукова боярина Кучки, участвовала в заговоре против Андрея Боголюбского. Дочь Ярослава Мудрого Анна, вышедшая замуж за короля Франции Генриха I, поражала всех «статью, умом, обходительностью и государственной хваткой» [3, с. 54]. После смерти супруга она стала регентшей юного сына. Сестра Владимира Мономаха Анна (Янка) Всеволодовна была первой игуменьей киевского Андреевского монастыря, с которого берет начало история женского монашества на Руси. Жену Дмитрия Донского Евдокию Дмитриевну называют первой русской поэтессой и «зодчей» — она вела активную деятельность в сфере церковного и монастырского строительства. А. П. Торопцев приводит слова Дмитрия Донского, сказанные им перед смертью: «...Служите верно моей супруге и юным сыновьям» [цит. по: 3, с. 119]. По мнению автора, эти слова свидетельствуют о том, что «женщина на Руси имела если не власть, то огромное влияние и огромный политический вес уже во второй половине XIV века» [3, с. 119].
В XV-XVII вв. тоже были свои героини. Так, новгородская знатная женщина Марфа Борецкая сумела организовать сопротивление Ивану III. По мнению некоторых исследователей, она является автором книги о ведении домашнего хозяйства, ставшей основой для «Домостроя» Сильвестра. Мать Ивана Грозного Елена Глинская выделялась умом, справедливостью, боголюбием и милосердием. Она была правительницей Московии при малолетнем сыне. Автор проводит параллели между княгиней Ольгой и Еленой Глинской, ситуацией в Киевской Руси IX века и положением в Московии XVI века. Княгиня Ольга заложила основы Древнерусского государства. При Елене Глинской русская держава переходила в состояние многонациональной империи, и правительница успешно справлялась со своими обязанностями. При ней были созданы верховная Дума и Опекунский совет. В Москве начались работы по сооружению Китайгородской стены. Глинская укрепила рубежи государства, основав ряд крепостей и выделив «средства на восстановление уничтоженных пожарами Владимира, Ярославля, Твери, на обустройство других городов» [3, с. 157].
Мать первого царя из династии Романовых Михаила, инокиня Марфа Романова, вела свою дипломатическую игру, отказавшись от предложения Земского собора сделать ее сына царем, которое, впрочем, вскоре было принято. Она же удалила от двора невыгодную для нее невесту сына Анастасию Хлопову.
Вторая жена царя Алексея Михайловича Наталья Нарышкина доброжелательно относилась ко всему иностранному, «смело крушила старые обычаи, ездила по городу в открытой карете» [3, с. 248]. При молодой жене Алексей Михайлович завел придворный театр, что было невозможно в прежние времена. Царевна Софья была неглупой и властолюбивой женщиной. Она использовала в своих интересах боярские распри и стала регентшей при братьях Иване Алексеевиче и Петре Алексеевиче, единолично управляя страной. Почему царевне Софье удалось перехватить инициативу и прийти к власти? «Нарышкины не обратили внимание на поведение царевны, занялись решением своих внутренних проблем…», — отвечает автор [3, с. 257].
В XVIII в. российский трон занимали сразу несколько женщин. Екатерина I стала первой российской императрицей, будучи дочерью литовского крестьянина. Она была единственным человеком, оказывавшим сильное воздействие на Петра I, способным нормализовать душевное состояние императора. Автор называет деятельность Екатерины I на посту императрицы «положительной», так как она занималась осуществлением плавного перехода работы государства из напряженного состояния петровских преобразований в менее напряженное, но «не менее конструктивное состояние» [3, с. 309].
Императрица Анна Иоанновна, дочь царя Ивана Алексеевича, была умной женщиной. Несколько дней она правила на основе сочиненных верховниками «пунктов», имея ограниченную власть. Но после этого в стране было восстановлено самодержавие, и Анна, не готовая к выполнению монарших обязанностей, распределила их между своими опытными сторонниками. Ключевые посты в государственном аппарате заняли иностранцы, но автор считает, что некоторые историки напрасно упрекают в этом императрицу. «Бироновщина» помогла русской знати «окрепнуть в очередной раз то такой степени, чтобы вновь осуществить попытку изменить государственный строй в России» [3, с. 356].
Вторая дочь Петра I и Екатерины Алексеевны Анна Петровна трон не получила. При этом она была умна, красива, образованна. Император, очень ее любивший, по некоторым сведениям, хотел передать престол ей. Но, будучи смертельно больным, он успел написать лишь два слова: «отдать всё…» [3, с. 374]. Когда же прибыла Анна Петровна, чтобы записать последнюю волю отца, Петр I уже лишился возможности говорить.
Еще одна дочь Петра Великого императрица Елизавета Петровна поражала всех красотой, веселостью и смелостью. Однако, как считает автор, «внешний лоск, блестящие маскарады, балы, торжества, в которых она представала перед людьми безукоризненно веселой, красивой, здоровой, счастливой, говорят лишь об огромной внутренней силе этой женщины…» [3, с. 380]. Елизавета была незаконнорожденной дочерью Петра Великого и понимала, что лишена личного счастья: за хорошего жениха она выйти замуж не могла, а за плохого ей выйти не давали. В политике же Елизавета Петровна осуществила государственный переворот и заняла российский престол. При ней основные политические задачи успешно решали крупные государственные деятели (П. И. Шувалов, А. П. Бестужев-Рюмин, Я. П. Шаховской и др.), чему она всячески способствовала.
Екатерина II Великая получила свое имя за бесспорные заслуги в деле государственного правления. В коротком очерке оценить ее деяния невозможно. В юности она сделала все для того, чтобы понравиться Елизавете Петровне и выйти замуж за великого князя Петра, будущего императора Петра III. В браке она родила наследника престола — сына Павла. С супругом отношения не сложились. А. П. Торопцев считает, что у Петра III, «безвольного, слабого, прогермански настроенного императора», не было шансов победить Екатерину в борьбе за престол. В 1762 г. она осуществила государственный переворот и заняла трон почти на 34 года. Некоторые историки считают, что Екатерина Алексеевна добилась всего «благодаря собственным личным качествам выдающегося политика, философа, писателя» [3, с. 396]. Автор не разделяет эту точку зрения в полной мере, делая упор на фаворитизм, но и не отрицает личных заслуг Екатерины II перед Россией.
Помимо приведенной нами информации, в книге А. П. Торопцева содержатся его размышления о судьбах Елизаветы Ярославны, Софьи Палеолог, Ксении Годуновой, Марии Нагой, Евфимии Всеволжской, Евдокии Лопухиной, Натальи Долгорукой, Прасковьи Жемчуговой, Салтычихи и других русских женщин. Приводятся нравы и обычаи каждой исторической эпохи в контексте их соотношения с положением женщин.
В публикации исследователя М. И. Жиха (СпбГУ) [2] рассматриваются проблемы восточнославянского политогенеза VI-X вв., кульминацией которых были административные и социально-политические реформы княгини Ольги середины X в. Славяне в своем общественно-политическом развитии прошли несколько стадий: 1. Формирование этнополитических союзов или славиний по терминологии Константина Багрянородного (вятичи, древляне, кривичи, поляне, тиверцы и др.); 2. Формирование таких политий, которые объединили в своем составе несколько этнополитических союзов во главе с одной лидирующей славинией; 3. Формирование в Среднем Поднепровье поляно-варяжской политии и создание ею путем завоеваний в конце IX — первой половине X в. «конфедерации» славиний, охватившей большую часть восточнославянских этнополитических союзов.
«Конфедерация» славиний имела противоречивый характер: Киев стремился к усилению контроля над входящими в ее состав землями, а славинии пытались восстановить свою полную независимость. Эти противоречия привели к убийству древлянами киевского князя Игоря. После смерти Игоря княжить начала его вдова Ольга, которая осуществила масштабную реформу Древнерусского государства c целью его централизации. В качестве противовеса местным политическим центрам создавались киевские опорные пункты — становища (в Древлянской земле, согласно летописи) и погосты (в Новгородских пределах). Однако из многочисленных историографических работ следует, что эти пункты распространились на «всю землю». Реформы княгини Ольги заложили основы для формирования политически единого Древнерусского государства. Известно, что они охватили всю подвластную тогда Киеву территорию. В числе составляющих реформ были четкая тарификация дани, создание пунктов сбора дани, пунктов административного управления. Автор считает, что Ольга и последующие князья «неуклонно по мере возможности старались распространить систему прямого управления через создаваемые опорные пункты на все подчиненные Киеву славинии, постепенно ликвидируя их собственные социально-политические институты» [2, с. 210]. В историографии XIX в. делается упор на то, что Ольга сгубила многих князей, и сказано, что их уничтожение было обращено в форму неудачного сватовства. Автор уверен в том, что княгиня, как и другие Рюриковичи, утверждала свою власть «на костях «племенных князей» [2, с. 211]. Но это не умаляет заслуг Ольги по созданию единой политико-административной системы Руси. Попав под власть Киева, старые славянские этнополитические объединения распались, и общество претерпело грандиозные изменения. Развивавшиеся из становищ и погостов города структурировали собственные волости. На страницах летописи поляне, кривичи и словене были заменены киянами, смолянами, новгородцами.
В статье канд. ист. н., доцента П. В. Волошун (Российский национальный исследовательский медицинский университет им. Н. И. Пирогова) [1] анализируется восприятие российской императрицей Александрой Федоровной Февральской революции 1917 г. Автор задается целью ответить на вопрос о том, как Александра Федоровна восприняла революционные события — как императрица или как женщина? Личность императрицы часто привлекала исследователей, но ее оценки весьма противоречивы как в среде современников, так и в советской историографии. Автор попытался составить собственное суждение об Александре Федоровне на основе ее эго-документов, в частности, переписки с Николаем II. Волошун полагает, что стратегия поведения императрицы, «ориентированная на социальный статус супруга, не являлась ее собственной» [1, с. 58]. К тому же ее недолюбливало высшее русское общество из-за того, что наследник родился последним в семье и слабым, а по медицинским представлениям того времени ответственность за пол ребенка несла женщина. Вышеуказанные обстоятельства повлияли на поведение Александры Федоровны во время Февральской революции. Происходившее в Петрограде беспокоило императрицу, но она была уверена в том, что наблюдает «хулиганское» (выделено автором. — Реф.) движение, вызванное нехваткой хлеба. Она полагала, что народ обожает ее супруга и хочет только хлеба. А рассуждения императрицы о мерах пресечения забастовок говорили, по мнению автора, «о ее изолированности от столицы и общества» [1, с. 59]. Сообщения о первых революционных событиях вызвали в ней лишь ощущение бессилия. Подруга Александры Федоровны А. А. Вырубова писала: государыня понимала, что «ничего спасти нельзя» [цит. по: 1, с. 59]. Осознав, что как императрица она не может помочь мужу, Александра Федоровна осталась матерью при больных детях (они в то время болели корью). Однако стремительное развитие событий заставило ее стать надежным близким другом мужу, оправдывать все его действия. Полагая, что отречение Николая II состоялось в пользу сына, она продемонстрировала нежелание расстаться с ребенком. «В этом проявилась вся она — не столько императрица, сколько мать», — пишет П. В. Волошун [1, с. 60].
Таким образом, в современной отечественной историографии в последние годы переосмысливается историческая роль женщины. Ей отводятся более серьезные позиции, чем прежде, и даже ключевые. Историческое изучение женской темы связано с обыденными представлениями о женщине как матери, супруге, хранительнице домашнего очага. В то же время ученым важно осветить роль каждой выдающейся женщины в истории. Исследователи приводят неизвестные ранее факты, касающиеся роли женщин, в частности, у А. П. Торопцева можно прочитать подобные сведения о славянках-дулебках и супруге князя Владимира Святославича Рогнеде. Неизменным вниманием ученых пользуется княгиня Ольга — первая правительница на Руси, женщина-реформатор. Исследователи интересуются и последней российской императрицей Александрой Федоровной, на долю которой выпали тяжелые испытания военным и революционным временем и страшная кончина, но она все равно оставалась прежде всего женой и матерью. И не случайно телеканал «365 Дней ТВ» выпустил цикл документальных программ «Женщины в русской истории». Это еще одно доказательство актуальности рассматриваемой проблематики. В заключение следует отметить, что наша публикация является не законченным исследованием, а лишь предложением продолжить изучение женской истории, адресованное специалистам-гуманитариям.
Литература:
- Волошун П. В. «Женщина она с репутацией умной»: жена российского императора в февральские дни 1917 г. // Женщина в российском обществе. — Иваново, 2017. — № 2(83). — С. 55–62.
- Жих М. И. Восточнославянский политогенез и реформы княгини Ольги // Исторический формат. — СПб., 2017. — № 3–4. — С. 175–234.
3. Торопцев А. П. Женщина в Древней Руси. — М.: Родина, 2018. — 448 с.
