Морально-этические аспекты взаимодействия суда и адвоката



Морально-этическое взаимодействие суда и адвоката — важная проблема в наше время. Автор исследует вопросы привлечения участников этих взаимоотношений к дисциплинарной ответственности за негативные проявления в адрес другой стороны. Указанный вопрос рассматривается как в историческом контексте, так и в современной действительности. Вносятся предложения по установлению баланса в дисциплинарной ответственности за указанные негативные действия.

Ключевые слова: дисциплинарное производство, статус судьи, статус адвоката, дисциплинарный проступок судьи, дисциплинарный поступок адвоката, взаимоотношения судьи и адвоката.

The moral and ethical interaction of the court and the lawyer is an important problem in our time. The author examines the issues of attracting participants of these relationships to disciplinary responsibility for negative manifestations against the other party. This question is considered both in the historical context and in modern reality. Proposals are made to establish a balance in the disciplinary responsibility for the settlement of negative actions.

Key words: disciplinary proceedings, the status of a judge, the status of a lawyer, the disciplinary offense of a judge, the disciplinary act of a lawyer, the relationship between a judge and a lawyer.

В Российской Федерации как демократическом правовом государстве адвокаты исполняют одну из важнейших ролей при осуществлении правосудия. Однако решающую роль в этом процессе играет суд, в полномочия которого входит принятие окончательного решения по рассматриваемому делу. В связи с этим рассмотрение морально-этической составляющей взаимодействия суда и адвоката носит не только теоретическое, но и практическое значение. Подробное изучение данного вопроса позволит обеим сторонам данных отношений лучше понимать свою роль в них.

Согласно ст. 45 Конституции РФ, государство гарантирует каждому защиту прав и свобод человека и гражданина. Адвокат, как лицо, оказывающее квалифицированную юридическую помощь, руководствуется приоритетом защиты прав личности, при этом следует отметить, что в административном, гражданском, арбитражном процессах адвокат, как правило, пользуется теми же правами и обязанностями, что и лица, не имеющие статуса адвоката и осуществляющие функции представителя [1]. Между тем, требования к лицу, осуществляющему адвокатскую деятельность, предъявляются более строгие, нежели к другим лицам.

В научной литературе вопрос качества работы адвоката разрабатывали многие исследователи: среди дореволюционных юристов следует выделить таких авторов, как И. В. Гессен, М. Н. Гернет, П. В. Макалинский, А. Н. Марков; среди современных правоведов — М. Ю. Барщевского, А. Д. Бойкова, А. П. Галоганова, М. А. Женину, М. В. Кратенко, А. Г. Кучерену, Г. Б. Мирзоева, Е. В. Семеняко, Ю. В. Тихонравова, С. С. Юрьева.

Однако в основном указанные авторы исследовали вопрос взаимоотношений адвоката с клиентом, в части же анализа отношений адвоката и судебной власти научные исследования практически отсутствуют. Некоторый интерес представляет статья О. Н. Савостьяновой «Взаимоотношение судебной власти и адвокатуры (по материалам дисциплинарной практики ХIХ—ХХ вв.)» [16], однако в ней автор по большей части исследует взаимодействие адвоката и суда в прошлом.

В рамках отношений суда и адвоката определённые требования должны предъявляться к двум субъектам: к адвокату и к судье, так как такие взаимоотношения должны рассматриваться как диалог субъектов процессуальной деятельности. Говоря об истории адвокатуры, следует отметить, что сами адвокаты появились в нашей стране в ходе судебной реформы 1864 года. Они не были самостоятельны и являлись звеном судебной системы. В связи с этим при взаимодействии с судебной властью, а особенно в публичных заседаниях, первые российские адвокаты — присяжные поверенные — обязаны были проявлять полное уважение, сдержанность и корректность. Любые отступления от этих принципов грозили дисциплинарными взысканиями, которые могли быть наложены Советами присяжных поверенных по результатам рассмотрения дисциплинарных дел в отношении присяжных поверенных [16, с. 160].

Не допускались поступки и слова адвоката, которые могли быть расценены как глумление над судом, пренебрежение к нему. Грубые и неуместные выражения и обороты не могли выходить из-под пера присяжного поверенного, обязанного относиться к суду с уважением. Во имя достоинства всего сословия адвокат, обращаясь к суду с теми или иными ходатайствами, должен был держаться в рамках законности и не заявлять требований и просьб, которые могли бы встретить справедливый отказ [15, с. 311, 317].

Между тем, критика действий любого судебного или правительствующего учреждения, как бы резка она ни была, не должна признаваться выражением явного неуважения к учреждению или лицу, действия которого обсуждаются. По этому поводу П. В. Макалинский писал: «Ведь присяжные поверенные, постоянно обязанные поддерживать всякого рода жалобы на действия правительственных и судебных учреждений и оспаривать правильность их постановлений, должны по необходимости вдаваться в критику, и даже нередко весьма резкую, этих действий и постановлений, а потому сословие присяжных поверенных, собственно для свободного пользования этим правом, поставлено самим законодательством вне зависимости от всяких влияний, истекающих из подчиненности тем или другим представителям власти» [14, с. 491–492].

Для наглядности того, в чем именно усматривалось проявление неуважения присяжными поверенными к суду, приведем некоторые примеры из дисциплинарной практики Петербургского Совета присяжных поверенных.

За неприличный отзыв о товарище председателя окружного суда в его кабинете в присутствии посторонних лиц, в разговоре с секретарем суда, помощнику присяжного поверенного был сделан выговор.

За самовольное взятие присяжным поверенным из рук члена суда, принимавшего просителей в кабинете товарища председателя, поданных ему бумаг (вместо просьбы об их возвращении) Совет присяжных поверенных объявил выговор.

За неуместные возражения против распоряжений суда во время уголовной защиты, состоявшие в том, что присяжный поверенный неоднократно и несмотря на сделанные ему председательствующим указания на неуместность его образа действий, заявил присяжным заседателям, что лицо, допущенное судом к даче свидетельских показаний, не может быть допрашиваемо в качестве свидетеля, и явное незнание форм уголовного судопроизводства Совет присяжных поверенных объявил присяжному поверенному предостережение [14, с. 485, 497].

В наши дни при рассмотрении подобных случаев органы корпоративного самоуправления практически исходят из тех же принципов, основываясь на том, что адвокат обязан с уважением относиться к судебной власти.

Так, в заключении Квалификационной комиссии Адвокатской палаты г. Москвы по дисциплинарному производству в отношении адвоката К. указывается: «В своей речи адвокаты обязаны придерживаться норм деловой (юридической) лексики, осуществляя тщательный отбор слов и в соответствии с их значением (семантикой), и уходить от оборотов, употребляемых на бытовом уровне, особенно если это касается личностных характеристик участников судебного разбирательства». В частности, за то, что в присутствии лиц, находящихся в зале судебного заседания, адвокат К. дала оценку действиям председательствующего с использованием подчеркнуто негативной лексики («скоррумпированный»), Квалификационная комиссия вынесла ей взыскание в форме предупреждения [8, с. 27, 38].

Вместе с тем Квалификационная комиссия обращает внимание и на то, что «свобода выражения мнения адвоката в зале суда не безгранична и определенные интересы, как-то: авторитет судебной системы, достаточно важны, чтобы оправдать ее ограничение». Так, адвокату О. было вынесено дисциплинарное взыскание в форме замечания на том основании, что адвокат обосновывал свой отвод составу судебной коллегии по гражданским делам низкими моральными качествами руководства судебной коллегии [9, с. 46–56].

В свете вышеизложенного отметим, что действующее законодательство не наделяет адвокатов правом самовольно (без разрешения председательствующего) без уважительных причин покидать зал судебного заседания во время рассмотрения дела. Не может служить поводом для самовольного оставления адвокатом зала судебного заседания во время судебного разбирательства его несогласие с принятым судом решением по тому или иному процессуальному вопросу [11, с. 28–47].

Однако указанная правовая позиция может быть изменена при рассмотрении конкретных дисциплинарных производств, при наличии существенных причин, обосновывающих такое поведение адвоката. Например, Квалификационная комиссия Адвокатской палаты г. Москвы прекратила дисциплинарное производство в отношении адвоката, возбужденное по жалобе федерального судьи Т. на то, что адвокат в отсутствие разрешения председательствующего самовольно во время судебного разбирательства по уголовному делу покинула зал судебного заседания. Как было установлено в ходе дисциплинарного производства, адвокат А. покинула зал судебного заседания только после того, как в отсутствие какой-либо реакции со стороны суда на возражение стороны защиты против заявленного государственным обвинителем ходатайства и заявление в этой связи адвокатом А. последовательно двух отводов федеральному судье оба заявления об отводе были проигнорированы. Судья даже не приступила к реализации предусмотренной процедуры отвода. Квалификационная комиссия сочла, что поведение адвоката А. было обусловлено тем, что районный суд в лице федерального судьи не обсудил и не устранил в установленном уголовно-процессуальном законом порядке возникшие у участников процесса сомнения в легитимности данного состава суда [12, с. 28–41]. К числу уважительных причин, дающих право адвокатам покинуть зал судебного заседания, относится болезнь адвоката [13, с. 9–10].

Указанные практические примеры опираются на п. 4 ч. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», указывающей на необходимость соблюдения Кодекса профессиональной этики адвоката. В частности, в ст. 12 Кодекса указывается на необходимость со стороны адвоката проявлять уважение к суду и лицам, участвующим в деле.

Итак, как мы можем утверждать, что адвокат как исторически, так и в наше время должен с уважением относиться к судебной власти и к персоне судьи, что подтверждается как нормативными источниками, так и практическими примерами. Нарушение этого правила влечет дисциплинарную ответственность адвоката.

А какова ситуация в отношении судей к адвокату?

В последнее время в законодательство были внесены редакционные изменения относительно дисциплинарной ответственности судей.

Так, согласно ст. 12.1 Федерального закона от 2 июля 2013 г. № 179-ФЗ «За совершение дисциплинарного проступка, то есть виновного действия (бездействия) при исполнении служебных обязанностей либо во внеслужебной деятельности, в результате которого были нарушены положения настоящего Закона и (или) Кодекса судейской этики, утверждаемого Всероссийским съездом судей, что повлекло умаление авторитета судебной власти и причинение ущерба репутации судьи, на судью, за исключением судей Конституционного Суда Российской Федерации, может быть наложено дисциплинарное взыскание в виде: 1) замечания; 2) предупреждения; 3) досрочного прекращения полномочий судьи».

Изложение позиции законодателя в такой редакции позволило детально охарактеризовать особенности привлечения судьи к дисциплинарной ответственности и выделить обязательные признаки: виновные действия (бездействия) как при исполнении служебных обязанностей, так и во внеслужебной деятельности; но не любые, а повлекшие нарушения положений Закона о статусе судей и (или) Кодекса судейской этики; при этом повлекших, в свою очередь, умаление авторитета судебной власти и причинение ущерба репутации судьи-нарушителя.

Эта новая формула была бы значительно лучше прежней, если бы не одно исключение, убедительно подтверждающее: в праве даже изменение одного слова, даже в форме союза, может иметь определяющее значение. В прежней формулировке данной статьи звучало: нарушение закона и Кодекса судейской этики, в новой — нарушение закона и (или) Кодекса судейской этики. Принципиальная разница между этими формулами заключается в том, что раньше само по себе нарушение положений Кодекса судейской этики, без нарушения закона, не составляло дисциплинарный поступок — союз «и» здесь действовал в соединительном смысле. Тонкость в том, что отдельное нарушение закона, без связки, формально указанной, с Кодексом судейской этики, являлось дисциплинарным проступком, но не наоборот, т. е. отдельные (да хоть все сразу) нарушения кодекса судейской этики не являлись дисциплинарным проступком. Теперь же, при появлении союза «или», само по себе нарушение лишь положений (даже одного положения) Кодекса судейской этики, без связки с нарушением нормы Закона о статусе судей, является законченным дисциплинарным проступком (при наличии иных, названных выше, квалифицирующих признаков [12, с. 9].

То есть если раньше судья, формально не нарушая закон, как бы то ни было негативно взаимодействовал с адвокатом (не явно оскорблял его, сомневался в его компетенции), он не нес дисциплинарной ответственности, что порождало некоторое неравенство в их отношениях, при котором адвокат дисциплинарную ответственность за нарушение Кодекса адвокатской этики нес, а судья за нарушение Кодекса судейской этики — нет. В настоящий момент ситуация изменена.

Анализируя вышеупомянутый Кодекс, можно заметить, что судья в области взаимодействия с адвокатом несет ответственность только за нарушение ч. 4 ст. 10 Кодекса, и то это положение закона корректность в общении с гражданами. Уважительное отношение к адвокату в Кодексе не упоминается.

Соответственно, практических примеров привлечения судей к дисциплинарной ответственности за некорректное отношение к адвокату на данный момент нет.

В связи с эти можно сделать общий вывод о том, что в настоящее время законодательство устанавливает неравные взаимоотношения адвоката и судьи. При негативном взаимодействии последних адвокат более подвержен дисциплинарной ответственности, так как он напрямую обязан проявлять уважение к суду, в то время как кодекс профессиональной этики судей не содержит требований не только об уважении к адвокату, но и об уважении к лицам, участвующим в деле. Кодекс использует термин «корректное отношение», что, на наш взгляд, неправильно, так как существенно расширяет возможность толкования поведения судьи как нарушающего или неразрушающего Кодекс судейской этики.

Возможно, указанная ситуация имеет причиной уверенность законодателя в особых моральных качествах судей, однако в условиях современной российской действительности требования морали соблюдаются далеко не всеми судьями, что, на наш взгляд, обуславливает необходимость включения в Кодекс судейской этики положений о необходимости уважительного отношения судьи по отношению к лицам, участвующим в деле, в том числе и адвокату.

Литература:

1. Конституция Российской Федерации принята 12 декабря 1993 года // Российская газета. — 25 декабря. — 1993 года.
2. О Конституционном Суде Российской Федерации: Федеральный конституционный закон от 21.07.1994 N 1-ФКЗ // Российская газета. N 138–139. 23.07.1994.
3. Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации: Федеральный закон от 31.05.2002 N 63-ФЗ // Российская газета. N 100. 05.06.2002.
4. О статусе судей в Российской Федерации: Закон РФ от 26.06.1992 N 3132–1 // Российская газета. N 170. 29.07.1992.
5. О внесении изменений в Закон Российской Федерации «О статусе судей в Российской Федерации»: Федеральный закон от 02.07.2013 N 179-ФЗ // Российская газета. N 145. 05.07.2013.
6. Кодекс судейской этики: утв. VIII Всероссийским съездом судей 19.12.2012 // Бюллетень актов по судебной системе. N 2. Февраль, 2013.
7. Кодекс профессиональной этики адвоката: принят I Всероссийским съездом адвокатов 31.01.2003 // Вестник Федеральной палаты адвокатов РФ», N 2, 2003.
8. Вестник Адвокатской палаты г. Москвы. 2010. № 12 (86).
9. Вестник Адвокатской палаты г. Москвы. 2011. № 11 (96, 97, 98).
10. Вестник Адвокатской палаты г. Москвы. 2005. № 6 (20).
11. Вестник Адвокатской палаты г. Москвы. 2012. № 7, 8, 9 (105, 106, 107).
12. Вестник Адвокатской палаты г. Москвы. 2012. № 4, 5, 6 (102, 103, 104).
13. Вестник Адвокатской палаты г. Москвы. 2004. № 11–12 (13–14)
14. Макалинский П. В. С.-Петербургская приcяжная адвокатура. Деятельность С.-Петербургских совета и общих собраний присяжных поверенных за 22 года (1866–1888 гг.). — Спб.: Тип. Н. А. Лебедева, 1889.
15. Правила адвокатской профессии в России: Опыт систематизации постановлений Советов присяжных поверенных по вопросам профессиональной этики. Составил член Совета присяжных поверенных округа Московской судебной палаты Александр Николаевич Марков. Москва, 1913 год / сост.: А. В. Воробьев, А. В. Поляков, Ю. В. Тихонравов; отв. ред. Ю. В. Тихонравов. — М.: Статут, 2003.
16. Савостьянова О. Н. Взаимоотношение судебной власти и адвокатуры (по материалам дисциплинарной практики XIX-XX вв.) // Современное право. 2014. № 11. С. 160–164.
17. Клеандров М. И. Дисциплинарная ответственность судей: новое регулирование — новые проблемы // Вестник Тюменского государственного университета. Социально-экономические и правовые исследования. 2014. № 3. С. 7–18.