Специфической чертой расследования преступлений, совершенных лицами с психофизиологическими особенности и психогенетическими аномалиями, является обязательное назначение судебно-психиатрической экспертизы. Психические расстройства не столь очевидны, как физические, и их нельзя выявить без специальных исследований, тем более что правоприменители не обладают специальными познаниями в области психиатрии и психологии и, как правило, не могут определить, имеются ли у лица какие-либо психические расстройства.
Так, на протяжении не одного десятилетия предпринимались попытки выяснить, имеет ли право эксперт-психиатр дать заключение о вменяемости или невменяемости лица, совершившего общественно опасное деяние, в ходе расследования уголовного дела. Кроме того, данный вопрос приобретает особую актуальность на стадии проверки сообщения о преступлении.
Долгое время вышеуказанные вопросы выступали дискуссионными. Например, профессор М. С. Строгович отмечал, что «судебно-психиатрическая экспертиза дает свое заключение о состоянии психики лица, но вопрос о признании такого лица невменяемым решается судом. Это объясняется тем, что вменяемость и невменяемость являются понятиями юридическими, хотя и имеют медицинское (психиатрическое) основание» [6; с. 218]. Такой же позиции придерживался и А. А. Хомовский. По его мнению, «эксперты-психиатры должны дать заключение о психическом состоянии обвиняемого, а не о вменяемости или невменяемости» [7; с. 14].
Сторонники противоположной позиции, например В. К. Степункова, полагали, что «установление вменяемости (невменяемости) субъекта не является исключительной прерогативой суда, поскольку для решения такого вопроса необходимы познания в области психиатрии, а в определенных случаях и комплексные исследования, проводимые психиатрами и патопсихологами» [5; с. 105].
На сегодняшний день является бесспорным, что вменяемость и невменяемость выступают понятиями юридическими и в этом смысле признать лицо вменяемым (невменяемым), как юридический факт, может исключительно суд.
Принятие Федерального закона от 4 марта 2013 г. N 23-ФЗ «О внесении дополнений в статьи 62 и 303 Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» (далее — УК РФ и УПК РФ) несомненно стало позитивным решением законодателя, которое позволило расширить процессуальные возможности правоприменителей в рамках проведения проверки сообщений о преступлении. Включение судебной экспертизы в число этих возможностей обеспечивает не только достоверность установления наличия либо отсутствия признаков преступления, но и, следовательно, законность и обоснованность решения о возбуждении уголовного дела либо об отказе в возбуждении уголовного дела.
В статье 196 УПК РФ законодатель перечисляет случаи в соответствии с которыми судебная экспертиза проводится обязательно. Так, судебно-психиатрическая экспертиза (далее — СПЭ) проводится в случае, если есть необходимость определить: психическое состояние подозреваемого, обвиняемого, когда возникает сомнение в его вменяемости или способности самостоятельно защищать свои права и законные интересы в уголовном судопроизводстве; психическое состояние подозреваемого, обвиняемого в совершении в возрасте старше восемнадцати лет преступления против половой неприкосновенности несовершеннолетнего, не достигшего возраста четырнадцати лет, для решения вопроса о наличии или об отсутствии у него расстройства сексуального предпочтения (педофилии); психическое состояние потерпевшего, когда возникает сомнение в его способности правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела и давать показания.
Так, нельзя не согласиться с мнением С. Шишкова, который обращает внимание на то, что СПЭ назначается в отношении лиц, имеющих строго определенный уголовно-процессуальным законом статус, которым они наделяются только после возбуждения уголовного дела. Вместе с тем, какого-либо подобного процессуального статуса у лиц, вовлеченных в деятельность по проверке сообщений о преступлении, не имеется. Безусловно, ни о каком уголовном преследовании на этапе проверки сообщения о преступлении не может идти речи, поскольку таковое может быть начато после возбуждения уголовного дела. Только после этого лицо приобретает процессуальный статус подозреваемого. Возникает вопрос, целесообразно ли назначать судебно-психиатрическую экспертизу в ходе проверки сообщений о преступлении?
Поспешное назначение СПЭ до возбуждения уголовного дела без установления и исследования обстоятельств совершения общественно опасного деяния, чем бы такое решение ни мотивировалось, влечет последствия проведения неполного судебно-психиатрического обследования испытуемого. Так, при направлении лица на экспертизу следователь (дознаватель) обязан приложить к материалу проверки, помимо постановления о назначении судебно-психиатрической экспертизы, объяснения родных, сослуживцев, знакомых, иных лиц, характеризующих подозреваемого (обвиняемого), характеристики из разных источников и за разные периоды времени, а также объяснения очевидцев преступного деяния. Эти документы, наряду с другими материалами, помогут эксперту тщательно разобраться в обстоятельствах совершенного общественно опасного деяния и обоснуют направление лица в экспертное учреждение для решения вопроса о его психическом состоянии. Вместе с тем, такие документы затруднительно собрать в установленный законом максимальный 30-суточный срок проверки сообщения о преступлении.
На сегодняшний день практика складывается таким образом, что следователи ограничиваются предоставлением эксперту справок из психоневрологического диспансера и формальной характеристикой с места работы либо с места жительства подэкспертного. В силу такой некачественной подготовки материалов эксперты не могут в условиях амбулаторного исследования дать объективное заключение и рекомендуют следователю назначить стационарную экспертизу либо предоставить дополнительные материалы для исследования, что приводит к затягиванию процессуальных сроков, нарушению прав участников уголовного процесса и, как следствие, снижению эффективности уголовного судопроизводства.
В соответствии с п. 6 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 7 апреля 2011 г. N 6 «О практике применения судами принудительных мер медицинского характера» при назначении СПЭ на разрешение экспертов следует ставить вопросы, которые позволяют выяснить характер и степень психического расстройства во время совершения предусмотренного уголовным законом общественно опасного деяния, в ходе предварительного расследования или рассмотрения дела судом установить, могло ли лицо в указанные периоды осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими. Перед экспертами следует ставить также вопросы и о том, связано ли психическое расстройство лица с опасностью для него и других лиц либо возможностью причинения им иного существенного вреда, нуждается ли такое лицо в применении принудительной меры медицинского характера и какой именно, а также может ли это лицо с учетом характера и степени психического расстройства лично осуществлять свои процессуальные права [4].
Здесь важно отметить, что назначение следователем СПЭ для установления достоверности сообщаемых лицом сведений (об их правильности, об их соответствии действительности, правдивости или ложности и т. п.) противоречит требованиям закона, на что обоснованно обращает внимание С. Шишков [8; с. 38]. Достоверность сведений, содержащихся в объяснениях лица есть результат их оценки следователем (дознавателем). Оценка таким сведениям дается на основе анализа всех сведений в совокупности с целью установления их соответствия сведениям, полученным из других источников, т. е. установления отсутствия противоречий между ними. В свою очередь, такие противоречия могут быть обусловлены отнюдь не психическим заболеванием лица, а какими-либо иными причинами. Однако, вышеуказанное вовсе не означает, что следователь (дознаватель) не должен обращаться к экспертам-психиатрам на этапе проверки сообщений о преступлении для получения компетентного мнения о состоянии лица. Вопрос состоит лишь в том, в какую форму должно быть облечено это мнение.
На наш взгляд, следователю (дознавателю) необходимо привлекать врача-психиатра для дачи предварительной консультации о психическом состоянии лица. Такую консультацию следует проводить по каждому сомнительному для следователя случаю в ходе освидетельствования лица на предмет наличия у него психических отклонений во избежание допущения ошибок при возбуждении уголовного дела или в ходе производства о применении принудительных мер медицинского характера. Важно отметить, что врач-психиатр проводит консультацию именно в рамках предоставленного законодателем (ст. 144 УПК РФ) права производить освидетельствование лица в ходе рассмотрения сообщения о преступлении, что, по своей сути, упростит саму процедуру рассмотрения такого сообщения, а также позволит сократить установленные законодателем сроки.
Безусловно, в экспертной работе необходим критерий, устанавливающий тяжесть психического расстройства лица несовместимого с его процессуальной дееспособностью. И, конечно же, для этого необходимо проведение судебно-психиатрической экспертизы с последующей выдачей экспертного заключения. Но, по нашему мнению, проведение СПЭ целесообразно именно в рамках расследования уголовного дела, а не на этапе рассмотрения сообщения о преступлении. Это связано с тем, что правоприменителю следует собрать полную и подробную информацию о личности подозреваемого (обвиняемого) для чего необходимо большее количество времени, чем установлено действующим законодательством.
Таким образом, исходя из вышесказанного можно сделать вывод о том, что заключение судебно-психиатрической экспертизы представляет собой наиболее подробную и объективную характеристику психического состояния лица по сравнению с другими источниками информации. Ее подготовка и проведение требуют от следователя (дознавателя) и эксперта качественного и объективного подхода. Именно поэтому, по нашему мнению, на этапе проверки сообщений о преступлении правоприменителю целесообразнее привлекать врача-психиатра для дачи предварительной консультации о состоянии лица, а СПЭ назначать после возбуждения уголовного дела в рамках его расследования, ведь действительно, значение данного вида доказательств трудно переоценить, особенно для разрешения уголовных дел о применении принудительных мер медицинского характера.
Литература:
- «Уголовный кодекс Российской Федерации» от 13.06.1996 N 63-ФЗ;
- «Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» от 18.12.2001 N 174-ФЗ (ред. от 23.04.2018);
- Федеральный закон «О внесении изменений в статьи 62 и 303 Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» от 04.03.2013 N 23-ФЗ;
- Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 07.04.2011 N 6 (ред. от 03.03.2015) «О практике применения судами принудительных мер медицинского характера»;
- Степункова, В. К. Роль судебного эксперта при исследовании вменяемости (невменяемости) / В. К. Степункова // Сов. гос-во и право. 1977. № 7. С. 104–107;
- Строгович, М. С. Уголовный процесс / М. С. Строгович. — М.: Юрид. изд., 1946. С. 316;
- Хомовский, А. А. Производство по применению принудительных мер медицинского характера в советском уголовном процессе: Автореф. дисс.... канд. юрид. наук / А. А. Хомовский. — М., 1967. С. 16;
- Шишков С. Возможно ли производство судебно-психиатрической экспертизы в стадии возбуждения уголовного дела? // Законность. 2013. N 10. С. 37–42.
