Статья посвящена бесстрашной девушке, чья жизнь была полна мук и страданий, которая ни взирая ни какие упреки судьбы сумела стать кем-то нужным в этой жизни. Молодая девушка, которая счастливой жизни в любящей семье предпочла войну, страх за тех, кого любишь, боль и страдание. Фатима Арсанова увековечила память о себе, как о герое чью славу будут восхвалять веками.
Фатима Арсанова родилась в 1898 г. в городе Владикавказе. Что можно сказать о детстве ребенка в дореволюционное время в очень бедной рабочей семье? что оно было безрадостным, беспросветным? Ведь совсем крошкой узнала Фатима, что такое голод. Не было у нее ни красивых платьев, ни нарядных кукол. Но была любовь матери, заботливость старшего брата и привязанность сестер. И еще –затаенное нежность отца, но он очень часто бывал в ссылках и рано умер.
Еще в детские годы не раз слышала Фатима рассказы о жизни отца в его родном ауле Новые Атаги. Арсанбек был в те времена молодым крестьянским парнем. Односельчане уважали его за прямоту, отзывчивость и честность, восхищались его непомерной физической силой и храбростью: юноша не раз выходил с кинжалом на медведя, а однажды вернулся в село с волчицей, задушенной им голыми руками. Но все эти качества не помогло Арсанбеку выбиться из нужды.
Слушая рассказы отца, Фатима забывала на время о его сгорбленной от тяжких трудов и болезней фигуры, о преждевременных морщинках, избороздивших лицо, и воссоздавала в своем воображении образ прежнего сельского богатыря. В сказках обычно такие бесхитростные и благородные силачи из-за своей честности и доверчивости терпят от богатых, злых и несправедливых людей массу злоключений, но в конце концов правда -побеждает и судьба вознаграждает их.
Особенно запомнился Фатиме рассказ о том, как однажды ее родителей, измученных многодневными скитаниями, задержал на пути казачий разъезд. К их несчастью, как раз в это время происходили столкновения между ингушами и казаками. Озлобленные казаки до полусмерти избили Арсанбека, который еще не знал русского языка и не мог объяснить, что он чеченец.
От таких рассказов маленькое сердце Фатимы наполнялось болью и обидой на несправедливые законы богатых, злых людей без всякой вины бросивших за решетку ее родителей и братишку, который в то время даже не умел еще ходить.
С годами Фатима переходит от внутреннего протеста против жестокой власти, расправившейся с ее отцом, к размышлениям над причинами неустроенности жизни, бедности и бесправия рабочих. Отсюда оставался один шаг к осознанию необходимости решительной борьбы с существующим укладом. И этот шаг ею был сделан не без помощи старшего брата Саидбея. Девочке казалось, что ее брат знает обо всем на свете. Еще бы! Ведь он, выполняя сокровенные желание отца видеть детей образованными, окончил Владикавказское четырехклассное и Одесское электротехническое училище. [1.]
Будучи студентом Петербургского политехнического института Саидбей активно включался в политическую деятельность. Он понимал, что мать и сестры учиться, понимал он и то, что теперь, после гибели отца, является единственной надежной семьи, однако не мог остаться в стороне от революционных событий в центре страны, о классовых выступлениях рабочих Петрограда.
За участие в студенческих волнениях Саидбей был арестован и выслан в глухую Вятскую губернию. Фатима с нетерпением ждала весточек от брата. Но их не было. Наконец Арсановым сообщили: Саидбей исчез из места ссылки. Никто не мог сказать, где он и что с ним. Все труднее становилось Фатиме успокаивать мать — время шло, а брат не обнаруживался.
А Саидбей, сбежав из ссылки, перебрался за рубеж, в Германию. Здесь он провел несколько лет, работая на машиностроительных заводах. Полиция, полагая, что Саидбей, как это обычно делали сбежавшие из ссылки горцы, скрывается где-то недалеко от дома, изводили Арсановых визитами и допросами, устраивала засады и подсылал агентов.
Лишь в годы мировой войны вернулся Саидбей в Россию и снова включился в революционную деятельность. В политическую борьбу против существующего строя втягивается в Фатима. В 1917 году из угловатого, подвижного подростка она превратилась в стройную, красивую девушку.
Восторженно была встречена в рабочих кварталах Владикавказа весть о социалистической революции в Петрограде. Арсановы активно включились в народные торжества — митинги, демонстрации собрания. Трудящиеся города требовали: вся власть Советам! Однако реакционные казачье-горские верхи не собирались сдавать власть без боя. В конце декабря 1917 года они разгромили Владикавказский Совет, ввергли город в пучину грабежей и анархии. [2.]
Большевики, ушедшие в подполье, организовали борьбу с «диктатором» — полковником Беликовым. В Курской, Молоканской и Шалдонской слободках создавались рабочие отряды самообороны. Фатима вступила в один из таких отрядов. Владикавказским большевиками удалось провезти из Закавказья и других месть оружие для вооружения трудящихся.
Почуяв опасность, Беликов попытался разоружить отряды рабочих, но посланные им для этой цели офицерских сотни получили отпор. В городе происходили вооруженные стычки.
Но никакие контрреволюционные наскоки и вылазки Беликова не могли уже повлиять на быстро меняющееся соотношение сил в пользу защитников Октября. В марте 1918 года, когда на Тереке трудящиеся области провозгласили Советскую власть. Беликов с жалкими остатками своих банд вынужден бежать из города.
Недолго продолжалась мирная жизнь на Тереке. Мероприятия местных органов Советской власти по защите интересов рабочих и крестьян вызвали бешеную злобу у затаившихся контрреволюционеров. Они планировали поднять антисоветский мятеж в августе 1918 года в связи с наступательными операциями армии генерала Деникина. Однако решение III съезда народов Терека по аграрному вопросу ускорили выступления станичного кулачья и офицерства. В июне красноармейские части отразили нападение на города и села банд Шкуро, а в начале июля начался широкий антисоветский Бичераховский мятеж.
«…Вся трудовое население крестьян и рабочих находится в опасности. Всему населению области грозит анархия. Опасность грозить не только извне, но и внутри. Совет Народных Комиссаров призывает вас, избранников народа, к объединению всех ваших сил для творческой работы по укреплению революционных завоеваний и защиты самой революции», — этими словами открыл IV съезд народов области новый председатель Терского Совнаркома Ю. П. Пашковский. Совсем недавно на этом посту находился «товарищ Ной» — С. Г. Буачидзе — чуткий, мягкий и добрейший человек, отважный и непоколебимый большевик. Подлая рука убийцы оборвала его жизнь, а теперь главари восставших казачьих мятежников открыто требуют головы Ю. П. Пашковского и еще двух большевистских наркомов.
В Моздоке образовалось контрреволюционное правительство казачьего кулачья во глав с меньшевиком Г. Бичераховым. Это «правительство», противопоставив себя Терскому Совнаркому и начав войну с Советской властью, пытается ввести в заблуждение население области, объявляя, что его действие направлены лишь против «хулиганства отдельных Совдепов».
Но недолго хозяйничали бичераховцы на рабочей окраине. Под руководством Г. К. Орджоникидзе немногочисленные части Красой Армии, рабочие Курской и Молоканской слободок и отряд осетин-керменистов сумели вскоре перейти к более организованными действия против мятежников. Вместо разрозненных очагов сопротивление красные противопоставили бичераховцам прочный фронт. Положение защитников Советской власти еще более укрепилось, когда и их ряды влился батальон Грозненцев. Поручив общее руководство военными действиями М. К. Левандовскому, Г. К. Орджоникидзе обратился за помощью к трудящимся Ингушетии.
«Ингушский народ, ни на минуту не колеблясь, изъявил готовность к борьбе и громадными массами направился в город», — писал позже Г. К. Орджоникидзе. В своем докладе В. И. Ленину и Советскому правительству он подчеркивал, что «одно выступление ингушей уже обеспечило нам победу».
В начале ноября 1918 года белоказаки были потеснены на среднем и правом фронтах. В середине октября был образован Ермоловский фронт. Штаб этого фронта размещался в селении Алхан-Юрт. «Бойцами Ермоловского фронта являлись в основном отряды чеченской Красной Армии из аулов Гойты, Гехи, Алхан-Юрта и других и небольшой отряд грозненской Красной Армии с артиллерийской батареей».
Особую тревогу у белоказачьего командования вызывали красные казачьи отряды А. З. Дьякова, спешившие на помощь Грозному. Значительные силы Бичераховцев были скованны частями чеченской Красной Армии, осадившими станицы Петропавловскую, Романовскую и Барятинскую.
Бичераховщина доживала последние дни. Прибывшие в начале ноября в Грозный Г. К. Орджоникидзе и М. К. Левандовский совместно с командующим обороной города Н. Ф. Гикало и другими командирами разработали план окончательного разгрома мятежников. [3.]
9 ноября на среднем и левом фронтах красноармейские роты перешли в наступление. Бойцы железнодорожной дружины и шелебилиновской роты в едином порыве выбели врага из Голубинского сада. Через Беликовский мост ударили в штыки роты Пролетарского батальона и отряды самооборонцев.
Наступающие части заняли гостиницу «Север» и на левом фланге дошли до стен нефтеперегонного завода. Белоказаки ввели в бой бронепоезд.
…Взрывная волна отшвырнула комиссара, бежавшего впереди красноармейцев, за угол дома. Напрасно пытался он найти под непослушными руками опору: земля, казалось, стремительно уходила из-под них. В голове нарастал гул, радужные круги плыли перед глазами, грудь стеснилась от поступившей к горлу тошноты, и комиссар снова откинулся на землю. Но вот до его сознания донеслись слова:
— Ранен? Куда?
Комиссар с трудом приподнял отяжелевшую голову и… удивился своеобразной красоте, склонившейся над ним девушки. Огромные глаза, тревожно всматривающиеся в него, нежный загар кожи, четко очерченные губы, одухотворенное лицо в ореоле разметавшихся густых темных волос… Это, конечно, Фатима Арсанова, о которой он так много слышал.
Девушка пыталась приподнять комиссара.
— Нет, нет, сестра, — произнес он, — я не ранен… Но вот за углом…
Фатима мгновенно оказалась там, куда указывал комиссар, и увидела невдалеке бронированную громаду, изрыгающую свинцовый ливень. Рядом с живыми и ранеными красноармейцами лежали убитые. Фатима кинулась к раненым с отчаянным криком:
— Товарищи, что же это… Помогите мне кто-нибудь...
Не обращая внимание на свист пуль, она подбежала к истекающему кровью бойцу, быстро перевязала его. Фатима хотела оттащить его за какое-нибудь укрытие.
— Помогите же…
И этот звонкий девичий голос поднял оглушенного взрывом комиссара и еще трех красноармейцев; они бросились ей на помощь. Фатима и ее помощники стали быстро переносить раненых за полуразрушенные строения. Тем временем несколько бойцов пробрались в канаву около железнодорожного полотна и оказались у самих колес бронепоезда; пулеметы не могли их достать под таким углом. Укрываясь за полотном, красноармейцы метнули несколько гранат под днища вагонов. Это было самое уязвимое место бронепоезда, так как вагоны снизу не были обшиты листовым железом. Бронепоезд резко рванулся назад и стал поспешно отходить.
К концу дня наступление красноармейцев было остановлено. Подразделение закрепились на занятых позициях. Покровскй бой послужил хорошим уроком для грозненских Краскомов. Они поняли, что в условиях уличных боев нельзя увлекаться чрезмерными бросками вперед, так как части при этом перемешиваются, теряют управления, целые подразделения противника остаются в тылу.
На левом фланге красных частей большая роль в разгроме врага отводилась бронепоезду «Борец за власть и свободу трудового народа». Однако белоказаки подорвали за железнодорожным мостом полотно и свалили на путях паровоз. Но командующий обороной города приказал ввести бронепоезд в бой утром, и группа бойцов железнодорожной дружины, отложив винтовку, всю ночь трудились над прокладкой на месте взорванного полотна обводного пути.
…Бронепоезд «Борец за власть и свободу трудового народа» медленно двинулся по обводному пути. Не дожидаясь его, красноармейцы пошли в наступление. Фатима поправила санитарную сумку и сняла винтовку с плеча. Один из бойцов споткнулся около железнодорожного полотна. Бросив взгляд в его сторону — ранен ли, она вдруг заметила толстый черный провод, который тянулся из-под шпал. Фатима подошла поближе. Провод около шпал был приспан песком, а дальше исчезал в густой траве. Фатима указала на шнур бойцам, и трое из них, перерезав его, вытащили из-под шпал мину. Тем временем Фатима бросилась в сторону железнодорожной школы, куда тянулся шнур. Перебравшись через высокую насыпь, она подошла к маленькому обгоревшему домику. За выбитыми окнами слышались приглушенные голоса. Девушка осторожно завернула за угол. За полуразрушенной стеной она увидела двух офицеров около какого-то непонятного механизма, с которым соединялся провод. Офицеры тихо переговаривались, настороженно повернув головы в сторону железнодорожного полотна. За высокой насыпью они не увидели, что мина была обнаружена, и теперь пытались уловить на слух, когда подойдет бронепоезд, чтобы взорвать его.
Девушка вскинула винтовку — и один из белоказаков стал медленно накрывать своим телом взрывной механизм, другой, не успев выхватить маузер из кобуры, упал на битые кирпичи...
Красные части при поддержке огня бронепоезда уверенно продвигались вперед. Укрывшиеся за станами нефтеперегонного завода белоказаки, чувствуя, что здесь им не удержаться, подожгли огромные резервуары с нефтью и керосином. Чудовищное пламя полыхнуло верх. Полнеба окутала черный, лохматый дым, прорезаемый исполинскими огненными языками.
Поспешное отступление белоказаков превратилось в бегство. Но вот с водокачки, захлебываясь, застрочил пулемет. Атакующие стали нести потери. Фатима, охваченная общим порывом, сначала даже не слышала тарахтения вражеского пулемета. Внезапно боец, бежавший рядом, упал. Фатима кинулась к нему, но чудовищный толчок рванул вдруг землю из-под ее ног…
Так кончилась короткая жизнь Фатимы и началось ее бессмертие в памяти народной. [4.]
Литература:
- Кучин А. Чеченка Фатимат. — в кн: Женщина в гражданской войне. (Эпизоды борьбы на Северном Кавказе и Украине в 1917–1920 гг.). Изд. 2-е. М., 1938, с. 185.
- Борисенко И. Советские Республики на Северном Кавказе в 1918 г. Т. 2. Ростов-на-Дону. 1930, с. 69.
- Орджоникидзе Г. К. Избранные статьи и Речи. Грозный, 1962. С. 68.
- Маслов П. На участках особого фронта. — В сб.: Стодневные бои в Грозном. Грозный, 1959. С. 72.
