Книга Клауса и Эрики Манн «Вокруг света» („Rundherum“) является рассказом об их кругосветном путешествии, совершенном молодыми людьми в 1927–1928 гг. Старшие дети великого немецкого писателя Томаса Манна, известные в артистических кругах юношескими безумствами и дерзкими выпадами против общественной морали, начали свое большое путешествие 7 октября 1927 года в Роттердаме, откуда они на корабле отправились в Америку. Полгода Эрика и Клаус провели в США, затем отправились дальше: Гавайские острова, Япония, Корея, через Сибирь в Москву, оттуда, наконец, через Варшаву обратно в Германию. В середине июля 1928 года молодые люди вернулись домой.
Книга об их путешествии „Rundherum“ вышла уже в начале 1929 года и была доброжелательно встречена критикой. Критики оценили юмор молодых авторов (на момент создания книги Клаусу Манну был всего 21 год, его сестре — 22), легкий стиль повествования, отметили то, что им удалось избежать злоупотребления описаниями и ненужных преувеличений. Клаус Манн в последствие неоднократно обращался к событиям и впечатлениям, полученным за время этого путешествия, в своих более поздних работах, при этом многие из них получили более зрелую и глубокую оценку со стороны писателя [1, c. 15].
Описанию России, в первую очередь, Москвы, в книге уделено всего пятнадцать страниц, намного меньше, чем описанию США или Японии. При этом молодые авторы подчеркивают, что в их намерения не входила положительная, либо отрицательная оценка увиденного: они стремились быть максимально объективными в своем изложении: Bei einem ersten Aufenthalt in Russland sollte man sich, eifriger noch als in anderen Ländern, jeden Tag, den Gott werden lässt, vorhalten: Vergiss die Vorurteile, so du dir gemacht, die positiven wie die negativen, urteile nicht — schaue! [2, с. 132]
Однако очевидно, что всякое изложение личных впечатлений от увиденного и пережитого не может быть полностью лишено субъективного оценочного компонента. Ключевым словом, раскрывающим суть происходящего в те годы в России, брат и сестра считают слово “проблема” — das Problem: Das Problem, über das du zu urteilen hättest, ist ungeheuer, und die Winzigkeiten sind es, die du gesehen hast. [2, с. 132]Das wären so geschaute Winzigkeiten. Dahinter steht riesenhaft: das Problem [2, с. 140].
Авторы подчеркивают глобальность стоящей перед молодым советским государством проблемы (ungeheuer, riesenhaft), под которой, по всей видимости, понимается целый ряд важных, нерешенных задач в различных областях экономики и благоустройства жизни.
Одной из главных проблем, которая бросилась в глаза брату и сестре еще на сибирской границе, до начала их поездки по Транссибирской магистрали, а затем и во время их пребывания в Москве, являются невероятно высокие цены, огромные по сравнению со всеми другими странами, которые путешественники успели посетить, а также по сравнению с их родной Германией: Der erste Eindruck von Russland ist, dass dort alles so ungehörig viel kostet... Über uns brach die Kofferaffäre herein. Worauf wir, amerikanische und japanische Verhältnisse gewohnt, nicht mehr rechneten, geschah: man wollte für die Beförderung unseres Gepäcks ganz erhebliche Summen haben, unter zweihundert Mark tat man es nicht [2, с. 125].
Указывая российские цены, авторы либо переводят их в немецкие марки (unter zweihundert Mark tat man es nicht), либо параллельно приводят сумму в рублях и марках:
Für eine mittellange Droschkenfahrt wollte der patriarchalisch wirkende Kutscher zwölf Rubel haben, macht fünfundzwanzig Mark. Denken wir nicht mehr daran! [2, с. 132]
Im Speisewagen kostete eine Orange einen Rubel fünfzig (ist gleich drei Mark zwanzig), auf den Stationen eine Tafel Schokolade zwei Rubel (ist gleich vier Mark fünfzig) [2, с. 126].
Обязательное указание стоимости в немецких марках несет, в первую очередь, прагматическое обоснование: книга изначально была ориентирована на немецких читателей, большинство из которых, скорее всего, не имело точного представления о курсе российского рубля по отношению к немецкой марке. Параллельное указание стоимости в рублях и марках призвано повысить эффект воздействия на немецкого читателя, вызвать его удивление по поводу невероятных цен в Советском Союзе.
Разумеется, К. и Э. Манн находят и положительные моменты во время своего пребывания в СССР. К таковым относится, например, природа России, с которой путешественники могли познакомиться из окна поезда во время своего долгого пути из Дальнего Востока в Москву: Und draußen die große Landschaft. Nicht enden wollend die Birkenwälder, jeden Tag wieder die Birke, sich tausendfach wiederholend, der rührende und hübsche und bescheidene Baum. … an diese Geschichte … mussten wir denken, während wir nichts und nichts und nichts als Birken sahen. — Dazwischen breite Ströme und das schroffste Gebirge, und dazwischen Seen, plötzlich ist einer so groß wie ein Meer. In einer phantastischen Großzügigkeit erinnerte uns diese Landschaft an die amerikanische. Aber sie ist hundertmal schöner. Ich weiß nicht, wer Sibirien öde finden kann. Öde ist es zwischen Chicago und Los Angeles [2, c. 134].
Величественность, необъятность российских просторов подчеркивается с помощью отбора лексических средств: эпитетов (große Landschaft, breite Ströme, phantastische Großzügigkeit, das schroffste Gebirge), сравнений (so groß wie ein Meer). Неотъемлемым элементом российского пейзажа, символом русской природы, является береза, трогательное, скромное дерево (der rührende und hübsche und bescheidene Baum), на протяжении многих тысяч километров сопровождающее молодых людей в пути. Эту картину, бесконечное мелькание березовых рощ за окном помогает воспроизвести многократное повторение отрицания nichts в сочетании с повторением союза und (nichts und nichts und nichts als Birken), а также использование причастия I (nicht enden wollend; sich tausendfach wiederholend).
По своему простору сибирские ландшафты сравниваются в книге с американскими, поскольку брату и сестре в начале их путешествия неоднократно пришлось пересекать Соединенные Штаты на поезде, и они имели возможность познакомиться с природой и этой страны. Однако на этот раз сопоставление оказывается в пользу России — эмоциональное сравнение, усиленное наречием (hundertfach schöner), свидетельствует о том, что молодые авторы по достоинству оценили красоту Сибири.
Российская столица производит на путешественников сильное впечатление. По их мнению, сравниться с Москвой по привлекательности среди прочих городов мира может разве только Париж: Es gibt wenig Städte — vielleicht nur noch Paris, — in denen das Spazierengehen so viele Freude wie hier macht, trotz des „proletarisierten“ Straßenbildes. Immer wieder findet sich Neues, Fremdes, Ungeahntes: versteckte Durchgänge, Mäuerchen, Plätze. — Und dann ist da der wundervolle Spaziergang am Wasser entlang, wo man auf den unbetretbaren Kreml den Blick hat; diesen Weg sind wir täglich gegangen, und täglich beschlossen wir, dass er nicht leicht seinesgleichen findet. … angesichts des Kreml, dessen schöne Türme und Baulichkeiten zuschauen [2, с. 133].
В программу посещения города входили ежедневные прогулки по Москве. Больше всего молодых людей привлекает новое, неизведанное, те неожиданные открытия, которые готовит им каждый новый день пребывания в Москве (Neues, Fremdes, Ungeahntes). Таким образом, авторы подчеркивают индивидуальность российской столицы, ее непохожесть на другие города, в которых им удалось побывать. Особенно восхищает авторов книги неповторимый вид на Кремль, открывающийся с набережной Москвы-реки — их любимый маршрут для прогулок.
С восторгом описывают брат и сестра красоту дворцов и церквей столицы, создающих неповторимые архитектурные ансамбли: Wenn es später wird, ragen die schwarzen Silhouetten der Paläste und Kirchen, eine magisch-großartige Operndekoration, in die blaß sich vorbereitende Nacht…Dann sind da die Kirchen, die mit den goldenen und die mit den bunten Kuppeln; am stattlichsten die Erlöserkirche, monumentales Bauwerk in Weiß und Gold, repräsentativer Stil des vorigen Jahrhunderts; am schönsten die Basiliuskirche auf dem Roten Platz, überraschender, barbarisch bunter Kuppelbau, vielleicht das märchenhafteste, unglaublichste und frömmste Gebäude der Erde [2, с. 133].
При описании красот Москвы, ее достопримечательностей, излюбленным приемом авторов вновь является эпитет; при этом используются как конкретизирующие эпитеты, описывающие цвет, форму, существенные признаки или качества объекта (die schwarzen Silhouetten, mit den goldenen und die mit den bunten Kuppeln), так и оценочные, выражающие непосредственно отношение авторов к наблюдаемому. В составе второй группы необходимо отметить индивидуальные авторские эпитеты, образованные путем сложения основ прилагательных, либо неожиданного сочетания слов, позволяющие сделать описание более экспрессивным и наглядным. Так появляются образования magisch-großartig, barbarisch bunt.
Восхищение молодых людей великолепными московскими церквями, среди которых особо выделяются Собор Христа-Спасителя и Собор Василия Блаженного, их величественностью, монументальностью, красотой подчеркивают прилагательные в превосходной степени (am stattlichsten, am schönsten). Собор Василия Блаженного называется при этом самым сказочным, невероятным и богоугодным зданием в мире (das märchenhafteste, unglaublichste und frömmste Gebäude der Erde).
Авторы еще раз подчеркивают особую роль церквей в создании неповторимого облика города: Moskau wird von seinen Kirchen beherrscht, die Kirchen sind es, die ihm das Gepräge geben [2, с. 134]. Таким образом, церкви становятся для К. и Э. Манн в определенном смысле символом Москвы.
В описаниях молодых авторов чувствуется неподдельное восхищение российской столицей, этим величественным, незабываемым городом: Stellen wir uns, als wenn das Wirtschaftliche, das Politische, Organisatorische uns ganz und gar nicht interessierte...; dann bleibt als Ergebnis, als unvergeßliches, großes — die Stadt. Moskau, Mütterchen Rußlands innerstes und heiligstes Herz [2, с. 133].
Авторы пытаются отбросить все политические или экономические моменты, которые могут исказить восприятие города для иностранца, и сосредоточиться на главном. Москву они называют святейшим, сокровеннейшим сердцем России, матушки-России. Эта фраза выдает определенное знание братом и сестрой русской культуры, чему, по всей видимости, они обязаны своему хорошему образованию, начитанности и знакомству с русской классикой. Неслучайно почти всю дорогу с Дальнего Востока до Москвы они читают в купе Достоевского и пересказывают друг другу прочитанное.
К. и Э. Манн подчеркивают, что Москва не является европейским городом: Wir waren dankbar, dass wir Moskau nicht von Europa, sondern von Asien aus erreichten; nicht nach der kurzen Reise Berlin-Warschau, sondern nach der großen von Harbin über Sibirien. So entgingen wir der Gefahr, Moskau als europäische Stadt aufzufassen, die es nicht ist... [2, с.132]
К отличиям русской столицы от других европейских городов молодые авторы причисляют, например, «пролетаризированный» вид московских улиц: Man hat pflichtgemäß zu konstatieren, dass das Moskauer Straßenbild „proletarisiert“ sei... [2, с. 132]
Слово „proletarisiert“ используется авторами с негативным оттенком, в качестве критического замечания. По их мнению, это ни в коем случае не служит украшению города. В понятие «пролетарский вид» они включают бедность населения, убогий внешний вид многих жителей столицы, отсутствие элегантно и дорого одетых людей на улицах. Одной из характерных особенностей столицы, бросившейся им в глаза, авторы считают обилие нищих: ...die betonte Schäbigkeit, welche die Kleidung des Durchschnittes charakterisiert...Bürgerlich gekleidete Leute sind selten, elegante fehlen fast ganz. Außerdem fallen viele und scheußliche Bettler auf, einarmige, humpelnde, ganz verfallene… [2, с. 132]
Как уже отмечалось выше, сами брат и сестра пытаются отстраниться от экономических и политических проблем в стране. Вопросы руководства СССР, линии партии затрагиваются ими в очень незначительной степени, и не подвергаются какой-либо существенной критике. Так, описывая убранство одной из московских церквей, они обращают внимание на табличку перед входом с известной цитатой Ленина, ставшей на много десятков лет лозунгом советского общества: «Религия — опиум для народа»: Es wird Gottesdienst gehalten... Vor den Ikonen brennen große Kerzen. Indessen steht auf öffentlicher Tafel draußen angeschrieben: „Religion ist ein Opium fürs Volk“. Das ist offiziell, von der Regierung [2, с. 134].
Авторы отмечают еще один характерный признак облика советской Москвы: огромное количество портретов Ленина: In jeder Auslage Lenins Porträt, welches im Gesamtbild der Stadt eine vielleicht noch größere Rolle spielt als das des Mussolini in Rom (Aber man sieht Lenin lieber als Mussolini) [2, с. 135].
По обилию портретов и его роли в облике города Москва сопоставляется с Римом, в котором в эти годы как раз начинается культ личности диктатора Муссолини. Однако при этом авторы книги явно дают понять, что фигура Ленина вызывает у них гораздо больше симпатии, чем фигура фашистского лидера Италии.
Как люди, сферой профессиональных и личных интересов которых является искусство, брат и сестра, разумеется, не могут обойти вниманием знаменитый русский театр, кинематограф. В программу их пребывания в Москве входит также посещение музеев и картинных галерей. Так, К. и Э. Манн получили возможность насладиться просмотром известного фильма «Потемкин», причем очень высоко оценили его художественную ценность: Das grandiose Bilderbuch...rollt sich ab; es wird ein ganz großer Eindruck. Der unbeschnittene „Potemkin“..., dieser tendenziöse Geschichtsunterricht ist ohne Frage das Atemberaubendste und Ungeheuerlichste, was die Filmkunst bis heute hervorgebracht hat [2, с. 136].
Брат и сестра называют эту картину самой захватывающей и невероятной в истории кинематографа. Учитывая тот факт, что путешественники недавно вернулись из Голливуда, где имели возможность познакомиться со многими всемирно известными режиссерами, актерами и их работами, нужно признать, что такая оценка русского фильма действительно является очень лестной.
Особенно молодые люди радовались в предвкушении удовольствия от посещения знаменитого русского театра. Жизнь и Клауса и Эрики была тесно связана с театром: оба играли на сцене, Клаус Манн писал пьесы. Во всех странах, которые путешественники посетили за последние месяцы, они непременно посещали театральные представления — их описанию посвящена значительная часть книги. По всей видимости, молодые люди были хорошо знакомы с русским театральным искусством и очень высоко его оценивали:
Wir hatten uns, in New-York schon, darauf gefreut, nach dem amerikanischen Amüsiertheater das russische Gesinnungstheater zu sehen [2, с. 137].
Характеризуя американский театр, авторы отмечают его легкий, развлекательный характер, и противопоставляют ему полный мысли, духовности, человечности русский театр.
Путешествуя по Японии, брат и сестра также имели возможность оценить японское театральное искусство, и опять-таки им приходит на ум сопоставление с русской театральной школой: Schauspielerei scheint in Japan ähnlich wie in Russland aufgefasst zu werden: mit Frömmigkeit, mit grenzloser Hingabe an das Metier, die Technik und das Handwerkliche [2, с. 106].
На этот раз путешественники находят немало общих черт между японским и русским театром, главными являются их духовность, огромное внимание к техническому мастерству, к совершенствованию, оттачиванию деталей.
Однако молодые люди вновь испытывают разочарование: летом все известные московские театры разъехались на гастроли. Им приходится довольствоваться «большевистским летним театром» (Bolschewistisches Sommertheater), который не производит на них никакого впечатления. Ни сценарий, ни игра актеров не показались им интересными и оригинальными, и удостоились сравнения с немецким самодеятельным сельским театром.
Авторы не описывают в деталях те неудобства, которые им, вероятно, пришлось перенести во время пребывания в Москве. Исходя из своего первоначального настроя: быть объективными, наблюдать и воспринимать, а не судить, в книге они не злоупотребляют критикой условий жизни населения в России. Насколько велика разница между материальным положением в советской России по сравнению с западным, становится очевидным из описания их первых впечатлений от Варшавы, которая стала последним пунктом их путешествия по дороге в Германию: Warschau mutete nach Moskau wie eine sündhaft bürgerliches Luxusparadies an, tags, mit guten Läden und stattlichen Denkmälern, etwas an Frankfurt, abends, mit erleuchteten Cafes und wimmelnden Boulevards, an Paris erinnernd. Gerührt und dankbar genossen wir den Komfort, den Hotel d'Europe bietet; spürten endlich das unentbehrliche alte Europa wieder [2, с. 142].
Сравнение роскошной Варшавы с оставленной накануне «пролетарской» Москвой подтверждает сделанный ранее авторами вывод о том, что российская столица не является европейским городом, значительно уступая им по материальному уровню жизни, так же как и сама Россия вряд ли может считаться европейской страной. Понятна тоска путешественников по «старушке Европе», которой им так не хватало во время долгого путешествия.
Таким образом, к основным средствам языковой реализации образа послереволюционной России в анализируемом произведении следует отнести эпитеты и сравнения. Положительную оценку получает русская природа, неповторимые достопримечательности, культура, искусство. Отрицательные коннотации свойственны описанию бытовых, материальных трудностей, характеризующих жизнь в молодом советском государстве (бедности, невероятных цен), а также государственной идеологии, довлеющей над обществом.
Литература:
- Дмитриев И. А. Клаус Манн: портрет писателя. — Саратов, 1985. — 116 с.
- Mann Klaus, Erika. Rundherum. Abenteuer einer Weltreise. — Hamburg: Rowohlt Taschenbuch Verlag, 2005. — 226 s.
