Любое юридически значимое действие (бездействие) влечет за собой наступление тех или иных правовых последствий. Это относится как к правомерным, так и к противоправным деяниям. Злоупотребление правом также приводит к определенным юридическим последствиям.
Нормами ст. 10 ГК РФ установлено, что в случае злоупотребления правом арбитражный суд или третейский суд с учетом характера и последствий допущенного злоупотребления отказывает лицу в защите принадлежащего ему права полностью или частично, а также применяет иные меры, предусмотренные законом. Таким образом, отказ в защите права является универсальной мерой и применим в равной степени к любым формам злоупотребления правом. Также в любой ситуации злоупотребления правом, если такое злоупотребительное поведение повлекло нарушение прав другого лица, такое лицо вправе требовать возмещения причиненных этим убытков.
В случае же злоупотребления правом в форме совершения действий в обход закона с противоправной целью, указанные последствия применяются, поскольку иные последствия таких действий не установлены ГК РФ.
В юридической доктрине и судебной практике дискуссионным на протяжении длительного времени оставался вопрос о правовой природе отказа в защите принадлежащего лицу права. Необходимо также отметить, что в литературе было высказано мнение о невозможности существования такого юридического последствия как отказ в защите права. Так, С. В. Мусарский, высказывая такую мысль, ссылается на положения ст. 46 Конституции РФ, которая гарантирует каждому право на судебную защиту.
Кроме того, частью 3 ст. 56 Конституции РФ запрещается ограничение этого правила даже в условиях чрезвычайного положения. В соответствии с ч. 2 ст. 55 Конституции в Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие указанную норму, за исключением случаев ограничения этого правила федеральным законом, когда это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Иные ограничения судебной защиты прав (в том числе в ГК РФ) не соответствуют Конституции РФ и потому не подлежат применению, представляют собой правонарушение в виде умаления права [5].
Тем не менее, отказ в защите субъективного права лицу, злоупотребившему своим правом, нашел своё закрепление в гражданском законодательстве и подлежит применению в определенных законом ситуациях.
Возвращаясь к анализу правовой природы отказа в защите права, следует отметить, что его принято рассматривать в трех аспектах:
1) как меру правовой охраны,
2) как способ защиты права,
3) как санкцию.
Под правовой охраной чаще всего понимают меры, направленные на предупреждение правонарушений, устранение порождающих их причин и создание условий для беспрепятственного осуществления прав, а правовую защиту определяют как принудительный способ осуществления диспозиции правовой нормы, применяемый в установленном законом порядке компетентными органами либо самим управомоченным лицом в целях восстановления нарушенного права [3]. Таким образом, меры охраны подлежат применению до нарушения субъективного права, а способы защиты — после правонарушения. Поскольку суд отказывает в защите права лицу только в случае несоблюдения им установленных пределов осуществления гражданских прав, т. е. уже при наличии установленного факта злоупотребления правом, можно говорить о несоответствии отказа в защите права категории мер правовой охраны. Исходя из этого, логично отнести данную меру к способам защиты права, однако в этом вопросе всё не так однозначно.
Т. В. Дерюгина считает некорректным признавать отказ в защите права одним из способов защиты прав, поскольку последние выполняют компенсаторно-восстановительную функцию, которые имеют целью восстановление нарушенного права либо компенсацию возникших неблагоприятных последствий, а ст. 10 ГК РФ, по ее мнению, носит самостоятельный превентивный характер, поэтому недопустимо одновременное применение судом санкции в виде совершения активных действий и отказа в защите права.
Тем не менее, в арбитражной практике применения судами ст. 10 ГК РФ содержатся выводы о том, что «отказ в защите права лицу, злоупотребившему правом, означает защиту нарушенных прав лица, в отношении которого допущено злоупотребление. Таким образом, непосредственной целью названной санкции является не наказание лица, злоупотребившего правом, а защита прав лица, потерпевшего от этого злоупотребления. Следовательно, для защиты нарушенных прав потерпевшего суд может не принять доводы лица, злоупотребившего правом, обосновывающие соответствие своих действий по осуществлению принадлежащего ему права формальным требованиям закона. Поэтому упомянутая норма закона может применяться как в отношении истца, так и в отношении ответчика» [4]. Таким образом, можно говорить о двойственной природе отказа в защите права, выступающего, с одной стороны, в качестве санкции для лица, злоупотребившего своим субъективным правом, а с другой стороны, — в качестве способа защиты прав потерпевшего от злоупотребительного поведения лица.
При подробном рассмотрении механизма наступления юридических последствий злоупотребления правом можно прийти к следующим выводам. Поскольку защита права имеет место только после его нарушения, то для отказа нарушителю в защите его права, оно сначала должно быть оспорено потерпевшим от действий этого лица субъектом. При этом сам по себе отказ в защите права не влечет каких-либо положительных «приращений» для пострадавшей стороны, происходит лишь пресечение недобросовестного осуществления субъективных прав нарушителем. Поэтому в литературе предлагается трактовать отказ в защите права как предварительную меру, позволяющую далее применять меры ответственности или иные способы защиты прав потерпевшей стороной, и, в зависимости от результатов совершенного злоупотребления правом, суду следует ориентироваться на специальные нормы ГК РФ о недействительности сделок, неосновательном обогащении и др. Данная позиция отчасти нашла своё отражение в новой редакции ст. 10 ГК РФ, которая теперь закрепляет возможность применения судом иных предусмотренных законом мер воздействия на правонарушителя.
Основанием приведенного выше вывода ВАС служат правила пп. 6 п. 2 ст. 1512 ГК РФ, устанавливающие, что предоставление правовой охраны товарному знаку может быть оспорено и признано недействительным полностью или частично в течение всего срока действия правовой охраны, если действия правообладателя, связанные с предоставлением правовой охраны товарному знаку или сходному с ним до степени смешения другому товарному знаку, признаны в установленном порядке злоупотреблением правом либо недобросовестной конкуренцией. Таким образом, при вынесении решения по конкретному делу арбитражным судом были применены как общие нормы ст. 10 ГК РФ, так и специальные нормы коммерческого права.
Другой пример, лицо подало исковое заявление в суд с требованием обязать ответчика восстановить положение, существовавшее до нарушения последним прав истца, выразившегося в разрыве тепловой сети здания, приобретенного истцом именно как отапливаемого нежилого помещение с намерением последующего использования в предпринимательской деятельности, что является существенным изменением обстоятельств, о которых истец на момент заключения сделки не знал и не мог знать. Суд квалифицировал действия ответчика как злоупотребление правом и обязал восстановить систему отопления нежилого помещения, принадлежащего истцу [6].
На основе приведенных примеров из судебной практики, можно заключить, что юридическое последствие злоупотребления правом в виде отказа в защите субъективного права лица не является самостоятельной правовой мерой и применяется либо наряду с другими способами защиты, либо, если законом предусмотрены иные последствия, не должно применяться совсем.
На счет толкования конструкции «иных мер», предусмотренных законом и применяемых судом одновременно с отказом в защите права лицу, совершившему злоупотребление им, не существует единого мнения. Как видно из анализа материалов правоприменительной практики, суды в качестве иных мер применяют любые способы защиты и меры ответственности, какие только можно обнаружить в гражданском и смежном с ним законодательстве касательно определенных правовых ситуаций.
Тем не менее, в юридическом сообществе имеется иная точка зрения по данному вопросу. Профессор В. В. Витрянский, например, считает, что под иными мерами, предусмотренными законом, следует понимать только те способы воздействия на лицо, допустившее злоупотребление правом, которые установлены законом специально на случай шиканы, действий в обход закона с противоправной целью либо заведомо недобросовестного осуществления гражданских прав, но ни в коем случае не весь арсенал способов защиты нарушенных гражданских прав, как было принято считать ранее [1]. В связи с чем, по мнению ученого, злоупотребление правом не может влечь за собой такое последствие, как признание совершенной сделки недействительной, если только в будущем совершение сделки в обход закона или с заведомой недобросовестностью не будет предусмотрено в качестве специального основания её недействительности. Ведь такая сделка должна квалифицироваться как противоречащая закону (законодательному запрету на злоупотребление правом). Однако в силу ст. 168 ГК РФ сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта, может быть признана недействительной, если из закона не следует, что должны применяться другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки. В подобных случаях как раз и должна применяться ст. 10 ГК РФ, предусматривающая такие иные последствия в виде отказа в защите соответствующего права.
Кроме того, автор категорически не соглашается с установившейся в судебной практике тенденцией, допускающей возможность признания сделок, совершенных с нарушением запрета на злоупотребление правом, недействительными. Приводя в пример п. 8 Постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 г. № 25, где разъясняется, что к сделке, совершенной в обход закона с противоправной целью, подлежат применению нормы гражданского законодательства, в обход которых она совершена, — в частности, такая сделка может быть признана недействительной на основании положений ст. 10 и п. 1 или п. 2 ст. 168 ГК РФ, либо по специальному предусмотренному в законе основанию (например, по правилам о притворной сделке), В. В. Витрянский отмечает, что в последнем случае имеет место подмена понятий: сделка, совершенная в результате злоупотребления правом в форме обхода закона с противоправной целью, необоснованно превращается в притворную сделку, не говоря уже о том, что признание такой сделки недействительной исключает применение основного правового последствия злоупотребления правом, а именно отказа в защите соответствующего права. Ведь недействительная сделка не влечет никаких юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, и недействительна с момента ее совершения (п. 1 ст. 167 ГК РФ), а значит, из недействительной сделки в принципе не может возникнуть субъективное право, при осуществлении которого может быть допущено злоупотребление правом [1].
С позицией ученого нельзя не согласиться: пробелы и коллизии норм гражданского законодательства, а также некорректность формулировок, используемых законодателем в ст. 10 ГК РФ, не только создают трудности в толковании норм права, но и способствуют возникновению серьезных проблем в правоприменительной практике, в частности приводя к неправильному применению положений действующего законодательства. Подобные упущения законодателя могут спровоцировать неблагоприятные последствия в виде нарушения гражданских прав субъектов правоотношения вместо требуемой в тех или иных ситуациях правовой защиты.
Вследствие неопределенностей в трактовке норм ст. 10 ГК РФ в литературе высказываются предложения по установлению дополнительных санкций применительно к конкретным случаям злоупотребления правом. В частности, кандидат юридических наук В. А. Гуреев предлагает: «… предусмотреть правила, согласно которым акционер, злоупотребивший соответствующим правом, по решению суда должен лишаться на определенный период времени:
1) права на участие в общем собрании акционеров с правом голоса, а также права обжаловать принятые на нем в указанный период решения, либо
2) права доступа к документам общества» [2]. По мнению исследователя, предлагаемые меры, с одной стороны, призваны создать условия для укрепления правовой защиты от действий субъектов права по злоупотреблению своими правами, а, с другой стороны, отражают специфику защиты в акционерных правоотношениях.
Что касается возможности возмещения убытков, причиненных другому лицу в результате злоупотребления субъективным гражданским правом, то здесь вряд ли можно говорить о какой-либо специфике, обусловленной непосредственно таким явлением как злоупотребление правом. Обязанность нарушителя полностью возместить причиненный его противоправными действиями вред установлена ст. 1064 ГК РФ. И в случаях причинения ущерба посредством злоупотребления правом имеет место противоправное вредоносное деяние, что признается основанием для применения мер гражданско-правовой ответственности в виде возмещения убытков. Таким образом, возмещение убытков, причиненных лицу в результате злоупотребительного поведения, нельзя рассматривать в качестве отдельного нового способа защиты нарушенного права. Это лишь один из множественной разновидности случаев возмещения вреда от правонарушения, не предусматривающих в принципе каких-либо особенностей реализации данного способа защиты права.
Подводя итог вышеизложенного, стоит подчеркнуть, что злоупотребление правом, как и любое другое юридически значимое действие, влечет за собой наступление определенных правовых последствий, основные из которых закреплены в ст. 10 ГК РФ. Однако именно нормы о юридических последствиях злоупотребительного поведения являются предметом дискуссий в цивилистическом сообществе. Несмотря на прочно сложившуюся в судебной практике тенденцию применения всего разнообразия «иных мер» к лицу, совершившему злоупотребление правом, вопрос о целесообразности расширительного толкования указанных положений ст. 10 ГК РФ остается открытым и требует скорейшего разрешения.
Литература:
- Витрянский В. В. Реформа российского гражданского законодательства: промежуточные итоги. М.: Статут, 2016. 431 с. С.36–37.
- Гуреев В. А. Проблемы правовой квалификации корпоративного шантажа в акционерных правоотношениях // Юрист. 2008. № 4.
- Дерюгина Т. В. Пределы осуществления гражданских прав. — М.: Зерцало-М, 2010. С. 84.
- Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 25 ноября 2008 г. № 127 «Обзор практики применения арбитражными судами статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации» // Вестник ВАС РФ. № 2. 2009
- См.: Мусарский С. В. Обзор судебной практики применения норм о запрете злоупотребления правом (ст. 10 ГК РФ) (полный анализ всей судебной практики за 1995–2011 годы) // СПС КонсультантПлюс. 2011.
- Постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 29.09.2011 по делу № А33–16648/2010 // СПС «КонсультантПлюс».
