В XII-XIII веках в Западной Европе, и особенно на юге Франции, возникло новое христианское вероучение, сторонники которого стали называться Катарами. Термин «катары» происходит от греческого «чистые» или «совершенные». Позже их стали именовать также Альбигойцами, по названию области Альбижуа на юге Франции, где их позиции были особенно сильны [4, с.51].
Считается, что религия катаров была христианской религией. Однако при более подробном изучении видно, что она отличается от ортодоксальной доктрины как западной, так и восточной церкви. На этом основании катарское вероучение было объявлено ересью.
Катары, претендовали на то, что они истинная Церковь Христова. Они утверждали, что имеют апостольскую преемственность: что они настоящие наследники Христа и апостолов. В силу этого, они отказывались, и именно поэтому были объявлены еретиками, от всех позднейших добавлений и церковных установлений, которые не содержатся в послании Христа так, как оно изложено в Новом Завете. Они отклоняли все то, что было принято позже и чего нет в Новом Завете. Но при этом так, же использовали апокрифы и именно те, которые сложились под восточным влиянием [4, с.57].
Катары часто трактовали Ветхий и Новый Завет символически, и излагали свою доктрину согласно этой экзегетике. Бог – единственный Творец, потому что Его творения – это единственная реальность, которая может существовать в вечности. Это означает, что для дуалистических христиан XIII века, которыми были катары, нет никакого другого ада, чем наш мир. Злое творение, этот мир, управляемый принципом зла, является только временным творением зла. Если бы зло могло проявиться в вечности, оно было бы таким же сильным, как и благо. Мир, князем которого есть Сатана, тоже подлежит законам времени и является конечным [3, с.134].
В этом пункте делается серьезный шаг, продемонстрировавший реальное расхождение между катарами и римско-католической догматикой. Это расхождение было очень существенное: они соглашались с тем, что дьявол – это Князь мира сего, Церковь это тоже принимала, приписывая происхождение зла восставшему ангелу, но говорили, что дьявол одновременно и создатель этого мира, в системе катаров дьявол оказывается принципом зла, абсолютно чуждым Богу. Но в Книге Бытия сказано, что мир создан Богом и что он хорош именно поэтому. Поэтому без сомнения из всех книг Библии, единственной книгой, которую катары отклоняли абсолютно, была книга Бытия, которую они считали злой сказкой.
В основе катарского представления о мире и человеке лежит дуализм. В связи с этим существовала четкое разделение на добро и зло. Все материальное в мире, как и сам мир, были сделаны богом зла. Бог зла, Люцифер — творец первоначальной материи, всего телесного и видимого, доступного материальным очам; потому небо, солнце, звезды также принадлежат ему. Он создает бури, громы и прочие природные катаклизмы. Он дает животворную силу земле, производящей растения, так как добрый Бог не причастен ничему земному. «От жен своих дьявол народил сыновей и дочерей — от них и пошел род человеческий» [5, с.21].
Некоторые катары верили, что злой дух произвел землю любовным сожительством. Ему обязано бытием своим все безнравственное, варварское, несправедливое в обычаях, постановлениях, даже в государственных учреждениях, любое кровопролитие – хотя бы по судебному решению. Сотворив человека, он же породил первый грех. Злой рок гнетет человека; порок прирожден ему уже его телом [6, с.128].
Подтверждение истинности своих утверждений катары пытались найти в Библии. Иисус у Матфея говорит: «Всякое растение, которое не Отец Мой Небесный насадил, искоренится» (Мф. 15, 13), и там же: «Никто же может служить двум господам» (Мф. 6, 24). Подобным же образом в начале Евангелия от Иоанна различаются творения: «Которые не от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились» (Ин. 1, 13), или далее: «Царство мое не от мира сего» (Ин. 18, 36), подразумевая, как казалось катарам, иное царство, особый мир, создание иного духа.
Часто упоминались новозаветные указания на борьбу плоти и духа. Дух для катаров был порождением, Бога света, источника душ, беспредельная область которого совершенно отдельна от царства мрака и материи. С высоты своей святости Он, чистый по природе, гнушается всего осязаемого, плотского и порождает только то, что доступно единому духовному, просветленному оку, отрешившемуся от мира. Он не имеет даже свободной воли (Рим. 7, 15; 10, 16; 1Кор. 3, 7) в нашем понимании, как и существа, им созданные. Для него нет прошедшего, настоящего и будущего. В его незримом царстве живут небожители. В их мире нет ничего похожего на наш мир. Там нет ни меры, ни числа, ни времени. Их тела сплетены из тончайших нитей духа, из которых состоит также их душа, их ум. Созданы они в единое мгновение, в начале всех вещей, и с первого же дня своего появления они сподобились лицезреть Бога, творца своего, во всей его славе [5, с.74]. Это Иерусалим небесный, народ Бога, овцы Израиля по Писанию. Высшие ангелы, подобие божественного ума, блюдут за каждым из небожителей.
Признавая такой особый мир, альбигойцы всегда могли подразумевать его, говоря о своей вере в христианского Бога. Они вносили аллегорическое понимание в сказания Библии. Так, по их мнению, Бог сотворил, не небо, а небесные души, не землю, а души земных людей, еще не освященных добродетелью, не море, а чистую воду спасения и веры.
Верховным владыкой зла для альбигойцев был Бог Ветхого Завета, ибо Он во многом противоречит Богу новозаветному. Противоречия они старались открыть в самой Библии. В начале Бытия говорится: «Земля же была безвидна и пуста, и тьма была над бездною» (Быт. 1, 2), а первое послание Иоанна: «Бог есть свет, и нет в Нем никакой тьмы» (1Ин. 1, 5). Бог Ветхозаветный по своим качествам во многом отличен от Бога новозаветного; он, вероятно, даже иного существа. Ему приписываются человеческие члены; он грозен, гневен и мстителен, истинный Бог никак не может обладать человеческими качествами.
Бог, который произвел потоп, разрушил Содом и Гоморру, дал законы возмездия и обрезания, истреблял так беспощадно врагов своих, не может быть Богом добрым. Этот Бог запретил Адаму, есть с древа познания. Быть не может, чтобы он не знал, что последует за тем. Это значило бы, что он несовершенен; если же он предвидел губительный исход, то, следовательно, намеренно, полный зла, ввел в преступление первого человека — черта, вовсе не подходящая к понятию о творце благодетельном. Последний не стал бы внушать Моисею свирепых законов, не стал бы возбуждать страсти, проповедовать ненависть[1, с.67].
Находя в Моисеевых и других исторических книгах свидетельства о злом божестве, дуалисты всех толков отвергали их, а крайние принимали Пророков, Псалмы, Иова, Соломона и Иисуса Сирахова как сказания о неведомом мире, предшествовавшем видимому, о мире духовном.
Вместо истории грехопадения по Библии крайние альбигойцы предлагали свои вымышленные, мифологические объяснения: злой Бог, завидуя тому, что добрый царствует над народом святым и блаженным, мучимый ненавистью к бесконечному счастью, появился в небе, обратился в ангела и, сияя светом и красотою, прельстил собой небесных духов, не подозревавших его хитрости. Тысячами соблазнов он убеждал их последовать за собой на землю, где обещал им наслаждения, более обаятельные, более сладостные, чем радости неба. Они послушались и оставили истинного Бога. Вскоре дьявол, довольный первой победой, явился вторично на небо, но уже с целой толпой демонов, вызывая своего великого соперника на бой. Пораженный небесными легионами и архангелом Михаилом, он был низвергнут с неба и с тех пор поселился на земле, где управляет новым царством по примеру небесного, теперь умаленного. Но эфирные тела увлеченных душ не достигли земли; ангелы-хранители также не последовали за отверженными [2, с.178].
Дьявол тотчас же поспешил принять меры, дабы укрепить за собой приобретенное. Он дал гнусную, телесную оболочку погибшим душам. Материя, порождение дьявола, приковала их к земле, и в этом их наказание за грехопадение. Однако бессмертные души земных людей еще связывают их с небом. В человеке таким образом две природы: добрая (это его дух, то есть ум и душа) и злая (его тело); одной он подвластен Богу, другой – Люциферу. По сие время в людях присутствуют частицы прежних душ, низринутых с неба. Первого человека, следовательно, не существовало, как нет постепенного создания душ. Добрый Бог спокойно взирает на падших, допустивших свою гибель. Он не воспрещает им возвращения в прежнюю обитель; он готов освободить их от уз, предательски наложенных на них его завистником и соперником. Но есть души, уже навсегда осужденные, не видевшие никогда небесного мира и не способные увидеть его, созданные прихотью дьявола. Это души тиранов, изменников, непримиримых врагов Бога и его истинной Церкви. Сатанаил сам вложил в их тела существа подчиненных ему демонов.
Ношение тела, пребывание на земле и есть тот ад, которым пугает Писание. Призвание человека – рано или поздно избавиться от него. Крайние дуалисты думали, что все люди вернутся со временем в ту горнюю обитель, в которой нет печалей, нет этого тлетворного тела. Они полагали, что все без исключения будут спасены, ибо от рук доброго божества не может выйти ничего пагубного, ибо Христос послан освободить всех их без исключения. Обречь одних на мучение, освободить других было бы ужасной ошибкой, в которую Бог совершенства вовлечен быть не может; поступив так, утверждали еретики, он стал бы хуже самого дьявола. «И если бы такой Бог, который позволил себе из тысячи людей, им сотворенных, спасать одного и осуждать остальных, попался в мою власть, то я сокрушил бы вероломного, разорвав его на части руками и зубами...» [6, с.144].
Учение катаров признает миссию Спасителя. Христос призван искупить грехи, и обратить души их к Господу. Он послан Богом, значит, подчинен ему. Но будучи, следовательно, ниже его по существу, он состоит с ним в духовном родстве. Христос есть творение доброго Бога и, следовательно, сам же Бог. Их Христос — это совершеннейший из ангелов Божьих. Догмат о воплощении они отвергали как «противный здравому смыслу и законам природы» [6, с.159], но точнее и справедливее было бы сказать вследствие собственных заблуждений относительно происхождения человеческого тела и вообще о существовании человека. Могло ли Божество принять на себя гнусное тело, могло ли вечное облечься в тлетворную материю и не позорно ли Богу быть заключенным в чреве жены?
Еще ниже Христа они помещали третье лицо Троицы — Духа Святого. Он отличен от Бога по существу, и деятельность его направлена в иную сторону, к миру. Сам Спаситель, по их словам, отличает его и от Отца, и от себя, как видно из Евангелия Иоанна. Дух Святой — это тот Верховный Ум (гностический «нус» — греческий «ум»), частицы которого были заключены в каждом создании небесно го мира. В том царствии он ближе всех к Богу, и он несказанной красоты, ангелы радуются, созерцая его. Поставленные некогда для охранения душ человеческих, они, хотя и потеряли свою паству, тем не менее сами не поддались ухищрениям дьявола и оставили за собой право именоваться святыми. Они ждут, чтобы покинувшие их души перестали скитаться во мраке, стали искать истины, то есть вступили в альбигойскую секту. В это самое мгновение их небесный ангел-хранитель нисходит на землю и осеняет на все время жизненной борьбы [1, с.75].
По их мнению, Он имел небесное, эфирное тело, когда вселился в Марию. Он вышел из нее столь же чистым, столь же чуждым материи, каким был прежде. «Что Мне и Тебе, Жено?», то есть что общего между мной и тобой, говорил Он матери своей в Кане Галилейской (Ин. 2, 4). Христос не имеет надобности ни в чем земном, и если он ел и пил, то делал это для людей, чтобы не открыть себя перед сатаной, который искал случая погубить Избавителя. Чудеса, которые творил Он, надо понимать духовно. Он не лечил болезни тела, потому что должен был радостно взирать на них, как на средства к скорейшему разрушению последнего, к освобождению души. Гробница, из которой Он вывел Лазаря, была гробница духовная, мрак, который опутывает грешную душу. Хлеба, число которых столь таинственно возросло, были хлеба духовные, то есть слова жизни. Бури, которые укрощал Он, — это страсти, возбуждаемые злым демоном. А когда евреи, племя сатанинское, стали мучить его и распнули на кресте, то небесное тело Спасителя, конечно, пострадать ничем не могло, ибо дух немедленно отделился от него, а на третий день, низойдя вторично, воскресил Иисуса. Тела теперь не существовало, если ученики осязали его, то в результате помрачения, которое Господу угодно было низвести на них. Воскресение с плотью и костьми никогда существовать не могло, ибо это было бы унижение, посрамление Божества [6, с.163].
Впрочем, такая теория принадлежала к числу фантазий, почти чуждых земле; ее последователи должны были считать подобного таинственного Христа не человеком, а воображаемым предметом. Многие же катары верили, что Христос, лишь по видимости пострадавший от демона зла, неуязвимый своим эфирным телом, призван был спасти живым примером весь человеческий род, научить людей отрешаться от тела, дабы они могли вернуться к истинному Богу и образовать истинную Церковь, то есть альбигойскую секту, которая только и живет по законам евангельским, духовно понятым ею.
Дева Мария, так тесно связанная с понятием о Божестве, была одним из ангелов, одним из духов небесных. У нее не было земных родителей, и ни в одной канонической книге не сохранилось их имен. Обликом она была женщиной, но в сущности у нее нет тела, как нет и никаких человеческих потребностей. Она была послана Богом на землю, чтобы предшествовать Иисусу. Христос прошел через ее ухо и вышел тем же путем, как говорит сам Спаситель в апокрифическом евангелии от Иоанна.
Настаивая на необходимости спасения всего рода человеческого и указав вместе с тем исходный ключ к нему; исключительно в альбигойской Церкви, катары впали в невольное противоречие. Если все люди должны быть спасены, то чем вызвана судьба тех, которые имели несчастье жить раньше появления катарского учения, и какова участь тех, кто не принимает альбигойских верований? Этот вопрос был решен благодаря ориентальному учению о метемпсихозе. Небесная душа, не успевшая покаяться до исчезновения тела, в которое она была заключена, переходит в другие тела до тех пор, пока в какой-либо из моментов не принесет покаяния, не причастится к Истинной Церкви и тем не освободится от гнета материи. Таким образом, настоящий мир состоит из тех же небесных душ, какие угодно было создать доброму Богу. Ни одна душа со дня творения не погибла, она или мучается и прибывает на земле, или уже вернулась в царство неба, если уверовала в альбигойское учение.
При таком взгляде на творение, на судьбу душ не имелось надобности, рассуждали еретики, ни в загробной жизни по христианским понятиям, ни в общем торжественном воскресении, ни в страшном суде. Катары не могли понять, зачем плоть, творение демона, потребуется к созерцанию Божию. Они отрицали догмат самим авторитетом Писания. «Сеется в тлении, восстает в нетлении; сеется в уничижении, восстает в славе. Сеется тело душевное, восстает тело духовное», — говорил апостол Павел (1Корф. 15, 42—44).
Среди альбигойцев так же существовало другое учение о возникновении человека и души, оно несколько отличалось от учения крайних дуалистов, но сходилось в главном, что душа не принадлежит демиургу- Богу Зла, а принадлежит Богу Света.
Дьявол в учении умеренных дуалистов не имел творческой силы над материей; он лишь комбинирует ее элементы. Он сам не что иное, как падший из-за собственной гордыни дух неба. Люцифер, красивейший и чистейший между ангелами, до падения своего господствовал над всем небесным воинством. Постоянно имея возможность созерцать Бога, он, обуреваемый гордыней, восхотел сравняться с Ним. Он стал совращать четырех ангелов, властвовавших над стихиями, к ним присоединились другие, и треть небесных душ попала под влияние Люцифера. Господь наказал их изгнанием с неба, а на земле они были лишены чистого света, который заменило теперь сияние огненное. Тогда ангелы Люцифера создали землю. Пророки были обманщики и слуги демона, которым Господь, впрочем, согласно своему промыслу мог дать силы предсказания.
Но если демону легко было устроить землю, мир видимый, то первые люди создали множество затруднений. Он вылепил их тело из грязи морской, но создать душу не мог. После напрасных попыток он предстал пред Господом и молил того низвести душу на новое творение, для чего просил двух ангелов. Ангелы второго и третьего неба прельстились честолюбивой мечтой разделить с дьяволом его могущество. Они молили Господа отпустить их, обещая скоро вернуться в небесные сферы. Господь разрешил, но напомнил, что обратный путь труден, что необходимо бодрствование, дабы не потерять дороги к небу. По воле дьявола они погружаются в глубокий сон, во время которого обессиленные ангелы вселились в человеческие тела. Ангелом третьего неба был Адам, а второго — Ева. Когда они проснулись и, увидев на себе гнусные тела, залились горькими слезами. Они познали, что бессмертные слиты теперь со смертной плотью. Тогда, чтобы утешить их, дьявол создал рай, и поклялся никогда не расставаться с соблазненными. Он посадил яблоню в середине его и запретил касаться, зная, чем погубить человека [Апокрифическое евангелие от Иоанна].
Обратившись в змея, он прельстил Еву на грех вкусить запрещенного плода, то есть, без аллегорического смысла, вступить в плотскую связь. Сперва он сам насладился женой, и с тех пор сыновья дьявола и сыновья змеи начали подражать преступлению отца, утверждает апокриф. Плотское наслаждение, таким образом, есть источник первого и всякого греха. Совершенное по свободной воле — в противность учению крайних дуалистов, — оно было одновременно и актом восстания души против Бога, и попыткой возвеличить Церковь тьмы, власть демона.
От ужасной связи демона с Евой родился ужасный плод – Каин, а от него собаки; их привязанность к человеку показывает скрытое родство с ним [1, c.116]. Указание на происхождение Каина от дьявола еретики находили в Библии (Быт. 4, 1). Таким образом, естественное отличие умеренного дуализма от абсолютного состояло в принятии двух первоначальных душ, от которых рождаются все последующие, подобно тому, как из одного тела происходит другое, «ибо, сказано в Писании, рожденное от плоти есть плоть, а рожденное от духа есть дух».
Поклоняясь бессмертному духу, катары презирали смертное тело. Существование вне этого мира обещало им такую радость и счастье, что все страсти земной жизни были для них ничтожны. Поэтому катарские совершенные без малейшего сожаления шли на костры инквизиции. Несмотря на жестокую бойню, в которой зачастую уничтожались не только катары, но и живущие по соседству с ними католики, полностью искоренить идеи катаров Папе не удалось. Инквизиции понадобилось еще сто лет для окончательного уничтожения секты.
Литература
1. Brenon A., «La Vrai Visage du Catharisme» Toulouse, Loubatieres, 1991
2. Duvernoy J. «Le Catharisme: la Religion des Cathares», Toulouse, Privat, 1976
3. Гекерторн Ч. У. "Тайные общества всех веков и всех стран", М., «Терра», 2008
4. Люшер А., «Иннокентий III и альбигойский крестовый поход», СПб, «Евразия», 2003
5. Мадоль Ж., «Альбигойская драма и судьбы Франции», СПб.,Евразия, 2000
6. Осокин Н., «История альбигойцев и их времени», М., «Аст», 2000.
