Религиозный дуализм жителей Кяфарского городища ярко прослеживается в процессе семантического анализа различных погребальных конструкций. Одним из самых ярких примеров является конструкция Кяфарского мавзолея.
Кяфарский мавзолей датируется последней четвертью XI века [25, с. 6].
Многие исследователи аланской культуры (Кузнецов В. А., Охонько Н. А.) склоняются к версии, что данное погребальное сооружение принадлежало выдающемуся аланскому правителю, Дургулелю Великому. Именно он упоминается в письменных источниках того времени. Вышеперечисленные ученые, а также Белецкий Д. В. и Виноградов А. Ю. склоняются к тому, что Кяфарское городище было светской столицей Алании [25, с. 6].
На данный момент сооружение мавзолея находится в г. Ставрополь, в Ставропольском государственном историко-культурном и природно-ландшафтном заповеднике им. Г. Н. Прозрителева и Г. К. Праве, а именно во дворе его главного здания, расположенного по адресу ул. Дзержинского, 135. Перемещение памятника было связано с добычей камня на территории Кяфарского некрополя Администрацией лесничества Карачаево-Черкесии.
Кяфарский мавзолей — это дольменообразная конструкция, которая украшена рельефами, интерпретируя которые можно сделать вывод о поликультурной специфике аланских мировоззрений.
Дольменообразная с двускатной крышей конструкция мавзолея не является необычным способом для аланской погребальной традиции. Такая форма склепа обусловлена тем, что конструкция была сооружена еще в эпоху бронзы. Именно в этот период на Северном Кавказе получила распространение дольменообразная погребальная традиция. На фронтальной стене памятника присутствует воронкообразное отверстие, что может быть связано с распространенной на Кавказе традицией впускания света при проведении поминальных обрядов. Подобный обряд был отмечен в Осетии и вполне мог существовать в средневековый период в Алании. Изображения же на плитах мавзолея появились в XI в., скорее всего в прижизненный период аланского правителя. Фон выбирался сплошным методом, фигуры же представляли собой невысокий плоский рельеф. Объемная передача образов выражена ярче на передней плите погребального памятника.
Кузнецов В. А. рассматривает изображения Кяфарского мавзолея как демонстрацию типичных средневековых сюжетов, иллюстрирующих быт феодального общества. По его мнению, на каменных плитах мавзолея изображены сцены охоты, пира, преклонения перед крестом, а также бои с мифическими существами.
Охонько Н. А. выдвинул гипотезу о том, что сюжет изображений можно интерпретировать в рамках рассмотрения их как единой системы. То есть рельефы на четырех стенах Кяфарского мавзолея имеют замысел единого повествования. В рамках этой истории главную роль занимала фигура погребенного правителя, которая проходила путь от земной жизни к смерти, от смерти к вечной жизни, заступничеству за своих подданных.
Основное влияние на формирование средневековой аланской культуры оказала христианизация. Распространение христианства на аланскую территорию происходило с помощью Византии, начиная с X века. Аланский правитель, погребенный в Кяфарском мавзолее, пользовался уважением Византийского императора и занимал высокое положение «эксусиократора». Влияние на светскую и религиозную политику Алании со стороны Византийской империи могло происходить как напрямую, так и через другие кавказские государства. Так христианизация активно протекала через Абхазскую территорию.
Крещение Алании позволило включить это государство в орбиту Византийского мира. Безусловно, новые союзнические отношения не могли не повлиять на формирование ритуала погребения высших лиц аланского государства.
Рельефы передней стороны Кяфарского мавзолея окружены зигзагообразным орнаментом, который напоминает мягкие волны. Аналогии подобного заполнения встречаются на погребальных памятниках Абхазии (крепость Анакопия, датируется XI веком).
Интересно, что недалеко от местонахождения Кяфарского мавзолея было обнаружено еще одно погребальное сооружение, покрытое подобным орнаментом, но уже сплошным образом. Что подтверждает символизм этого заполняющего орнамента. Одновременно с этим мотивом прослеживается попытка воссоздать солнечный орел, что очень напоминает солярный культ — один из самых древних и известных.
На всех усыпальницах Кяфарского некрополя солярные символы сочетаются с христианскими крестами. Не только царская гробница, но и соседние отражают в себе инклюзивность языческого компонента в приобретенные и превалирующие христианские традиции [25,с. 23].
Интересна изобразительная особенность — плоскостная трактовка изображений, то есть отсутствие перспективы. Эти приемы часто использовались при декорировании саркофагов византийской знати [30, с. 189].
Расположение изобразительных поясов повествовательно друг на другом напоминает древнеиранскую традицию рельефных изображений.
Делая вывод, о том, что фигура, облаченная в кафтан с остроконечной шапкой, изображенная с секирой — фигура царской власти, можно отметить аланскую интерпретацию византийских канонов изображения фигуры высокого происхождения.
Интересна интерпретация обуви у главного героя рельефов Кяфарского мавзолея. На обуви выделен каблук, это еще раз подчеркивает статус изображенного героя. С обувью связано достаточно много традиций. Например, на востоке передача кому-либо своей обуви означала передачу «прав и привелегий», а иногда даже подчинение страны завоевателям [6, с. 520].
На передней плите мавзолея есть персонаж, по своему виду напоминающий епископа. Его стопы обращены к фигуре правителя. Одежда его широкая, а на подоле выделены три квадрата, вписанные друг в друга. Внутри малого есть изображение креста. Широкая одежда фигуры напоминает фелонь — одежду священнослужитей православной церкви с VII века. Также на изображении предположительно архиепископа можно увидеть ленту, скорее всего ленту омофора. Ниже омофора символически изображена широкая лента, означающая епитрахиль. На голове архиепископа — головной убор с зауженным верхом, напоминающий скуфью. Левая рука фигуры священнослужителя сложена в жесте благословения. По сравнению с фигурой правителя фигура епископа меньше, что указывает на более низкий ранг религиозного деятеля в рамках аланской иерархии.
Аланская епархия имела в составе аланских клириков греческого происхождения. Аланские церковные иерархи функционировали не замкнуто на вверенном им языческом пространстве. Они имели тесные контакты с Абхазией, часто совершали поездки в Константинополь.
Принятие христианства у алан, возможно, происходило по той же схеме, по которой происходило принятие христианства на Руси. В X веке у алан выделялось 4 племени, что требовало консолидации, чтобы противостоять внешний врагам и не допускать внутренних усобиц. Монорелигия, в частности, христианство, определенно вписывалось в эти цели. Христианство прославляло и обожествляло правителя с помощью особого благословления, символов власти. Вместе с этим христианство органично вписалось в языческий пласт верований, свойственный аланам до X века. Принятие христианства в Алании началось с крещения высшей аристократии. Затем распространилось на остальные слои общества. Об этом существуют свидетельства в письменных источниках, а также в вещественных — у алан происходит смена погребального обряда [21, с. 141].
Интересно, что иногда этнические имена алан имели христианское значение. Например, один из царей алан XII века в крещении получил имя Иоанн, а его этническое имя звучало как «Худдан». Значение этнического имени в переводе С. Н. Малахова означает: «придерживающийся правильной религии», т. е. православия.
На рассматриваемой плите также присутствует фигура достаточно крупной собаки. Животное согласно языческим представлениям являлось проводником хозяина в загробный мир, являясь верным спутником человека и при жизни [23, с. 192].
Такое отношение к собаке является типичным для иранской традиции, что подтверждается многочисленными раскопками. В Краснознаменских курганах были найдены захоронения собак, как сопровождение элитарного захоронения.
При рассмотрении рельефов Кяфарского мавзолея очевидна повествовательная последовательность сюжетов, которые читаются и по горизонтали, и по вертикали (снизу вверх). Движение снизу вверх обусловлены традицией движения от земного к небесному. Такие представления были актуальны и в языческий аланский период, и в христианское время. В нартском эпосе присутствует трехчастное деление пространства, эту тенденцию можно проследить в плане Кяфарского городища. Люди жили тремя кварталами на одном горном склоне. Их положение было закреплено друг под другом [11, с. 16].
Бестиарий Кяфарского мавзолея заслуживает отдельного внимания. В их искусной трактовке сочетаются языческий и христианский символизм. В средневековой культуре Европы животные повсеместно заполняют пространство изображения в скульптуре, архитектуре и живописи. На стенах Кяфарской гробницы можно выделить фантастических животных (василиск) и реалистичных, относящихся к стандартному набору древних культур Евразии (собака, птица, кабан, орел, черепаха, лошадь). Каждое животное наделяется своими смыслами.
На северной и южной плитах Кяфарской гробницы сюжетная линия движется с востока на запад. Это движение против солнца. Горизонтальная схема повествования имеет четырехчастную структуру, вертикальное повествование ведется в три регистра. Это находит объяснение и в языческих, и в христианских традициях.
Солярные спирали и другие орнаментальные композиции, украшающие погребальные памятники Кяфарского некрополя, соотносятся с понятием кругового движения — символ солнечного пути с языческих времен. Но и в христианской идеологии круговое движение трактуется как немаловажное явление.
С высокой вероятностью можно предположить, что у Кяфарского мавзолея проводились христианские поминальные службы. Однако христианская обрядность могла впитать в себя часть языческих мировоззрений. Например, вполне вероятно употребление традиции возлияния.
Особое место в иконографике Кяфарского мавзолея занимает изображение кузницы на верхней плите северной стены. Интерпретация кузницы и работающего в ней кузнеца довольно подробна, что подчеркивает важность данного сюжета. При рассмотрении местных археологических и этнографических данных выделяется прямая связь между кузнечным делом и погребальной обрядностью.
Проводы умершего в покойный мир, которые мы можем увидеть на средней плите северной стены Кяфарского мавзолея, создают представления о тризне — языческой традиции. Однако присутствие в этой сцене религиозных деятелей (лица в широкой одежде) дает зрителю понять, что это не языческое действо, а православное отпевание
На западной стене возможно изображен обряд снабжения умершего всем, что понадобится ему в загробном мире, главным образом, едой. Осетинский обычай проводов в последний путь предполагал не только снабжение мертвого всеми необходимыми предметами, но и обязательное проведение поминок. Несоблюдение этих правил облекало мертвых на голод на том света, а это было худшим проклятьем для живущих на земле.
Сюжеты правой части верхней плиты имеют характер надземного, божьего мира. Об этом говорят образы птиц в верхних углах западной стены мавзолея. В христианстве подобные образы птиц можно идентифицировать с образами голубей. Голубь в христианском искусстве — человеческая душа, ассоциация с Царствием небесным. Птица является посредником между небом и землей, обозначением ангела-хранителя, который есть у каждого крещеного. Голубь — один из членов святой Троицы. Изображения голубя часто можно встретить в искусстве Византии. Археологические источники некоторых погребальных памятников Северного Кавказа подтверждают сакральное отношение к образу птицы [12, с. 48].
Примером служат находки из могильника Мощевая балка (скульптуры птиц из кожи с соломенной набивкой), которые иконографически напоминают птиц на западной стене Кяфарского мавзолея.
На территории Кяфарского городища был найден большой массив керамики, однако целых сосудов найдено не было. Однако о форме популярных в то время у алан сосудов мы можем судить по изображения на стенах Кяфарского мавзолея. С точки зрения христианства сосуды, изображаемые на стенах Кяфарского мавзолея, символизировали вместилище тела и крови Христовой для причастия, поэтому из них пьют голуби. Такой сюжет присутствует на западной стене мавзолея.
Символ креста и круга, изображенный также на западной стене Кяфарского мавзолея, сочетает в себе языческое прошлое алан и их новые, православные верования. Круг ассоциируется с солнцем, светом жизни в языческой традиции. В христианстве крест, вписанный круг означает Христа «как пищу вечной жизни» [25, с. 155].
Южная стена Кяфарского мавзолея состоит из трех плит. Повествование на них вертикально, снизу вверх. По схеме от земного к воздушному, небесному. Чтобы интерпретировать амбивалентный сюжет, выбрать правильное значение образов, стоит рассматривать ситуацию со всеми дополнительными сценами.
Таким образом, языческий поминальный культ органично вписался в христианский обычай поминовения усопших. Эти два взгляда на мироздание объединило прежде всего схожее отношение к смерти в христианстве смерть — это не конец, а начало новой жизни
Исконно аланские традиции тесно переплелись с византийским вариантом христианства, составив аутентичный вариант православия на Северном Кавказе.
Также следует отметить благоприятную политическую почву для того, чтобы новая религия благополучно была воспринята аланами. Это произошло благодаря потребности объединения аланских правителей с целью противостояния внешним угрозам, а также поступательного развития феодальной государственности.
Устойчивость архаических черт в аланской культуре и в последствии осетин произошла благодаря христианизации. Ритуальность и вера помогли сохранить многовековые традиции.
Таким образом, в религиозном сознании аланского общества X-XIII веков мы наблюдаем ярко выраженный дуализм, в котором присутствует религиозный синкретизм с амбивалентным отношением к объектам верований. Явления искусства, через которые выражаются представления о жизни аланского общества, одновременно связаны и с христианством, и с язычеством.
Литература:
- Абаев В. И. Избранные труды: Религия, фольклор, литература. — Владикавказ: Ир, 1990
- Аланы. История и культура, под ред. Гутнаты Ф. Х., Дзаттиаты Р. Г., Дзугаты Л. Б. Изд-во Северо-Осетинского института гуманитарных исследований, 1994, 439 с.
- Алексеева Е. П. Археологические памятники Карачаево-Черкессии. — М.: «Наука», 1992, 216 с.
- Апостолос-Каппадона Д. Словарь христианского искусства / перевод с англ. Яз. А. Ивановой. — Челябинск: Урал — ЛТД, 2000
- Аржанцева И. А., Албегова З. Х. Культовые камни Кяфарского городища (еще раз о религиозном дуализме алан). // Древности Северного Кавказа. М., 1999, с. 183–200. 1,4 а.л.
- Библейская энциклопедия. Репринтное издание. — М.: Наука, 2006, с. 520
- Вертиенко А. В. Образ вепря в иранской традиции — нарратив и визуализация // Археология и культурная антропология. — 2014. — № 3
- Виноградов А. Ю. Нижний Архыз и Сенты: древнейшие храмы России. Проблемы христианского искусства Алании и Северо-Западного Кавказа. / А. Ю. Виноградов, Д. В. Белецкий. — М.: Индрик, 2011
- Виноградов В. Б. К характеристике кобанского варианта в скифо-сибирском зверином стиле // Скифо-сибирский звериный стиль в искусстве народов Евразии. — М.: Наука, 1976
- Голубцов А. П. Введение в церковную археологию // Богословский вестник. — Т.1. — 1912. — № 1
- Дюмезиль Ж. Осетинский эпос и мифология / под ред. Абаева В. И. — М., 1977, с. 165
- Иерусалимская А. А. Мощевая балка: необычный археологический памятник на Северокавказском шелковом пути. — Спб.: Изд-во Эрмитажа, 2012
- Кузнецов В. А. В верховьях Большого Зеленчука. — М.: Искусство, 1977
- Кузнецов В. А. Дургулель Великий и Нижний Архыз // Методика исследования и интерпретация Археологических материалов Северного Кавказа. Орджоникидзе, 1988
- Кузнецов В. А. Древности Архыза и Кяфара. Ростов-на-Дону: Снег, 2012, 111 с.
- Кузнецов В. А. Зодчество феодальной Алании. — Орджоникидзе: «Ир», 1977, 176 с.
- Кузнецов В. А. Очерки истории Алан, Владикавказ: «Ир», 1992, 390 с.
- Лопатин В. А. Культ вепря в искусстве индоиранцев. Опыт образно-логической реконструкции одного из объектов исторической памяти// История и историческая память. — 2011. — № 3
- Магометов А. Х. Культура и быт осетинского народа. Историко-этнографическое исследование. — Орджоникидзе: Ир, 1968
- Мамиев М. Э. Аланское православие: история и традиция. — М.: СЕМ, 2014
- Мамиев М. Э. Значение антицерковного демарша 931 г. в христианской истории Алании // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение Вопросы теории и практики. — № 12. Ч.1. — Тамбов: Грамота, 2015
- Махов А. Е. Бестиарий как подсистема средневековой семиотики. // Вестник РГГУ. — 2017. -№ 9
- Миллер А. А. Изображения собаки в древностях Кавказа // Известия Российской академии истории материальной культуры. Т. II. — Л., 1922
- Мурзин В. Ю. Скифские топоры — инсигнии власти (из коллекции Музея истории оружия в г. Запорожье) // Вестник ИИАЭ. — № 1 (17). — Махачкала, 2009
- Охонько Н. А. Кяфарский мавзолей аланского правителя XI века и вопросы его интерпретации: «Дизайн — студия Б», 2020. — 224 с.
- Православная энциклопедия. Т. XVII. — М.: ЦНЦ ПЭ, 2008
- Сысоев В. М. Поездка на реки: Зеленчук, Кубань и Тиберду летом 1895 года. // Материалы по археологии Кавказа: журнал. — М.: Московский государственный университет, 1898. — № 7. — С. 115–145.
- Тихонов Н. А., Орфинская О . В . Могильники в районе Нижне-Архызского городища // Историко-археологический альманах. Армавир. — М., 1997. — Т. 3.
- Трейман Ю. Ф. Архитектурно-градостроительные особенности городищ средневековой Алании. // История градостроительства № 5 (27). М., 2013, с. 45–51
- Уваров А. С. Византийский альбом. — М., 1890
- Эльфонд И. Я. Эволюция династического мифа в культуре Франции позднего средневековья // Священное тело короля: ритуалы и мифология власти / отв. ред. Хачатурян Н. А. — М.: Наука, 2006
- Хрушкова Л. Г. Восточное Причерноморье в византийскую эпоху. История. Архитектура. Археология. — Калининград; М.: ИД РОС-ДОАФК, 2018
