Восклицательные конструкции как средство выражения авторской модальности влирикеС.А.Есенина
Скворцова Анна Викторовна, студент
Чумакова Татьяна Викторовна, кандидат филологических наук, доцент
Нижегородский государственный университет им. Н. И. Лобачевского
(Арзамасский филиал)
Одним из актуальных направлений исследования функционирования синтаксических конструкций в художественной речи признается антропоцентрическое направление. В поэтическом синтаксисе это связано с проблемой точки зрения автора, с «присутствием позиции наблюдателя» [3, с. 156–157]. Антропоцентрический фактор в сочетании с «коммуникативным регистром речи» [6, с. 435], свойственным лирическому тексту, определяет своеобразие реализации категории модальности. Модальность, будучи многоаспектной семантической категорией, является предметом лингвистических исследований не только единиц разных уровней системы языка, но и художественного текста [1; 7; 11]. Модальность текста — это «выражение в тексте отношения автора к сообщаемому, его концепции, точки зрения, позиции, его ценностных ориентаций…» [1, с. 96–97].
Восклицательные предложения, обладая эмоциональной окраской, являются одним из способов представления в лирическом тексте субъективного отношения автора к предмету речи, связанного «с авторской позицией, или авторской модальностью» [5, с. 167].
В статье рассматриваются структурно-семантические разновидности восклицательных конструкций и особенности их функционирования в лирике С. А. Есенина. В исследованиях по синтаксису поэтического языка отмечается, что «своеобразие лирического восприятия особым образом организует лирическое пространство, отражаясь на композиционно-синтаксическом строе текста и на функциях языковых средств в лирике» [3, с. 18]. Так, восклицательный характер имеют предложения с обращением, совмещающие в себе функции адресации, номинации и характеризации [3, с. 105]. Среди них частотными в лирике С. А. Есенина являются конструкции, в которых обращения выражены именными группами с семой «родина», например: Слухают ракиты // Посвист ветряной…// Край ты мой забытый, // Край ты мой родной!.. («Топи да болота…»); Я снова здесь, в семье родной, // Мой край, задумчивый и нежный! («Я снова здесь, в семье родной…»); Здравствуй, златое затишье, // С тенью березы в воде! («Вот оно, глупое счастье…»); Русь моя, деревянная Русь! // Я один твой певец и глашатай. (Хулиган). В них присутствуют и элементы фольклорной поэтики: разговорная лексика (слухают, посвист), постпозиция определения (край…родной, Русь моя) [2, с. 58, 61, 64, 104, 118].
Иной стилистический оттенок — подчеркнутой торжественности, риторичности — выявляется в конструкциях, отражающих литературные традиции, в частности, «пушкинианство» Есенина [8, с. 98], например: Блондинистый, почти белесый, // В легендах ставший как туман, // О Александр! Ты был повеса, // Как я сегодня хулиган. (Пушкину); О други игрищ и забав, // Уж я вас больше не увижу! («Я снова здесь, в семье родной…») [2, с. 149, 64].
Конструкции с повторяющимися обращениями имеют текстообразующий характер и могут составлять структурно-композиционную основу всего произведения, например: Звени, звени, златая Русь, // Волнуйся, неуемный ветер! // Блажен, — кто радостью отметил // Твою пастушескую грусть, // Звени, звени, златая Русь. («О верю, верю, счастье есть!»..) [2, с. 102]. Предложения–повторы, имеющие невосклицательный характер, звучат эмоционально-оценочным рефреном, удаляющимся эхом.
В лирическом тексте функционально сближаются конструкции с обращением и «именительным темы»: обращение оказывается способом введения и раскрытия темы [6, с. 438–439], например: Край любимый! Сердцу снятся // Скирды солнца в водах лонных. // Я хотел бы затеряться //В зеленях твоих стозвонных. («Край любимый! Сердцу снятся…») [2, с. 45]. Такие конструкции в лирике С. А. Есенина часто занимают «сильную» позицию в тексте: в начале или в конце произведения, например: Черная, потом пропахшая выть! // Как мне тебя не ласкать, не любить? («Черная, потом пропахшая выть!»..); Ты, Рассея моя… Рас…сея… // Азиатская сторона! («Снова пьют здесь, дерутся и плачут…»); Эх ты, молодость, буйная молодость, // Золотая сорвиголова! («Несказанное, синее, нежное…») [2, с. 60, 128, 156].
Структурно-семантической разновидностью конструкций с «изолированным именительным падежом» [6, с 437] выступают предложения с частицей вот, например: Вот она, невеселая рябь // С журавлиной тоской сентября! // Смолкшим колоколом над прудом // Опрокинулся отчий дом. («Нощь и поле, и крик петухов…») [2, с. 67]. Восклицательная номинативная конструкция является не только изобразительным средством создания образа осени, но и выражает чувство щемящей грусти, любви поэта к отчему дому, к родной стороне. Такие предложения, повторяясь в тексте, служат эмоционально-смысловой доминантой, например: Вот оно, глупое счастье // С белыми окнами в сад! // <…> Стелется синею рясой // С поля ночной холодок…// Глупое, милое счастье, // Свежая розовость щек! («Вот оно, глупое счастье…») [2, с. 104]. Если начало произведения ассоциируется с чувством счастья, радости встречи с родным краем, то последняя строфа стихотворения расширяет семантику эмоциональности: это чувство любви и к родному дому, и к «нежной девушке в белом». В этом контексте прилагательное «глупый», обладая необычной синтагматикой, изменяет эмоционально-оценочное значение с отрицательного на положительное [11, с. 194].
Особую выразительность приобретают восклицательные конструкции на фоне драматичного повествования о судьбах людей послереволюционного времени, когда «октябрь суровый // Обманул их в своей пурге», например: Что-то всеми навек утрачено. / Май мой синий! Июнь голубой!// Не с того ль так чадит мертвячиной //Над пропащею этой гульбой. («Снова пьют здесь, дерутся и плачут…») [2, с. 140]. Риторическое восклицание, содержащее цветообразы и обращенное в прошлое, к годам молодости лирического героя, звучит эмоциональным диссонансом в ряду невосклицательных, негативно-оценочных предложений, отражающих трагичность мировосприятия поэта.
В лирике С. А. Есенина функционируют предложения, восклицательный характер которых создается, наряду с интонацией, средствами актуального членения (препозиция предиката) и употреблением в предикативной функции лексем с оценочным значением [11], например: Хороша ты, о белая гладь! // Греет кровь мою легкий мороз! («Хороша ты, о белая гладь!»..) [2, с.112]. Предикат выражает восхищение автора русской зимой, вызывающей эмоциональное состояние душевного и творческого подъема. Экспрессивный характер восклицаний усиливают сочетания-перифразы в функции метафорического обращения (белая гладь) и предикативной основы, имеющей оксюморонный характер (греет …мороз).
Для структуры восклицательных конструкций типично употребление словоформы какая, относящейся к «корпусу интенсификаторов», которые оформляют в составе восклицательного предложения такие «функционально-семантические операции, как акцентирование <…>, полнота, градация (обычно высокая степень), обобщение, оценка» [4, с. 74], например: Мне грустно на тебя смотреть, //Какая боль, какая жалость! // Знать, только ивовая медь // Нам в сентябре с тобой осталась. («Мне грустно на тебя смотреть…») [2, с. 145]. В известнейшем произведении поздней лирики поэта «Мне осталась одна забава…» такая конструкция выражает, помимо названных, еще и ироническое значение — это и самоирония, и внутреннее несогласие с «дурной славой» о себе: Ах, какая смешная потеря! // Много в жизни смешных потерь. // Стыдно мне, что я в бога не верил. // Горько мне, что не верю теперь. («Мне осталась одна забава…») [2, с. 140]. Риторическое восклицание эмоционально акцентирует антитезу внешних оценок личности поэта и его собственных, «покаянных» мотивов «жизнетворчества» [8, с. 40]. Это является проявлением в художественной речи парадигматических отношений синтаксических единиц с семантикой внутренней противоположности [9, с. 31]
Семантически близка к рассмотренной восклицательная конструкция фразеологизированной структуры с компонентами что за + имя существительное в именительном падеже, например: Эх вы, сани! Что за сани! // Звоны мерзлые осин. // У меня отец — крестьянин, // Ну а я — крестьянский сын. («Мелколесье. Степь и дали…») [2, с. 201]. Сочетание что за относится к ряду восклицательных, эмоциональных частиц и обнаруживает семантическую и функциональную близость к интенсификаторам: «Как скучно! — Что за скука!» [4, с. 77]. При трансформации исходной конструкции возможна замена компонента что за на компонент какой с семантикой эмотивности (восхищения) и высокой степени признака, ср.: Какие сани! В результате преобразования выявляется синонимическая парадигма восклицательных предложений свободной и фразеологизированной структуры [10].
Итак, наблюдения над функционированием восклицательных конструкций в лирике С. А. Есенина позволяют сделать выводы о том, что они, во-первых, имеют разнообразную структурно-семантическую организацию; во-вторых, конструкции с изолированным именительным падежом в поэтическом тексте функционально сближаются с предложениями вокативного и номинативного характера; в-третьих, предложения свободной и фразеологизированной структуры с интенсификаторами (какой, что за) образуют синтаксические парадигмы. Восклицания выступают синтаксическими средствами выражения авторской модальности в тексте, раскрывают эмоциональность самого автора как языковой личности.
Литература:
- Валгина Н. С. Теория текста: Учебное пособие. — М.: Логос, 2003. — 280 с.
- Есенин С. А. Собрание сочинений: В 2 т. Т. 1. Стихотворения. Поэмы/ Слово о поэте Ю. В. Бондарева; Сост., вступ. ст. и коммент. Ю. Л. Прокушева. — М.: Сов. Россия: Современник, 1990. — 480 с.
- Ковтунова И. И. Поэтический синтаксис. — М.: Наука, 1986. — 206 с.
- Лекант П. А. Субъективная аналитическая категория интенсива в русском языке // Русский язык в школе. — 2011.- № 7.- С. 74–80.
- Николина Н. А. Филологический анализ текста: Учебное пособие. — М.: Академия, 2003. — 256 с.
- Онипенко Н. К. От предложения к тексту (текстовые функции изолированного именительного падежа) //Поэтика. Стихосложение. Лингвистика. К 50-летию научной деятельности И. И. Ковтуновой: Сб. статей /Российская академия наук. Ин-т рус. яз. им. В. В. Виноградова; ред.: Е. В. Красильникова, А. Г. Грек. — М.: «Азбуковник», 2003. — С. 434–450.
- Осетров И. Г. Аспекты синтаксической модальности простого предложения в современном русском языке. Монография. — Ульяновск: УлГПУ, 2013. — 132 с.
- Пяткин С. Н. Пушкин в художественном сознании Есенина: монография. Издание 2-е, переработанное и дополненное /С. Н. Пяткин; Музей-заповедник А. С. Пушкина «Болдино»; АГПИ им. А. П. Гайдара. — Б. Болдино — Арзамас: АГПИ, 2010. — 377 с.
- Чумакова Т. В., Тарасова А. И. Парадигматический аспект изучения семантики противоположности в начальной школе // Молодой ученый. — 2014. — № 21–1 (80). — С. 31–34.
- Чумакова Т. В. Синонимия односоставных инфинитивных предложений. Автореф. дисс.... канд. филол. наук. — М.: МПГУ, 1998. — 16 с.
- Чумакова Т. В. Способы выражения эмоциональной семантики в синтаксисе романа «Евгений Онегин» // Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов. Грамота. — 2015. — № 6 (48): в 2-х ч. Ч. 1. — С. 192–196.
