Средства синтаксической экспрессивности в эпической поэзии А.С. Пушкина
Кузьмина Дарья Львовна, студент; Демиденко Эльвира Альбертовна, студент
Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского (Арзамасский филиал)
Развитие национальной культуры и языка имеет ярко выраженную эстетическую основу. Живое приобщение к духовно-нравственным ценностям своего народа невозможно без обращения к лучшим образцам художественного наследия, к которым относятся сказки А. С. Пушкина.
С. Михалков, размышляя на тему «Пушкин в моей жизни», заметил: «Пушкина дети должны читать с самых ранних лет. Его поэзия и проза воспитывают не только вкус, но и отношение к жизни, во многом формируют мировоззрение человека. И в XXI веке Пушкин будет олицетворять воплощение русского национального самосознания» [3, с.3]. Этот аспект осмысления творчества А.С. Пушкина находит отражение в работах известных пушкиноведов, например, в книге B.C. Непомнящего «Пушкин. Русская картина мира». В этом издании главы, посвященные сказкам, называются «Добрым молодцам урок» [4]. Уже в самом названии раскрывается народно-поэтическая и философско-нравоучительная основа сказок Пушкина.
Как известно, в литературной сказке сочетаются два начала — эпическое, обусловленное жанром произведения, и лирическое, идущее от автора [4, с. 247]. Лирическое начало воплощается в различных формах выражения в художественном тексте авторской модальности, то есть авторской позиции, авторского отношения к героям [8]. Это соотносится с функциональной концепцией изучения явлений языка и художественной речи. В этом аспекте рассматриваются риторические вопросы, восклицания, функционирующие в речи персонажей «Сказки о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне Лебеди», написанной в 1831 году.
По оценкам пушкиноведов, в 30-х годах XIX в. Пушкина занимала тема Дома: вопросы общества, истории освещались им с позиций «домашнего» человека. Поэт использовал особую жанровую форму стихотворной «простонародной» сказки, чтобы включить и народную точку зрения на эти вопросы [1, с. 131–132].
«Сказка о царе Салтане»... по своему сюжету, концовке может быть названа сказкой исполненных желаний. Уже в начальном эпизоде три девицы загадывают заветные желания, которые без промедления исполняются. Примечательно, что «три девицы» приходятся друг другу сестрами. Осуществление мечты молодой царицы порождает недобрые чувства у ее сестер, например: «В кухне злится повариха, / Плачет у станка ткачиха — И завидуют оне / Государевой жене» [5, с. 607]. Чувство зависти вызывает у сестер желание погубить царицу и ее сына: «А ткачиха с поварихой …/ Извести ее хотят…» [5, с.608]. Это желание становится основой развития сюжета о разлучении и воссоединении семьи царя Салтана.
В тексте сказки лирическое начало раскрывается в разнообразном обозначении эмоций персонажей. Синтаксическим средством выражения категории эмоциональности (эмотивности) выступают восклицательные предложения разных функциональных типов [2; 6; 9]. В повествовательных предложениях-восклицаниях выражается эмоциональная реакция персонажа на то или иное событие, в частности, удивление и восхищение царицы при виде большого города, возникшего на острове за одну ночь, например: «Он скорей царицу будит; / Та как ахнет!».. [5, с. 611]. Важным структурно-семантическим компонентом подобных предложений выступают «восклицательные слова» как, так, которые, по мнению П. А. Леканта, относятся к «сфере интенсификаторов», являющихся показателями субъективности и оценочности высказывания [2, с. 75].
В композиционном плане сцены встреч корабельщиков, Гвидона и Салтана выстраиваются на основе использования риторического приема антитезы, связанной с выражением семантики противоположности в эмоциях и оценках персонажей [11]. Сначала сестры царицы и бабушка князя Гвидона рассказывают о белке, богатырях как о чуде, а затем они со злой иронией отрицают чудесный характер увиденного корабельщиками на острове.
Экспрессивным синтаксическим средством выражения эмоционально-оценочных значений выступают риторические вопросы, с которых начинаются монологи поварихи, ткачихи и сватьи Бабарихи, например: «Бабариха, /Усмехнувшись, говорит: / «Кто нас эти удивит? / Люди из моря выходят / И себе дозором бродят!» [5, с. 622]. Утвердительному по форме вопросу синонимично повествовательно-отрицательное восклицательное предложение с модальной семантикой невозможности, например: Никто нас этим не удивит! = Никто нас этим не может (сможет) удивить. С помощью вопроса во вторичной, невопросительной функции передается уверенность говорящего в противоположном, которая выявляется в синонимической трансформации исходной конструкции [7].
В тексте риторическое восклицание Бабарихи, подчеркнуто пренебрежительное, создает резкий контраст описанию поразившего купцов «дива», о котором они впервые услышали от ткачихи, а увидели на острове князя Гвидона: «Каждый день идет там диво: / Море вздуется бурливо…» [5, с. 621].
В составе риторических вопросов и восклицаний часто используются эмоциональные обращения в преобразованных, осложненных функциях. В их употреблении тоже прослеживается противопоставление эмоций, оценок, характеров, желаний разных героев сказки [11].
Эмоционально-оценочным рефреном звучит обращение царевны Лебеди к Гвидону, имеющее народно-поэтический характер: «Здравствуй, князь ты мой прекрасный! Что ты тих, как день ненастный?»... Троекратное повторение этой конструкции в тексте обусловлено не только влиянием композиции традиционной народной сказки на литературное произведение [10], но и воздействием одной из смысловых доминант текста, связанной с функционально-семантической категорией желательности. Пушкин среди множества желаний персонажей выделяет важнейшее, высказанное Гвидоном, — «видеть я б хотел отца» [5, с. 612]. Главный лирический мотив сказки связан с «грустью-тоскою» разлученных сына и отца. Это чувство тем более заметно на фоне внешнего благополучия, в котором оба пребывают. Ни «княжья шапка» или царский венец, ни богатства, ни свобода не дают полного счастья. Из желания видеть отца рождаются и волшебные превращения князя Гвидона, который не остается равнодушным свидетелем того, как его близкие родственницы (родные тетки и бабушка) не хотят пустить царя Салтана навестить «чудный остров». Это показано в скоморошно-комедийных сценах укусов комара, мухи, шмеля, сопровождающихся возмущенными восклицаниями «пострадавших», например: И впился комар как раз /Тетке прямо в правый глаз. …Слуги, сватья и сестра / С криком ловят комара. / «Распроклятая ты мошка! / Мы тебя!».. [5, с. 614].
Комплекс риторических вопросов и восклицания Салтана о решении ехать к князю Гвидону является ключевым в эмоционально-юмористической сцене, когда царь впервые проявляет настойчивость, например: «Что я? царь или дитя?.. Нынче ж еду!» — Тут он топнул, // Вышел вон и дверью хлопнул» [5, с. 627]. Примечательно, что это происходило без участия Гвидона: он остался дома, с женой.
Сцена знакомства царицы с невестой сына показана в традициях национальной русской культуры [10], например: «И ведет ее скорей / К милой матушке своей. Князь ей в ноги, умоляя: / «Государыня — родная! / Выбрал я жену себе, /Дочь послушную тебе. / Просим оба разрешенья, / Твоего благословенья…» [5, с.624]. В эмоциональном обращении предстает не властительный удельный князь, а любящий и уважающий свою мать и царицу сын.
Присутствие автора, реализующееся в текстовой категории авторской модальности [8], проявляется в усилении эмоционального и нравственного накала развития событий. Развязка сказки, когда царь Салтан чудесным образом обретает и жену, и сына, и невестку-диво, является кульминацией развития лирического сюжета произведения.
В сцене встречи категория эмотивности передается в речи автора и персонажа в серии риторических вопросов и восклицаний, например: «Царь глядит — и узнаёт... /В нем взыграло ретивое! / «Что я вижу? что такое? / Как!» — и дух в нём занялся... / Царь слезами залился»... [5, с. 628]. Восклицание «Как!» обладает особой интонацией, передающей эмоциональное состояние героя: узнавание, невозможность поверить своим глазам, вымолвить хоть что-нибудь. Важно отметить, что прибытие Салтана на остров описано в эмоционально нейтральной авторской речи. Это указывает на то, что те волшебные чудеса, что видел царь по дороге: остров Буян, белка в хрустальном доме, тридцать три богатыря во главе с дядькой Черномором, — были только «присказками» к настоящей сказке счастливой семьи [1; 4].
Итак, наблюдения над функционированием риторических вопросов и восклицаний в тексте «Сказки о царе Салтане…» позволяют сделать вывод о том, что они, являясь показателями функционально-семантических категорий эмотивности, экспрессивности, авторской модальности, выступают синтаксическими средствами воплощения лирической экспрессии в сказке, психологической и речевой характеристики персонажей, раскрывают эмоциональность самого автора и его отношения к своим героям.
Литература:
- Арзамасцева И. Н., Николаева, С.А. Детская литература: Учебник. — 5-е изд., испр. — М.: Изд. центр «Академия», 2008.– 576 с.
- Лекант П.А. Субъективная аналитическая категория интенсива в русском языке // Русский язык в школе. — 2011.- № 7.- С. 74–80.
- Михалков С. Пушкин в моей жизни. Отвечают поэты и писатели // Начальная школа, 1999. — № 6. — С. 3.
- Непомнящий В.С. Пушкин. Русская картина мира. Добрым молодцам урок // Пушкин. Избранные работы 1960-х — 1990-х г.г. Т.1. Поэзия и судьба. — М.: «Жизнь и мысль», 2001. — 496 с.
- Пушкин А.С. Сочинения. В 3-х т. Т. 1. Стихотворения; Сказки; Руслан и Людмила. — М.: Художественная литература, 1985. — 735 с.
- Русский язык. Энциклопедия /Гл. ред. Ф.П. Филин. — М.: Советская энциклопедия, 1979. — 432 с.
- Чумакова Т.В. Парадигматика однокомпонентных инфинитивных предложений с семантикой возможности/невозможности // Приволжский научный вестник. — 2013. — № 8–2 (24). — С. 74–78.
- Чумакова Т.В. Синтаксические средства выражения авторской модальности в романе И.А. Бунина «Жизнь Арсеньева» // Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов. Грамота. — 2014. — № 12 (42): в 3-х ч. Ч. 1. — С. 199- 201.
- Чумакова Т.В. Восклицательное предложение как средство выражения семантики эмоциональности в романе М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» // Вестник Южно-Уральского профессионального института. — 2014. — № 3 (15). — С. 99–106.
- Чумакова Т.В., Малышева О.К. Национально-культурная основа языка в эпической поэзии А.С. Пушкина // Вестник Южно-Уральского профессионального института. — 2015. — № 1 (16). — С. 64–71.
- Чумакова Т. В., Тарасова А.И. Парадигматический аспект изучения семантики противоположности в начальной школе // Молодой ученый. — 2014. — № 21 -1 (80). — С. 31–34.
