I. Теоретические основы исследования

1. Сущность перевода и роль переводчика. Что такое перевод? Умберто Эко считает, что это — «сказать почти то же самое на другом языке» [27; с.6]. С этим можно согласиться, если понять, насколько растяжимо его почти .

Все мы в школе на уроках иностранного языка выполняли когда-то задания по переводу с одного языка на другой. То, что при этом происходит, мы можем трактовать как процесс раскодирования и перекодирования сообщения. Л. С. Бархударов этот процесс называет «межъязыковой трансформацией» [2; с.6], Н. К. Гарбовский — «перевыражением» [9; с.10], А. Д. Швейцер — «репрезентацией» [26; с.48], т. е. замещением одного другим, Р. К. Миньяр — Белоручев — «передачей сообщения» [15; с.37].

Эти учёные и многие другие пытались найти наиболее точную дефиницию для этого феномена. Хотя все формулировки разнятся, они всё же находятся в одной семантической плоскости и означают поиск соответствия сказанному на одном языке в другом. Это так, но довольно упрощённо. Перевод — это не только процесс, но и результат. Результат перевода одного и того же текста разными людьми почти всегда непредсказуем. В отличие от компьютера (машинного перевода) каждый человек имеет свою «программу», которая включает его языковые компетенции, культурный уровень, эрудицию, жизненный опыт и многое другое. Следовательно, результат перевода зависит от конкретного человека, который осуществляет его.

Это, в свою очередь, означает то, что антропологический фактор становится, по мнению Р. К. Миньяр-Белоручева, «центральным звеном межъязыковой коммуникации» [15; с.25], а качество перевода (да, и сам перевод) всегда должно объясняться человеческим фактором. И с этой точки зрения ответ на вопрос о том, что такое перевод, далеко не очевиден. Этот пресловутый человеческий фактор ломает все чёткие логические конструкции, данные учёными слову «перевод», и создаёт богатую «питательную среду» для бесконечных интеллектуальных спекуляций типа той, что дал Н. К. Гарбовский: «Перевод — это общественная функция коммуникативного посредничества между людьми, пользующимися разными языковыми системами, реализующаяся в ходе психофизической деятельности билингва по отражению реальной действительности на основе его индивидуальных способностей интерпретатора, осуществляющего переход от одной семиотической системы к другой с целью эквивалентной, т. е. максимально полной, но всегда частичной, передачи системы смыслов, заключенной в исходном сообщении, от одного коммуниканта другому» [9; с.214]. Здесь перевод рассматривается с точки зрения лингвистики (языки), а также социологии (функция посредничества), психологии (отражение действительности), семиотики (знаковые системы), логики (система смыслов).

Для целей нашего исследования мы будем использовать слово «перевод» с точки зрения функциональной лингвистики, где язык — это, прежде всего, средство общения. Отсюда перевод представляет собой речемыслительный процесс в два этапа: расшифровка ( понимание ) сообщения, выраженного на одном языке, и передача ( воссоздание ) его смысла на другом языке.

Рассматривая перевод под углом зрения одного критерия (лингвистического), мы отнюдь не забываем о роли переводчика в этом процессе, а, наоборот, выделяем её как самое главное условие любого перевода. Переводчик, как минимум, имеет в своей голове две языковые системы, одна из которых — доминирующая (родной язык). Именно доминирующая система позволяет ему по-своему понимать иноязычные сообщения и выражать их смысл средствами родного языка, интерпретировать факты чужой культуры через призму своей. От таланта переводчика зависит то, насколько перевод соответствует оригиналу, его духу и стилю. Особенно это касается перевода художественной литературы.

2. Особенности художественного перевода. Особенности художественного перевода обусловлены, на наш взгляд, особенностями художественного текста.

Как объект действительности художественный текст представляет собой, по словам А. В. Фёдорова, «сложное целое» [24, с. 27], одной из целей которого всегда является эмоционально — эстетическое воздействие на читателя. У каждого художественного произведения есть идейный замысел или, как его называет В. Я. Задорнова, «метаметасодержание» [10, с. 9], раскрывающее подлинный смысл произведения, намерение автора. Это есть ключевая функция текста. Очевидно, что особая задача переводчика состоит в том, чтобы «перевод стал функционально равноценным оригиналу» [24, с. 19], т. е. он должен сохранить не только авторский замысел, но и силу эмоционального и эстетического воздействия на читателя.

Следующей отличительной чертой художественного текста является авторский стиль . Говоря о трудностях, с которыми сталкивается переводчик, работая над стилем автора оригинала, И. С. Алексеева пишет, что «для выявления индивидуальной специфики необходим полный стилистический анализ подлинника, включающий не только определение значимых черт стиля, но и характеристику их частотности» [1, с. 258]. Например, в подлиннике преобладают распространенные предложения с сочинительной связью, их частотность достигает 90 %, следовательно, при переводе замена сочинительной связи подчинительной исказит авторский стиль. Поэтому, как справедливо замечает словацкий учёный А.Попович, «перевод — это результат стилистического творчества, и это самая значительная черта, отличающая модель художественного перевода от простого билингвизма» [18, с. 31].

Одной из самых важных характеристик художественного текста является образность . Художественный образ — это особая модель мира, форма его истолкования и освоения. «Самым важным, фундаментальным свойством художественного образа является его внутренняя противоречивость, парадоксальность» [17, с.98]. Образ как литературный парадокс — это акт творчества, наитие. Яркая образность достигается при помощи средств художественной выразительности: эпитетов, сравнений, перифраз, метафор, синекдох, метонимий, антономасий, металепсисов, гипербол, литотесов, олицетворений, аллегорий, ляпалиссиадий, оксюморонов и многих других. Не стоит забывать и о грамматической образности. Поэтому первое, что необходимо переводчику, это сделать глубокий филологический анализ текста. Переводчик выступает в нескольких ипостасях: как лингвист, как филолог и как, собственно, переводчик. От него требуется художественно-смысловая точность перевода. Эту мысль особо подчеркивает Ю. П. Солодуб. «Помимо глубокого понимания идейно-тематической направленности оригинала, переводчик должен суметь найти достаточно адекватные словесные средства для передачи образной системы переводимого им произведения и специфики языка автора» [21, с.22].

Таким образом, главное при переводе художественного текста заключается в умении переводчика работать со словом, образом, стилем, сохраняя своеобразие оригинала, его национальный колорит, идейный замысел, эстетическую ценность. При этом особое внимание уделяется эквивалентности перевода.

3. Эквивалентность и адекватность. На ранних этапах становления науки о переводе, анализируя различные оригиналы и их переводы, теоретики употребляли слова «верный» и «точный» в отношении их результатов. Однако с развитием теории перевода стало ясно, что эти термины — «расплывчаты и относительны» [9; с. 287]. Действительно, с точки зрения современной теории перевода невозможно достичь полного соответствия подлинника (оригинала) и его перевода. На это есть свои объективные и субъективные причины. К объективным причинам относятся: несовпадение языковых картин мира, межъязыковая ассиметрия, различия в стилистических нормах и культурном восприятии объектов действительности. К субъективным причинам относится то, в какой мере (!) удалось переводчику верно раскодировать иноязычное сообщение, которое, в свою очередь, тоже субъективное, а также точно перевыразить его на родном языке. Ведь при анализе текста оригинала решается триединая задача, им обусловленная: то, что есть (объективно); то, что этим хочет сказать автор (субъективно); то, как он это делает.

В связи с вышесказанным в теории перевода появляются термин «эквивалентный» вместо слова «верный» и термин «адекватный» вместо слова «точный». Однако, некоторые лингвисты (А. В. Фёдоров, В. Н. Комиссаров) предлагают вывести из научного оборота термин «адекватность», т. к. он является, по их мнению, дуплетом термина «эквивалентность». Другие ученые (А. Д. Швейцер, Н. К. Гарбовский), напротив, видят в них (терминах) принципиальное различие для теории перевода. Различие, по сути, сводится к вопросительным словам: чему и для кого. «Эквивалентный» отвечает на вопрос «чему»? Оригиналу. «Адекватный» — «для кого»? Адекватный перевод, скажем, для читателя.

Эти нюансы в терминологии очень важны для нашего исследования. Однако в целях лингвистического анализа мы будем придерживаться определения эквивалентности, которое дал известный учёный и опытный переводчик В. Н. Комиссаров.

Поскольку между оригиналом и переводом тождество недостижимо, то отношение соответствия между их содержанием и есть эквивалентность [12; с. 120]. Применяя сопоставительный метод исследования, он выявил пять типов эквивалентности: функциональная, ситуативная, семантическая, синтаксическая и по способу описания. Здесь важно, чтó переводчик стремится сохранить в тексте в первую очередь: цель коммуникации (функциональная эквивалентность), тогда он может заменять слова, смысл (семантическая эквивалентность), тогда — образы, или же менять порядок слов в предложении, тип предложения (синтаксическая эквивалентность) и т. п. В каждом конкретном случае он выбирает доминантный тип эквивалентности и при помощи приёма компенсации сглаживает потери от различных модификаций. В связи с этим вспоминается очень интересный пример, приведённый В. Я. Задорновой. Она пишет, что существует 33 русских переводов монолога Гамлета «Быть или не быть». «Они настолько разные, что трудно поверить, что в их основе лежит один и тот же шекспировский текст» [10, с. 5].

Рассмотрим некоторые. Строка «When we have shuffled off this mortal coil» была переведена так: «как с нас спадёт ярмо земных сует» (Н. Маклаков), «избавясь от этих преходящих бед» (Д. Аверкиев), «когда стряхнём с себя всю смуту этой жизни на земле» (С. Юрьев), «когда мы сбросим этот бренный шум» (М. Лозинский). «Mortal coil» — «ужасная (смертельная) суета’ (образ «бренного мира»), shuffle off — сбросить. Переводы Д. Аверкиева и Н. Маклакова находятся ближе к подлиннику по лексическому составу и образности, но дальше от синтаксиса оригинала. И, совсем наоборот, это выражено у С. Юрьева: «правильный» синтаксис и «неправильная» лексика. Наиболее точный перевод у М. Лозинского, однако, он в данном случае жертвует образностью: ведь «шум» и «мир» имеют различную коннотацию, а «бренный» — это, совершенно очевидно, не коллакант для слова «шум», но для слова «мир». Каждый из переводчиков выбрал свой доминантный тип эквивалентности.

Особую трудность в достижении эквивалентности при переводе составляют так называемые реалии.

4 . Понятие реалии в теории перевода. Термин «реалия» впервые появился в научной литературе о переводе в начале 50-х годов. С тех пор он «оброс» таким количеством толкований, что даже искушенный в теории специалист вынужден выбирать какую-то одну точку зрения из множества, подчас диаметрально противоположных.

В последнее время стали появляться работы, в которых отрицается сам факт существования такого класса слов (реалии). «С точки зрения когнитивно-эвристического подхода к переводу и применительно, как минимум, к переводу художественных произведений мы не видим оснований причислять культурно-ориентированные единицы, обозначающие специфические предметы, понятия и явления жизни конкретного народа к отдельному особому классу слов» [14; с. 56]. Подобные единицы, по мнению авторов этой работы, выделяются относительно других культур, а не относительно их перевода на какой-то другой язык, поскольку они (реалии) не имеют общих отличительных закономерностей перевода.

Однако есть и другая, устоявшаяся в науке, точка зрения. Она «выросла» из практики переводческой деятельности. Её суть заключается в следующем. При переводе с одного языка на другой переводчик сталкивается с объективной трудностью — фактом отсутствия в переводящем языке слов и понятий, отражающих реалии иноземного быта. Такое лексическое отсутствие ставит проблему переводимости . Как с древнейших времён эту проблему решали переводчики — это и есть в узком смысле предмет теории перевода, т. е. «преобразование текста на одном языке в эквивалентный ему текст на другом языке» [2; с.6].

Реалии — особая часть этого процесса. В теории перевода слова или словосочетания, обозначающие факты и предметы быта, географическую среду обитания, этнонациональные особенности, обычаи, обряды, а также исторические факты и явления, не имеющие своего лексического покрытия в переводящем языке, называются реалиями. Правда, необходимо заметить, что наряду с термином «реалия» существуют и другие термины, такие как «безэквивалентная лексика» [4; с. 76], «варваризмы» [19; с. 75], «алиенизмы» [3; с. 60], «этнографизмы» и «экзотизмы» [16; с. 68] и др. Путаница, на наш взгляд, часто носит методологический характер. Например, многие термины, в частности «варваризм», появляются на свет не в связи с анализом переводческой деятельности, а при описании словарного состава русского языка.

Описывая пласт заимствованной лексики, А. А. Реформатский указывает на то, что среди них есть «свои» и «чужие» слова, т. е. «свои» слова «освоены» (термин автора, например, лошадь, казна, июль, лекарь) русским языком (т. е. имеют род, склоняются, звучат как русские и др.), а другие нет (например, штрейкбрехер, денди, консьерж), и употребляются по мере надобности, особенно в художественной литературе для достижения так называемого «местного колорита». «Такие слова и существуют в словарном составе как варваризмы, т. е. иноязычные слова пригодные для колористического использования при описании чуждых реалий и обычаев» [19; с. 75].

Очевидно, что он упускает из виду сам объект (реалии) и предмет (смысл, идея) перевода. При этом он даёт неправильное, на наш взгляд, аксиологическое толкование сущности этого феномена. Все эти консьержи, бармены, кастаньеты, денди, мейлы, фейсбуки и прочее нужны не только для описания «местного колорита», а в первую очередь для языкового освоения окружающей нас или их действительности. И это вдвойне справедливо в эпоху глобализма.

Что касается объёма понятия «реалия», то он различен у разных исследователей. Его состав варьируется составляющими его компонентами: слово, словосочетание, аббревиатура и даже иногда предложение. Для целей нашего исследования мы ограничимся определением, которое дал Г. Д. Томахин: «Реалии — это названия присущих только определённым нациям и народам предметов материальной культуры, фактов истории, государственных институтов, имена национальных и фольклорных героев, мифологических существ и т. п». [23; с. 5].

5. Языковая картина мира. Языковая картина мира — важное для нашего исследования понятие. Возьмём, к примеру, слово с общим значением « плыть ». Оно означает «передвигаться по воде или в воде». Наш язык не даёт нам возможности увидеть через глагол образ действия в отличие от английского языка, где есть несколько конкретных слов. Как и что плывёт? Грубо говоря, человек, корабль и бревно плавают по-разному. И английский язык показывает действительность так, что через глаголы swim, sail, drift, float мы видим, как плывёт что-то. И, наоборот, английскому meal соответствуют в русском языке более частные названия приёмов пищи: завтрак, обед и ужин. Следовательно, переводчику необходимо выбирать слово со значением иного объёма в зависимости от контекста. Это только маленький штрих в языковой картине мира русских и англичан.

Понятие языковой картины мира (ЯКМ) восходит к идеям В. фон Гумбольдта о внутренней форме языка. В науку термин ввёл Л. Вайсгербер. В лингвистике существует большое количество определений ЯКМ, каждое из них делает акцент на отдельных сторонах обозначаемого понятия и поэтому не может быть общепринятым термином. Мы остановимся на определении ЯКМ, которое дали А. Р. Габбасова и Ф. Г. Фаткуллина: «ЯКМ — это исторически сложившаяся в обыденном сознании данного языкового коллектива и отраженная в языке совокупность представлений о мире, определенный способ концептуализации действительности» [8].

Главным образом она создаётся при помощи реалий, фразеологизмов, мифологем, образно-метафоричных и коннотативных слов. Опираясь в своих рассуждениях на свойства языка и его функции (общения, сообщения, воздействия, фиксации и хранения знаний), а также на этнический компонент ЯКМ (традиций, верований, суеверий), А. Р. Габбасова и Ф. Г. Фаткуллина говорят «о множественности картин мира: научной языковой картине мира, языковой картине мира национального языка, языковой картине мира отдельного человека, фразеологической картине мира, об этнической картине мира и др». [8]. Такого понимания ЯКМ будем и мы придерживаться в своём исследовании.

6. Трудности при переводе реалий. При переводе реалий мы сталкиваемся с такими основными трудностями:

1. отсутствие эквивалентов в родном языке и реалии-шибболеты;
2. национальный колорит и фоновые знания.

Вот как об этом пишут С. Влахов и С. Флорин: «Основных трудностей передачи реалий при переводе две: 1) отсутствие в ПЯ (переводящем языке) соответствия (эквивалента, аналога) из-за отсутствия у носителей этого языка обозначаемого реалией объекта (референта) и 2) необходимость, наряду с предметным значением (семантикой) реалии, передать и колорит (коннотацию) — её национальную и историческую окраску» [7; с. 80].

Если трудность, связанная с лакуной (мотивированной или немотивированной) в родном языке, более или менее понятна, то всё остальное, наоборот, скрыто и требует от переводчика особого мастерства, т. к. речь идёт о соотнесении так называемых фоновых знаний представителей двух культур: кому написан оригинал и кому сделан его перевод. Фоновые знания — это общая для участников коммуникации информация, которая обеспечивает взаимопонимание при общении. Фоновые знания существуют «в форме многочисленных импликаций и пресуппозиций» [13; с. 26], т. е. дополнительных скрытых, подразумеваемых смыслов сообщения. Фоновые знания есть «невербальный компонент речевого общения» [13; с. 31].

Интересный пример по этому поводу приводит А. Н. Крюков. Так, в романе индонезийского писателя А. Муиса мать, убеждая сына жениться, напоминает ему, что он берёт в жёны Рапиах — «дочь своего дяди». Для того, чтобы русскому читателю было понятно не только значение, но и смысл высказывания, в русском переводе необходимая для понимания пресуппозиция поясняется: ‘а это по нашим обычаям считается очень достойным». В оригинале, конечно, этого нет. «Это факт смыслового уровня сознания, который храниться там, в данном случае, в виде обобщенного образа нормы поведения» [13; с. 28].

Шибболет (происхождение термина см. Верещагин Е. М., Костомаров В. Г. «Язык и культура») как внешняя форма слова — важная черта фоновых знаний. «Это характеристика устной речи или письменного текста, на основе которой возможны суждения не о содержании произнесённого или написанного, а о самом говорящем или пишущем (о его происхождении, профессии, возрасте, поле, о его душевном состоянии и т. д.), а также о времени и обстоятельствах протекания акта коммуникации» [4; с. 338]. Шибболет «всегда заключает в себе национально-культурную семантику, отражает специфику истории быта, расселения, материальных и духовных ценностей определённого народа» [4; с. 339].

Возьмём, к примеру, русскую реалию « баня ». Это не только помещение, где моются, но и «очень жаркое место». Причём оно имеет и отрицательную коннотацию в виде фразеологизма « задать баню », т. е. отчитать, отругать, наказать, побить. Этот, безусловно, сниженный стиль и непринуждённый, фамильярный регистр общения характеризует определённого рода коммуникантов. В английском языке слово « bath » лишено такой характеристики. Напротив, американскому неологизму « yuppie » мы можем найти приблизительную лексическую замену в родном языке типа русского же неологизма « мажор », т. к. транскрибированное «яппи» не понятно для русского человека. Каждое из них является шибболетом, поскольку эти слова принадлежат молодому поколению, живущему в крупных городах со своей субкультурой.

Итак, как перевести шибболет, как достичь нужного эффекта при переводе реалий, рассчитанных на фоновые знания читателя оригинала, и как при этом сохранить стилевую специфику подлинника — вот непростые задачи переводчика.

6. Классификация реалий. Поскольку слова-реалии отражают в языке многочисленные предметы, факты, явления национальной действительности, то они, как и любое множество, обладают свойством деления на группы (principium divisionis) по определённым признакам. Например, Е. М. Верещагин и В. Г. Костомаров классифицируют реалии русского языка по временному и местному признаку , выделяя советизмы (Советы, субботник, загс, зачётка), историзмы (уезд, сажень, кафтан), традиционализмы (щи, бублик, валенки), фразеологизмы (бить челом), фольклорную лексику (кручина, домовой, суженный) и слова нерусского происхождения (тюбетейка, чайхана, гетман, кумыс) [5; с. 45–51].

А. Е. Супрун и А. А. Реформатский положили начало тематическому делению слов-реалий:

1. имена собственные ,
2. монеты, должности и обозначения лиц ,
3. детали костюма и украшения ,
4. кушанья и напитки ,
5. обращения и титулы при именах [19; с. 77].

«Тематическая характеристика языкового вокабуляра — как пишет А. Е. Супрун — предопределена социальной сущностью языка как средства общения и является важнейшим методологическим принципом классификации и исследования лексики» [22; с. 49]. Соглашаясь с таким подходом, С. Влахов и С.Флорин дали свою, более подробную классификацию реалий. Причём они взяли за основу классификации три признака: тематический (смысловое содержание), временной (исторический колорит) и местный (национальный, региональный аспект). В результате общая схема новой классификации реалий приобрела следующий вид:

– предметное деление;

– местное деление;

– временное деление;

– переводческое деление (касается способов перевода).

Предметное деление

1. Географические реалии :

1. названия объектов физической географии (степь, прерия);
2. названия географических объектов, связанных с человеческой деятельностью (арык, крига);
3. названия эндемиков (йети, киви).

2. Этнографические реалии :

1. быт:

– пища, напитки (щи, спагетти, сидр);

– одежда (сари, бурнус, кимоно);

– жильё, мебель, посуда и пр. (хата, иглу, чум);

– транспорт (кэб, нарты, рикша);

– другие (махорка, кизяк);

2. труд :

– люди труда (грум, гаучо, фермер);

– орудия труда (лассо, бумеранг, мачете);

– организация труда (колхоз, ранчо);

3. искусство и культура :

– музыка и танцы (казачок, гопак);

– музыкальные инструменты (банджо, хура);

– фольклор (сага, руна, частушка);

– театр (но, арлекин, панч);

– другие искусства и предметы искусств (икебана, маконда);

– исполнители (бард, гейша);

– обычаи, ритуалы (масленица, рамазан);

– праздники, игры (Thanksgiving Day, cricket);

– мифология (леший, вервольф);

– культы — служители и последователи (шаман, дервиш);

– календарь (бабье лето, вайшак).

4. этнические объекты :

– этнонимы (казах, баски, копт);

– клички (бош, кацап, гринго);

– названия лиц по месту жительства (гасконец, абердинец);

5. меры и деньги:

– единицы мер (аршин, фут, ярд);

– денежные единицы (фунт, песо, тугрик);

– просторечные названия тех и других (дайм, полушка, червонец).

3. Общественно-политические реалии

1. административно-территориальное устройство: а)

– административно-территориальные единицы (графство, кантон, арат);

– населённые пункты (аул, хутор, бидонвиль);

– детали населённого пункта (кремль, зума);

2. органы и носители власти:

– органы власти (дума, рада, сейм);

– носители власти (шах, дож, лорд-мэр);

3. общественно-политическая жизнь:

– политическая деятельность и деятели (большевики, тори, виги);

– патриотические и общественные движения (маки, партизаны);

– социальные явления и движения (хиппи, нэп, лобби);

– звания, степени, титулы, обращения (бакалавр, лорд, бидл);

– учреждения (загс, гороно);

– учебные заведения и культурные учреждения (колледж, кампус);

– сословия и касты (купечество, юнкер, самурай);

– сословные знаки и символы (Union Jack, полумесяц);

4. военные реалии :

– подразделения (когорта, орда);

– оружие (ятаган, катюша, фау);

– обмундирование (кольчуга, кивер);

– военнослужащие (фельдфебель, драгун).

Местное деление

1. Вплоскости одного языка
2. Вплоскости пары языков

1. Свои реалии:

1. внутренние реалии;
2. внешние реалии.

– национальные;

– локальные;

– микрореалии.

2. Чужие реалии:

– интернациональные;

– региональные.

Временное деление:

1. современные реалии;
2. исторические реалии. [7; с. 51–65]

Классификации Г. Д. Томахина и В.С Виноградова включают, кроме уже сказанного, ономастические реалии. Именно этим они отличаются от вышеприведенной классификации. Вот как реалии сгруппировал В. С. Виноградов:

1. лексика, называющая бытовые реалии :

– жилище, имущество;

– одежда, уборы;

– пища, напитки;

– виды труда, занятия;

– денежные знаки, единицы меры;

– музыкальные инструменты, народные песни и танцы, исполнители;

– народные праздники, игры и т. п.

2. лексика, называющая этнографические и мифологические реалии :

– этнические и социальные общности и их представители;

– божества, сказочные существа, легендарные места;

3. лексика, выражающая реалии мира природы :

– животные;

– растения;

– ландшафт, пейзаж.

4. лексика, называющая реалии государственно — административного устройства, административные единицы и государственные институты :

– общественные организации, партии и т. п., их функционеры, участники;

– промышленные и аграрные предприятия, торговые заведения;

– воинские и полицейские подразделения, их чины;

– гражданские должности и профессии, титулы и звания.

5. лексика, называющая ономастические реалии:

– антропонимы;

– топонимы;

– имена литературных героев;

– названия кампаний, музеев, театров, ресторанов, магазинов, пляжей, аэродромов.

6. лексика, выражающая ассоциативные реалии:

– вегетативные символы;

– анималистические символы;

– цветовая символика;

– фольклорные, исторические и литературно-книжные аллюзии. [6; с. 91–96]

Для целей нашего исследования будет достаточным придерживаться данной классификации. Имея в виду то обстоятельство, что при переводе принадлежность реалии к той или иной категории редко влияет на выбор способа перевода.

7. Классификация способов перевода реалий. Проанализировав научную литературу по данному вопросу, можно констатировать тот факт, что общепринятой классификации способов перевода реалий пока что нет. Однако нужно заметить, что все существующие классификации имеют гораздо больше общих черт, чем отличий, касательно приёмов перевода реалий. Так, согласно В. С. Виноградову , есть следующие способы перевода слов-реалий: транскрипция (транслитерация), гипо-гиперонимический перевод, уподобление, перифрастический (описательный, дескриптивный, экспликативный) перевод и калькирование. [6; с. 99–100]

– Транскрипция — фонетическая имитация исходного слова (Baba Yaga).

– Транслитерация — побуквенная имитация исходного слова (Kansas City — Канзас Сити).

– Гипо-гиперонимический перевод (в других классификациях сужение/конкретизация или расширение/генерализация ) — установление отношения эквивалентности между словом оригинала, передающим видовое понятие-реалию, и словом в языке перевода, называющим соответствующее родовое понятие, или наоборот (parakeet — «длиннохвостый попугай», а переводчик использовал просто «попугай», т. е. слово с видовым значением заменил на слово с родовым значением без ущерба адекватному восприятию текста).

– Уподобление (в других классификациях приблизительный перевод ) — нечто близкое по функции к инокультурной реалии (Santa Claus — Дед Мороз).

– Перифрастический перевод (перифраз) — в этом случае устанавливаются соответствия между словом оригинала и словосочетанием перевода, объясняющим его смысл (a third return — обратный билет третьего класса).

– Калькирование — заимствование иноязычных слов, выражений, фраз буквальным переводом соответствующей языковой единицы (skyscraper — небоскрёб).

Г. Д. Томахин предлагает схожую классификацию, не выделяя гипо-гиперонимический перевод, но добавляя трансформационный (контекстуальный) перевод, [23; с. 30] Трансформационный перевод представляет собой «замену переводимой лексической единицы словом или словосочетанием иной внутренней формы» [20; с. 45], которая эксплицирует иноязычную сему (смысл). Это происходит при помощи какой-либо лексической, грамматической или стилистической модификации, раскрывающей контекстуальное значение слова в оригинале. Michael Schumacher’s star of the Grand Prix «Formula 1» will be sold at auction. Гоночный болид Михаэля Шумахера, на котором он выиграл Гран-При «Формула 1», продадут с аукциона. « Гоночный болид » — лексическая замена, « на котором он выиграл » — грамматическая модификация.

С. Влахов и С. Флорин разработали свою классификацию способов перевода реалий:

1. Транскрипция
2. Перевод (замены):

1. неологизм (калька, полукалька, освоение, семантический неологизм);
2. приблизительный перевод (родовидовое соответствие, функциональный аналог, описание, объяснение, толкование);
3. контекстуальный перевод. [7; с. 93]

Здесь необходимо выделить два способа. Семантический неологизм (сейчас это окказионализм ) — слово или словосочетание, «придуманное» переводчиком и позволяющее передать смысловое содержание реалии (крупноболотье, чипсонос). Функциональный аналог — языковая единица оригинала передаётся таким словом или словосочетанием, которые вызывают схожие реакции у читателей перевода. Этот способ удобен для передачи реалий-мер: ни копейки — nothing. Освоение — адаптация реалии к нормам переводящего языка; новое слово получает более привычную для носителя языка графическую форму.

Т. А. Казакова даёт такую классификацию [11; с. 63–104]:

1. Транскрипция/транслитерация.
2. Калькирование.
3. Лексико-семантические модификации:

– сужение/конкретизация;

– расширение/ генерализация;

– эмфатизация/нейтрализация;

– функциональная замена;

– описательный перевод;

– переводческий комментарий.

В этой классификации нас интересует два способа: эмфатизация/нейтрализация и переводческий комментарий.

Эмфатизация — это эмоционально-экспрессивное выделение какого-либо значимого элемента высказывания или его смысловых оттенков (например, acow- eyed girl — а) девица с коровьими глазами — отрицательная эмфаза; б) волоокая красавица — положительная эмфаза).

Нейтрализация — это сглаживание эмоционально-экспрессивных чёрт оригинала (a cow-eyed girl — девушка с большими глазами).

Переводческий комментарий заключается в «более подробном, чем описание, объяснении того, что означает данное исходное слово в широком контексте исходной культуры». [11; с.110] Переводческий комментарий, как правило, выносится за пределы текста и попадает либо в сноску на той же странице, либо приводится в конце текста в качестве примечания.

А. Д. Швейцер рассматривает способы перевода реалий в связи с передачей прагматического значения текста. В художественных текстах, по его мнению, прагматический аспект не менее (более?) важен, чем семантический. Различие между семантически и прагматически адекватными переводами он иллюстрирует следующим примером. I came to Warley on a wet September morning with the sky the grey of Guisley sandstone. ВУорли я приехал дождливым сентябрьским утром.

1. Небо казалось высеченным из серого песчаника .
2. Небо было похоже на серый песчаник из Гайзли.

Первый вариант — прагматически адекватный перевод. Второй — семантически адекватный перевод. Но что русскому читателю говорит слово Гайзли? Ничего. Оно не вызывает никаких ассоциаций, и поэтому такой перевод нельзя считать прагматически адекватным. Эту реалию следует опустить. [25; с.244] Опущение — приём в переводческой практике, когда не переводятся слова, являющиеся семантически избыточными или не имеющие нужного коннотативного значения для читателей перевода, следовательно, остающиеся неясными и пустыми.

Выделяется несколько случаев, когда переводчик может опустить реалию:

1. она несёт незначительную нагрузку в смысловой структуре текста;
2. она упоминается лишь эпизодически;
3. она выполняет не денотативную, а экспрессивную функцию и, следовательно, не может вызывать конкретные образные ассоциации у читателей перевода. [25; с.251]

А. Д. Швейцер рассматривает и другой, прямо противоположный случай. Part of the nuclear station in Cumberland has been closed down. Часть атомной электростанции в графстве Камберленд была закрыта. [25; с.245] Добавление — приём перевода, когда вводятся дополнительные слова, необходимые для пояснения исходного слова в оригинале.

Выводы к теоретической части

Перевод — сложное междисциплинарное понятие и любое определение в рамках одной науки, скажем лингвистики, будет недостаточным для понимания его сущности. Но для описания манипуляций при переводе инокультурных реалий будет достаточным его лингвистическое определение. Это речемыслительный процесс по расшифровке иноязычного сообщения и передаче его смысла на родном языке. И наоборот.

В отличие от перевода научного текста или публицистики перевод художественного произведения имеет свою специфику. Прежде всего, она заключается в авторском замысле, стиле и образности. В художественном тексте нет ничего случайного. Всё в тексте, в том числе и слова-реалии, служат для передачи авторской идеи. Самая главная задача переводчика сделать такой перевод, чтобы он был эквивалентным и адекватным, а смысловых потерь при переводе было как можно меньше.

Особую трудность при переводе составляют слова-реалии. Они являются значительной частью безэквивалентной лексики. Это слова и словосочетания, называющие предметы, явления, объекты, характерные для жизни, быта, культуры, социального и исторического развития одного народа и малознакомые либо чуждые другому народу. По своей грамматической форме слова-реалии — это, чаще всего, имена существительные. Основным критерием отличия реалий от других классов лексических единиц является присущий ей «местный колорит», её национальная и временная окраска. Реалии — это целый пласт уникальных понятий в языковой картине мира, которая у каждого народа отражает действительность по-своему.

В научной литературе выделяются следующие трудности при переводе реалий. Во-первых, отсутствие эквивалента в переводящем языке. Во-вторых, необходимость учёта связанных с реалиями фоновых знаний. В-третьих, необходимость сохранения национального и временного колорита при переводе реалий.

Существуют различные классификации реалий, которые строятся по определённым признакам. Самым распространённым является тематический признак (принцип). Наиболее подробные классификации составили В. С. Виноградов и С. Влахов, С. Флорин. Главное отличие между ними заключается в том, что в классификацию В. С. Виноградова включены ономастические реалии, тогда как С. Влахов и С. Флорин не считают их реалиями и выделяют в самостоятельную группу. Мы будем опираться на классификацию В. С. Виноградова.

В лингвистической литературе нет общепринятой классификации способов перевода реалий. Наиболее полная классификация принадлежит В. С. Виноградову. Он выделяет следующие приёмы: транскрипция (транслитерация), гипо-гиперонимический перевод, уподобление, перифрастический (описательный, дескриптивный, экспликативный) перевод и калькирование. Можно отметить ещё некоторые способы: опущение / добавление (А. Д. Швейцер), эмфатизация / нейтрализация и переводческий комментарий (Т. А. Казакова), семантический неологизм, освоение и функциональный аналог (С.Влахов и С.Флорин), контекстуальный перевод (Г. Д. Томахин).

Литература:

1. Алексеева И. С. Профессиональный тренинг переводчика, СПб, Изд-во «Союз», 2001. — 288с.
2. Бархударов Л. С. Язык и перевод, (Вопросы общей и частной теории перевода). М., «Междунар. отношения» М.1975. — 240с.
3. Берков В. П. Двуязычная лексикография, — М.: Изд-во АСТ, 2004. — 236с.
4. Верещагин Е. М., Костомаров В. Г. Язык и культура, М.:Изд-во «Индрик», 2005. — 1040с.
5. Верещагин Е. М., Костомаров В. Г. Язык и культура: Лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного. 4 изд., перераб. и доп. М.: Русский язык, 1990. — 246с.
6. Виноградов В. С. Введение в переводоведение (общие и лексические вопросы). М.: Изд-во Института общего среднего образования РАО, 2001. — 224с.
7. Влахов С., Флорин С. Непереводимое в переводе, — М., Изд-во «Международные отношения», 1980. — 343с.
8. Габбасова А. Р., Фаткуллина Ф. Г. Языковая картина мира: основные признаки, типология и функции// Журнал «Современные проблемы науки и образования» № 4, Издательство: Издательский дом ‘Академия Естествознания». — Пенза, 2013. Электронный ресурс: https://science-education.ru/ru/article/view?id=9954
9. Гарбовский Н. К. Теория перевода: Учебник, Изд-во: МГУ, 2007. — 544с.
10. Задорнова В. Я. Восприятие и интерпретация художественного текста, М. «Высшая школа», 1984. — 152с.
11. Казакова Т. А. Практические основы перевода. — СПб.: «Изд-во Союз», 2001. — 320с.
12. Комиссаров В. Н. Современное переводоведение, М.: «Р. Валент», 2011. — 408с.
13. Крюков А. Н. Фоновые знания и языковая коммуникация // Этнопсихолингвистика. — М., Изд-во «Наука», 1988. — 192с
14. Минченков А. Г., Минченков А. Г. (мл) К понятию реалии в современной теории перевода // Вестник ПНИПУ. Проблемы языкознания и педагогики, № 2, 2016
15. Миньяр-Белоручев Р. К. Теория и методы перевода, М.: Московский лицей,1996. — 298с.
16. Мусорин А. Ю. Основы науки о языке, — Новосибирск, Новосибирское книжное изд-во, 2004. — 196с.
17. Николаев А. И. Основы литературоведения: учебное пособие для студентов филологических специальностей. — Иваново: ЛИТОС, 2011. — 255с.
18. Попович А. Проблемы художественного перевода, М. «Высшая школа», 1980. — 199с.
19. Реформатский А. А. Введение в языкознание, — М.: Аспект Пресс, 1996. — 536с.
20. Рецкер Я. И. Теория перевода и переводческая практика. Очерки лингвистической теории перевода/Дополнения и комментарии Д. И. Ермоловича. — М.: «Р.Валент», 2007. — 244с.
21. Солодуб Ю. П., Альбрехт Ф. Б., Кузнецов А. Ю. Теория и практика художественного перевода: Учебное пособие для студ. лингв. фак. высш. учебных заведений. — М.: Издательский центр «Академия» 2005. — 304с.
22. Супрун А. Е. Методы изучения лексики. Под ред. А. Е. Супруна. Мн.: Изд-во БГУ, 1975. — 232с.
23. Томахин Г. Д. Реалии-американизмы. Пособие по страноведению: Учебное пособие для институтов и факультетов иностранных языков. — М.: Высшая школа,1988. — 239с.
24. Фёдоров А. В. О художественном переводе, Ленинград, 1941. — 259с.
25. Швейцер А. Д. Перевод и лингвистика. М., Воениздат, 1973. — 280с.
26. Швейцер А. Д. Теория перевода, М. «Наука»,1988. — 215с.
27. Эко У. Сказать почти то же самое. Опыты о переводе. Москва: АСТ: CORPUS, 2015. — 736.