Анализ судебной практики по внеконкурсному оспариванию сделок



В статье поднимается проблема неурегулированности «паулианова иска» или внеконкурсного оспаривания сделок должника, когда кредитору необходимо оспорить злостную сделку по выведению активов без возбуждения дорогостоящего и длительного процесса банкротства должника. К сожалению, российским законодательством на данный момент не предусмотрена прямая возможность на внеконкурсное оспаривание, поэтому на основании анализа судебной практики показаны те особенности «паулианова иска», которые удалось сформировать судам в последние годы.

Ключевые слова: злоупотребление правом, внеконкурсное оспаривание, должник, несостоятельность (банкротство), оспаривание сделок должника

На данный момент является до сих пор насущным вопрос об оспаривании «злостных» сделок должника, заключаемых им с той единственной целью, чтобы не дать обратить взыскание кредитору на имеющееся, но выбывшее из владения у должника имущество, вернуть которое в рамках обычного гражданского оборота не представляется возможным. Кредитору в этом случае остается лишь инициировать процедуру банкротства, в рамках которой, после длительного, дорогостоящего и не всегда эффективного механизма оспаривания, появляется шанс на возвращение ликвидного актива. По этой причине еще в 2015 году был предложен Проект Федерального закона № 711269–6 «О внесении изменений в Федеральный закон «Об исполнительном производстве» (ред., внесенная в ГД ФС РФ, текст по состоянию на 29.01.2015), направленный на регламентацию внеконкурсного оспаривания сделок. И хоть самому проекту не было суждено стать внедренным в отечественное законодательство по причине собственного несовершенства, сама идея имплементации данного института по примеру зарубежных правопорядков была поддержана.

Первый отклик со стороны судебной практики был получен в п. 10 Информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 25 ноября 2008 г. № 127 «Обзор практики применения арбитражными судами статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации». Данное разъяснение положило еще тогда неустойчивое начало разрешению оспаривания сделок вне банкротства, но так и не нашло дальнейшего массового применения, вплоть до 2015 года, где уже Верховный Суд РФ (далее — ВС РФ) начал аккуратно прокладывать путь по внеконкурсному оспариванию сделок [1].

Первые споры были очевидны своим намереньем причинить вред кредиторам и заключались как правило в том, что должник, узнав об обращении кредитора в суд, в непродолжительный период времени после этого передавал свое имущество аффилированным лицам, чем исключал возможность обратить на такое имущество взыскание. Страждущий же кредитор, осознавая незаконность сего действия, обращался в суд с требованием признать сделку недействительной, опираясь на статью 10 ГК РФ как на единственный механизм, способный при отсутствии законодательного урегулирования, выявить и пресечь такое недобросовестное поведение.

Для защиты нарушенного права кредитора в ситуациях, когда иным образом его не удалось восстановить, ВС РФ в еще первых судебных актах, посвященных внеконкурсному оспариванию, ввел определенные критерии, позволяющие судам при анализе сделки через призму добросовестности, выявлять ее порочность и благодаря этому признавать недействительной. В частности, это такие критерии, как наличие или отсутствие цели совершения сделки, отличной от цели, обычно преследуемой при совершении соответствующего вида сделок, наличие или отсутствие действий сторон по сделке, превышающих пределы дозволенного гражданским правом осуществления правомочий, наличие или отсутствие негативных правовых последствий для участников сделки и т. д. [2]. Поэтому в связи с тем, что внеконкурсное оспаривание так и находится вне поля законодательного урегулирования, судам под эгидой ВС РФ приходится самостоятельно шаг за шагом прокладывать практику оспаривания вне банкротства, разрешая возникающие в ходе такого продвижения проблемы, регулирование которых все еще часто зависит от усмотрения конкретного суда.

Одной из таких проблем является неопределенность периода оспаривания. На основе судебной практики на данный момент представляется трудным определить точный период внеконкурсного оспаривания, аналогичный периоду подозрительности, установленного в 26.10.2002 № 127 «О несостоятельности (банкротстве)» (далее — Закон о банкротстве). Суды признают недействительными сделки, как совершенные после вынесения решения суда о взыскании задолженности, так и возникшие до такого решения, но в которых удалось доказать единственную цель заключенной сделки — причинение вреда кредитору. Например, в одном из рассмотренных дел оспариваемая сделка была совершена за 5 месяцев до итогового решения о взыскании задолженности с должника [3].

При сопоставлении периода подозрительности, установленного Законом о банкротстве, и с еще неоднозначным периодом внеконкурсного оспаривания, возникает вопрос о правовой природе таких сделок. Если при внеконкурсном оспаривании сделка становится ничтожной в силу статей 10 и 168 ГК РФ, то при применении специальных оснований оспаривания Закона о банкротстве такая сделка уже является оспоримой. Соответственно законодательное закрепление внеконкурсного оспаривания, влекущее ничтожность, может породить различия определения сроков давности однородных сделок, исчисление которых будет зависеть от примененной к ним процедуре.

Если опираться на зарубежный опыт, то, например, в Немецком законе о внеконкурсном производстве, как указывает Усачева К. А., установлен период «подозрительности» протяженностью в 10 лет до оспаривания при условии, если действия должника совершенны с намерением причинить вред интересам своих кредиторов [4, с. 25]. Аналогичный подход в Германии применен и к банкротному процессу, где сделки «in fraudem creditorum» подлежат оспариванию, если они совершены в последние 10 лет до подачи заявления о признании должника несостоятельным [5, с. 195]. В российских реалиях введение периода «подозрительности» в 10 лет, как это предлагается Экспертным заключением [6], приведет к различию применяемых подходов по исчислению сроков в рамках банкротства и за его пределами. Поэтому, на наш взгляд, для соблюдения единообразия по исчислению сроков необходимо придерживаться подхода, закрепленного в Законе о банкротстве, где такие фраудаторные сделки признают оспоримыми.

Кроме того, судебной практикой пока не установлен конкретный перечень сделок, подлежащих оспариванию. На данный момент судами за рамками банкротства были рассмотрены такие виды договоров как купля-продажа, дарение, передача в доверительное управление, заключение брачного договора. При этом законодательством о банкротстве предусмотрен более широкий перечень, включающий в себя не только сделки, но и различные действия должника (ст. 61.1 Закона о банкротстве). Инкорпорация такого широкого перечня в принципе видится разумной и во вне банкротное оспаривание, поскольку такой подход позволит избежать ситуаций, когда наделенное «иммунитетом» действие не будет признаваться недействительным из-за отсутствия на это законодательного «разрешения».

Следующий вопрос заключается в определении круга субъектов внеконкурсного оспаривания. Ответчиками выступают не только первоначальные покупатели скрываемого имущества в роли аффилированных с должником лиц, но и последующие приобретатели спорного имущества, в том числе и добросовестные, а также и сам должник или его правопреемники в качестве дополнительных ответчиков. В тех ситуациях, когда при внеконкурсном оспаривании конечным покупателем спорного имущества становится добросовестное лицо возвратить имущество в натуре при признании сделки недействительной становится невозможным (статьи 301, 302 ГК РФ). Тогда для восстановления нарушенного права кредитора судами ставится вопрос об взыскании реальных убытков с первого недобросовестного покупателя по реально отчужденной цене [7], либо если она была занижена об возмещении полной стоимости имущества, выбывшего из владения должника [8].

На данный момент в большинстве случаев внеконкурсное оспаривание инициируют кредиторы при этом по аналогии с банкротством, где есть специальный субъект, уполномоченный на такого рода действия, в внеконкурсном также предлагалось предоставить данное право судебному приставу по проекту Федерального закона № 711269–6 «О внесении изменений в Федеральный закон «Об исполнительном производстве». Данное предложение в последующем было апробировано и судебной практикой, в частности в деле ВС РФ от 18 апреля 2017 г. № 77-КГ17–7 истцами по оспариванию сделки выступили несколько судебных приставов, требующих признать договор купли-продажи полуприцепа недействительным.

Важно отметить, что в данном деле приставы предъявили иск только о признании сделки недействительной (п. 2 ст. 166 ГК РФ), без требования о применении последствий ее недействительности (п. 3 ст. 166 ГК РФ). Как отмечает Ерохова М. А., связано это с тем, что судебный исполнитель как лицо, не являющееся стороной сделки, столкнется со сложностью применения реституции: ему надо будет каким-то образом понуждать стороны сделки вернуться в состояние, предшествовавшее ее заключению [9, с. 68]. При этом по правовой логике кредитор, так же, как и пристав не имеет возможности просить применить реституцию, поскольку законодательно на это управомочены лишь сами стороны оспариваемой сделки. Для разрешения сложившейся проблемы ВС РФ допустил расширить субъективный состав в исключительных случаях тогда, когда не установлен иной способ защиты права третьего лица (абз. 2 п. 78 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25). Данное разъяснение было положено в основу и в Определение Верховного Суда РФ от 03.05.2017 № 301-ЭС16–20128 по делу № А28–12640/2015, где суды допустили по иску третьего лица признать сделку недействительной, но при этом ошибочно отказались применять последствия такой недействительности из-за неуправомоченности на это кредитора. Соответственно, как отмечает Карапетов А. Г. подобное допущение вопреки букве закона может иметь лишь характер исключения, классическим примером которого является «внеконкурсное оспаривание» сделок должника [10, с. 395].

В Законе о банкротстве ключевая роль по оспариванию отдается независимому от сторон субъекту — арбитражному управляющему и только в исключительных случаях делегируется кредиторам для защиты последними своих законных интересов. Для внеконкурсного процесса наличие исключительно специального субъекта в виде судебного пристава видится не совсем корректным, поскольку данное лицо может не обладать специальными знаниями для оспаривания различных сделок, к тому же ответственность которую несет пристав в разы менее существенная чем та, которую несет за свои действия арбитражный управляющий, что в свою очередь может привести к различным безнаказанным злоупотреблениям. Поэтому если в законодательстве о банкротстве круг субъектов прямо предусмотрен законом, то внеконкурсное оспаривание на общегражданских основаниях порождает лишь путаницу в субъектах, для разрешения которой ВС РФ приходится допускать различные исключения.

Исходя из вышеописанного, следует вывод, что внеконкурсное оспаривание неурегулированное в России еще только начинает свое формирование и поэтому многие вопросы, хоть и охваченные судебной практикой, все же еще остаются неразрешенными. Во-первых, это касается неопределенности тех условий, которым должна соответствовать сделка, чтобы попасть в «зону риска» внеконкурного оспаривания. По аналогии с Законом о банкротстве, где представлены такие виды сделок как направленные на причинение вреда кредиторам (п. 1 ст. 61.2 Закона о банкротстве) и сделки с предпочтением (ст. 61.3 Закона о банкротстве), видится разумным позаимствовать только первый из названных видов. Что же касается включение во внеконкурсное оспаривание сделок с предпочтением или преференциальных, то, это на наш взгляд, ограничит присущую гражданскому праву диспозитивность, что в рамках обычного гражданского оборота недопустимо. Во-вторых, это присутствующая на данный момент неопределенность периода оспаривания, которая ставится в зависимость от усмотрения конкретного суда и ограничивается только объективным сроком исковой давности. Если принимать во внимание, что оспариваться будут, как указано выше, только фраудаторные сделки, то и для единства подходов необходимо применять «период подозрительности» аналогичный тому, что указан в законе о банкротстве по данному виду сделок. В-третьих, это «расплывчатость» круга субъектов управомоченных на оспаривание. Так как внеконкурсное оспаривание представляет собой «миниатюрную» версию банкротного процесса, направленную, как правило, на защиту одного кредитора, то видится разумным предоставлять право на оспаривание не только специальному субъекту, такому как, например, пристав, но и самому кредитору, непосредственно заинтересованному в возвращении ликвидного актива в имущественную массу должника.

Литература:

1. См.: Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 1 декабря 2015 г. № 4-КГ15–54; от 8 декабря 2015 г. № 5-КГ15–179; от 8 декабря 2015 г. № 34-КГ15–16. Доступ из СПС КонсультантПлюс.
2. См.: Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда от 1 декабря 2015 г. № 4-КГ15–54. Доступ из СПС КонсультантПлюс.
3. См.: Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда от 8 декабря 2015 № 5-КГ15–179. Доступ из СПС КонсультантПлюс.
4. Усачева К. А. Внеконкурсное оспаривание поведения должника, причиняющего вред его кредиторам: российское право и европейская правовая традиция // Вестник гражданского права. 2017. № 5. С. 8–54.
5. Шишмарева Т. П. Недействительность сделок и действий в процедурах несостоятельности в России и Германии. М.: Статут, 2018. 239 с
6. Экспертное заключение на проект Федерального закона № 711269–6 «О внесении изменений в Федеральный закон «Об исполнительном производстве» (принято на заседании Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства 30.03.2015 № 140–3/2015). Доступ из СПС КонсультантПлюс.
7. Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 28.05.2019 № 78-КГ19–4. Доступ из СПС КонсультантПлюс.
8. Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 13.06.2017 по делу № 301-ЭС16–20128, А28–12640/2015. Доступ из СПС КонсультантПлюс.
9. Ерохова М. А. О частных судебных исполнителях в российском правопорядке // Закон. 2018. № 8. С. 62–70.
10. Сделки, представительство, исковая давность: постатейный комментарий к статьям 153–208 Гражданского кодекса Российской Федерации / В. В. Байбак, Р. С. Бевзенко, С. Л. Будылин и др.; отв. ред. А. Г. Карапетов. М.: М-Логос, 2018. [Электронное издание. Редакция 1.0] 1264 с.