Генезис субъект-субъектных отношений человека и природы в истории экологиче-ского мировоззрения



The relation of man to nature not only as an object but as a subject, has its prehistory in the ancient cosmocentrism and is being developed in the successive forms of ecological worldview. The principle of subject-subject relationship between man and nature is formed within ecocentrism, theocentrism and polycentrism.

Key words: subject, subjectivity, subject-subject relationship, the nature of human persons, ecological worldview.

В проблематике биополитики и биоэкономики, биоэтики и экологической этики, а также некоторых сопряжённых с ними областей знания, немаловажное место занимают вопросы субъектности природы и человека.

Так, например, попытки ряда научных сообществ, в том числе международных, провести через ЮНЕСКО кодекс прав природы, наталкиваются на возражения, апеллирующие к тому обстоятельству, что природа не является субъектом права. Ряд учёных и философов оспаривают принцип субъект-субъектных отношений человека и природы в экологической этике. Так, например, В. А. Канке считает наделение природы ценностными характеристиками серьёзной антропологической ошибкой и грубым методологическим приёмом [1].

С другой стороны, нередки случаи стирания принципиальных различий между человеком и животным, социальными субъектами и природными объектами в понимании наличия у них прав и признаков субъектности. Предметом острых дискуссий в биомедицинской этике и в судебной практике является, например, вопрос о том, считать ли субъектами нравственных и правовых отношений человеческие эмбрионы (см., напр., [2]), составляющий предмет отдельного исследования.

Целью настоящей статьи является анализ процесса генезиса субъект-субъектных отношений человека и природы в истории возникновения и смены форм экологического мировоззрения. Эта проблема имеет не столь давнюю историю, однако древнюю предысторию, и мы будем исходить не только из современных, но также из классических источников. Комплексный характер проблемы предполагает междисциплинарный подход к её постановке и поискам решения. Центральное место среди способов рассмотрения обозначенной темы занимает историко-философский анализ, сочетающийся с этическим и экологическим методами.

С древнейших времён отношение человека к природе в традиционном обществе характеризовалось мифопоэтическим общением с ней как одухотворённым, разумным существом. Однако это ещё не субъект-субъектные отношения и даже не межличностное общение, потому что языческое мировоззрение ещё не знает личности. Но здесь уже формируется диалогическое обращение человека к природе, хотя и не всегда от первого лица.

С возникновением и развитием технологической цивилизации, науки и философии в Древней Греции возникает субъект-объектное отношение человека и мира, и природа выступает здесь как объект: «Но первый период античной философии отличается тем, что как раз вся чувственно-материальная действительность трактуется по преимуществу как объект», — пишет А. Ф. Лосев [3, c. 37]. Этот космоцентричный взгляд на природу, в частности, в антропологической философии, приходящей на смену натурфилософии, содержит в себе предпосылку будущего антропоцентризма, возникающего в эпоху Возрождения и распространённого в современном экологическом мировоззрении.

В период эллинистических государств из их взаимоотношений между собой и остальным миром «появляется в античности субъект уже нового и небывалого типа» — обезличенный международный субъект. «Чувственно-материальный космос… оказывался уже не только объектом, но также и колоссальным мировым субъектом» [3, c. 39–40].Формируется прообраз субъект-субъектного отношения человека и мира, в т. ч. природы, и в нём видится предтеча их диалога в современном экоцентризме. А когда эллины потеряли свою свободу в начале римского периода своей истории, они ощутили над собой власть мира как субъекта. В этом мироощущении, также представляющем собой развитие космоцентризма, уже зарождается объект-субъектное отношение человека к природе, когда он ощущает себя объектом. Это мировоззрение характерно для отношения к природе как субъекту в натуроцентризме, сформировавшемуся во второй половине ХХ века. Вместе с тем, в римском праве закрепляются лишь отношения собственности человека на объекты природы, а знания о природе востребованы римлянами лишь для использования их в прикладных целях. Это закладывает предпосылки техноцентризма, возникшего в конце ХХ века.

В поздний эллинистический период, выражающийся в синтезе всех направлений греческой и римской философии и взаимном проникновении их с христианской религией, «субъект и объект хотя и различались теоретически, но практически представляли собою единое и нераздельное целое. …Это означает не что иное, как превращение субъекта и объекта в живое одушевлённое существо, которое сразу и навсегда есть и объект и субъект одновременно» [3, c. 41]. В единении и взаимном проникновении человека и природы видится предтеча их современном ацентризме, а совмещение двух или нескольких позиций есть прообраз нынешнего полицентризма.

Таким образом, уже в античном космоцентризме зарождаются ранние формы большинства типов экологического мировоззрения, кроме, пожалуй, теоцентризма, который привносится христианством, и экологического нигилизма, как его антипода.

Только переход от античности к средневековью и от язычества к монотеизму знаменует собой преодоление космоцентризма и возникновение теоцентризма: «Это учение заключалось в том, что основой бытия трактовался уже не чувственно-материальный космос, но абсолютная личность, которая выше всякого космоса, которая его творит и им управляет. Это — христианство» [3, c. 200]. Здесь человек является субъектом в соработничестве, синергийном единении с Богом. Природа как объект, вверенный Богом во владение человеку, обладает, вместе с тем, субъектностью воплощённого в ней Бога.

Антропоцентризм, лишающий природу этой субъектности, рождается не из христианства, а из его отрицания гуманизмом и титанизмом Ренессанса. Он утверждается в Новое время в усилении власти человека над природой с помощью техники и закрепляется в его правах. Интересно то, что в эпоху Просвещения антропоцентризм всё более отпадает от религии, находя опору в естествознании, и усматривает истоки субъектности человека не в Боге, а в природе, закладывая предпосылки для трансформации в свою противоположность — натуроцентризм. Крайности того и другого граничат с экологическим нигилизмом, в соответствии с которым, человек есть враг природы, поэтому необходимо подавление его субъектности.

Стремление преодолеть своецентризм человека, укореняющийся в технических средствах человеческой власти над природой, выражается в попытках человека утвердить натуроцентризм, за которым стоит другая разновидность антропоцентризма, основанного на утверждении природных начал субъектности человека. Эта, оборотная сторона антропоцентризма, выступает в виде натуроцентризма. Поэтому оказывается, что эта противоположность антропоцентризма заключает в себе то же своекорыстие человека.

О логике и положительных ценностных основаниях становления этого типа мировоззренияво второй половине ХХ века пишет Г. С. Батищев: «Первые шаги в направлении к тому, чтобы научиться прислушиваться к “потребностям” самой природы, … формулу S — Oдополняют симметрически обратной ей — такой, в которой человек выступает как объект, или акцептор требований, предъявляемых к нему со стороны экосистемы и всей космической действительности, выступающей как субстанциальная “основа”, или “субъект”» [4, с. 140–141].

Однако вскоре наиболее продвинутые представители натуроцентизма, как И. Б. Новик, приходят к осознанию его иллюзорности: «Здесь формируется иллюзия беспредельной перестройки телесной и психической организации человека, якобы способного меняясь безмерно адаптироваться к ухудшающейся среде» [5, c. 14].

Вместе с прогрессом техники, замещающей природную среду в индустриальную и, особенно, постиндустриальную эпоху, и развитием обменных отношений, этот взгляд приводит к потере человеком своей свободы и, следовательно, субъектности. Несвободное отношение человека к технике формирует объект-объектные отношения, которые наиболее явственно обнаруживаются в эпоху современной информационной революции.

Как отмечает А. В. Барковская, «Информационные технологии, СМИ перемещают человека в новую реальность... В мире виртуальных возможностей теряются социальные ориентиры, что инициирует конструирование социальных отношений, которые предстают как объект-объектные. Таким образом, социальные сети дистанцируют человека от проблем природного мира, в котором (в отличие от виртуального мира) есть исток и истинная реальность... В таком контексте возникает далеко не риторический вопрос: как реализовать парадигму субъект-субъектных, т. е. партнерских отношений с природой, если объектная самоидентификация для индивида намного соблазнительнее?» [6].

Такой тип экологического мировоззрения, именуемый «техноцентризм», является порождением своекорыстного антропоцентризма и превращает человека, теряющего личностные и субъектные характеристики, в придаток техники: «…Расщепление междусубъектной формулы S — O — S на односторонние отношения, каждое из которых есть S — O, …это и есть человеческий своецентризм — гео- и антропоцентризм. Именно своецентризм есть та сила, которая раскалывает формулу S — O — S на односторонние абстракты и придает односторонней формуле S — Oуниверсальное значение. …Люди стали склонны экстраполировать свое снижающее, низводящее отношение к миру как к объекту-вещи. …Природа и действительность вообще становятся “всего лишь полезной вещью”…» [4, c. 116].

В то же время, техника и метатехника могут способствовать преодолению человеческого своецентризма, если принципы, на основе которых они создаются, выводят нас за рамки привычных антропоморфных и натуралистических представлений.

О предстоящем в отдалённом будущем преодолении своецентризма в отношении человека к природе писал ещё В. С. Соловьёв, предвосхищая субъект-субъектные отношения человека и природы в теоцентризме: «Когда своекорыстие не будет царить в общественных отношениях между людьми, оно перестанет господствовать и в отношениях человека к природе. И в теократии материальная природа будет служить человеку, и гораздо больше, чем теперь, но это служение будет основано на обоюдной любви. Природа с любовью подчинится человеку, и человек с любовью будет ухаживать за природой» [7, c. 255–256].

Но теоцентристский взгляд не сразу приходит на смену крайностям человеческого своецентризма, о чём пишет И. Б. Новик: «Конечно, в наш суровый и рациональный век романтическая акцентировка на взаимную любовь человека и природы яснее видится в форме оптимального решения проблемы их взаимодействия, их взаимного выживания» [5, c. 14].

Субъект-субъектные основания гармонии человека и природы вначале обретают форму экоцентризма, т. е. диалогических, партнёрских отношений. Иногда он приобретает форму неоязычества, как это неявно выражено в трудах основоположника экологической этики Олдо Леопольда или, вполне определённо, у С. П. Залыгина, который призывал «создать новое, современное, и социально и научно обоснованное язычество, то есть создать союз человека с природой» [8, c. 119].

Единство диалогики и теоцентрической синергии в отношениях человека и природы обнаруживается в теории глубинного общения Г. С. Батищева, хотя явной апелляции к пониманию их как творений и воплощений Бога у него, в условиях советского строя, быть не могло. Батищев говорит о гармоническом, или полифоническом типе отношений человека и природы и закладывает философские основания теории гармонической системы.

При этом он опирается на философские идеи выдающегося отечественного психолога С. Л. Рубинштейна, который усматривал субъекта всех происходящих в мире процессов в самой Вселенной: «Исходный реальный субъект всех “онтологических” понятийных характеристик — это Мир, Космос, Вселенная» [9, c. 84]. Рубинштейн также не обращается к идее Бога, считая, что Мир может быть всеобщим субъектом благодаря включённости человека в его бытие: «Человек как субъект должен быть включен в состав бытия… как субъект жизни» (цит. по: [4, с. 123]).

В отличие от экоцентризма, основанного на межсубъектном общении человека и природы, в теоцентризме субъект-субъектные отношения включают в свой состав не только субъектов, но и опосредующие их объекты. Примечательно, что теоцентрическая формула S — O — Sполучает своё научное обоснование в психологических трудах отечественного учёного А. У. Хараша: «Лишь противополагаясь объекту, субъект утверждает себя как субъект» [10, с. 23]. В своём интерсубъективном подходе к исследованию коммуникаций он трактует субъектность как функцию фокусирования межсубъектных отношений предметом: «…Следует толковать отношение S1↔S2 как опосредствованное объектом, — или, лучше сказать, как сосредоточенное на объекте, предметно сфокусированное: S1→O←S2» [11, c. 19–20].

Формированию субъект-субъектных отношений в виде межсубъектной диалогики и теоцентризма способствует и утверждение в современной науке антропного принципа, на что автор этих строк указывал в своей статье 1991 года: «Антропный принцип в научном познании и неантропоморфная метатехника формируют отношение человека к миру … как к своему иному, причем не в метафизическом противопоставлении разумной и неодухотворенной материи, … субъекта объекту, а в диалектическом понимании его как иного субъекта. На этой основе может возникнуть новое, субъектно-субъектное нравственно-понимающее отношение людей к явлениям природы. При этом реальным субъектом этого отношения является человек, независимо от того, верит ли он в реальность существования стоящего за этими природными явлениями сознательного субъекта или нет. В любом случае (даже если иной сознательный субъект действительно существует) сущность субъектно-субъектного отношения состоит в применении методолого-этической подстановки, придающей морали рефлексивную природу» [12, c. 25].

В настоящее время принцип субъект-субъектных отношений получил признание как одно из важнейших оснований экологической этики не только в теоретической, но и в учебной литературе. Так, в учебном пособии, подготовленном международным коллективом авторов под эгидой ЮНЕСКО, читаем: «Принцип субъект-субъектных отношений человека и природы — безусловно, важнейший принцип экоэтики, связанный с неантропоцентристским отношением человека к природе и вытесняющий традиционные отношения, в которых природа воспринималась как объект… Этико-методологическим основанием данного принципа является ориентация на общение человека с миром природных явлений как с Иным субъектом…)» [13, с. 61]. Авторы этого пособия, в т. ч. редактор издания Т. В. Мишаткина, вносят свой вклад в разработку этого принципа.

Идея субъект-субъектных отношений человека и природы, согласно указанному пособию, принадлежит автору настоящей статьи. Но, как свидетельствовал А. Н. Кочергин в своём выступлении на международной конференции по проблемам экологического мировоззрения в МГУЛеса в 2010 году, мысль об отношении к природе не как объекту, а как субъекту, высказывал в частной беседе с ним Г. С. Батищев ещё в 1961 году. Позже эта идея получила разработку в рукописи «Диалектика творчества», депонированной Батищевым в 1984 г. и опубликована в цитируемом здесь издании. Вероятно, общение с Г. С. Батищевым и моим научным руководителем по стажировке во ВНИИ системных исследований АН СССР И. Б. Новиком в конце 80-х годов оказало влияние на формирование позиции, развитой в указанной выше статье 1991 г.

Некоторыми авторами, в частности, В. А. Канке, выдвигаются аргументы против идей субъектности природы: «Сама по себе природа не обладает ценностями и не ставит перед собой каких-либо целей. Это хорошо известно из естествознания. Когда же ценности приписываются самой природе, то совершается антропологическая ошибка, ибо человек навязывает свою собственную специфику природе, и тем самым уподобляет её себе. Налицо грубый методологический приём — интерпретация специфики природных систем по аналогии со своеобразием человека» [1, c. 299].

Наличие различных точек зрения на эту проблему требует дальнейшей углублённой теоретической разработки данной темы. В частности, ещё недостаточно исследованы такие типы мировоззрения, как ацентризм и полицентризм, возникающие на путях сочетания различных типов центризма и его преодоления. При этом нужно учитывать, что субъект-субъектные отношения человека и природы могут проявляться и в полицентризме как разновидности полифонического подхода. Думается, в этой связи, что отождествление Г. С. Батищевым гармонического и полифонического подходов к исследованию систем требует критического к нему отношения. Важным направлением исследований проблемы субъектности природы и социоприродных систем является также создание гармонической теории систем. Особое место в нашей теме исследований занимает проблема защиты прав природы [14].

Подводя промежуточный итог формированию основных направлений экологического мировоззрения в период от средневековья и эпохи Возрождения до нашего времени, изобразим их генезис и эволюцию в следующей схеме:

лд

Космоцентризм → Средневековый Теоцентризм: S–O–S →Антропоцентризм:S–O→

→ Натуроцентризм: O–S → Техноцентризм: O–O→Эко-нигилизм: O–S–O→

→ Экоцентризм:S–S →Современный Теоцентризм: S–O– S → Ацентризм: O–O–O→ → Полицентризм: S–S–S.

Космоцентризм древности здесь представлен в свёрнутом виде, хотя он включает в себя зародышевые формы нескольких рассмотренных выше направлений экологической мысли.

Заключая, подчеркнём значение диалектического и, вообще, философского, подхода в происходящем ныне процессе экологизации науки: «Ныне всякая сколько-нибудь серьезная «лестница» проблем приводит к проблемам глобальным и универсально-экологическим. Ни одна сфера культуры, ни одна существенная отрасль науки не остается в стороне от общего движения, ставящего нас лицом к лицу со всей природой, со всей Вселенной как великим партнером, с которым мы еще не научились, — но должны! — быть в отношениях взаимности и взаимодействия на всех уровнях бытия. Сегодня усваивать диалектику — это значит также и способствовать экологизации науки, нашего кругозора, наших ценностей» [4, c. 138–139].

Литература:

1. Канке В. А. Экологическая этика// В. А. Канке. Философия науки. Краткий энциклопедический словарь. — М.: Изд-во «Омега-Л», 2008. — С. 297–301.
2. ЭКО (Экстракорпоральное оплодотворение), Что за этим стоит на самом деле: Сб. материалов. Вып. 4. М., 2016. — 44 с.
3. Лосев А. Ф. История античной философии в конспективном изложении. — М.: Мысль, 1989. — 204 с.
4. Батищев Г. С. Введение в диалектику творчества. — СПб.: Изд-во РХГИ, 1997. — 464 с.
5. Новик И. Б. Экологический императив и развитие процессов перестройки // Экологические проблемы в условиях перестройки. Сб. науч. трудов. Вып. 11. М.: ВНИИСИ, 1991. — С. 10–18.
6. Барковская А. В. Природный мир и социально-сетевая идентификация человека // Сахаровские чтения 2011 года. — Минск, 2011. — С. 6.
7. Соловьёв В. С. Еврейство и христианский вопрос // В. С. Соловьев. Соч. в 2 т. Т. 1. — М.: Изд-во «Правда», 1989. — С. 206–256.
8. Залыгин С. П. Разумный союз с природой // Наш современник, 1987. № 1.
9. Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание. — СПб.: Питер, 2012. — 288 с.
10. Хараш А. У. Принцип деятельности в исследованиях межличностного восприятия // Вопросы психологии, 1980.
11. Хараш А. У. Личность, сознание и общение: к обоснованию интерсубъективного подхода в исследовании коммуникативных воздействий // Психолого-педагогические проблемы общения. М., 1979.
12. Фалько В. И. Этические перспективы экологического сознания // Экологические проблемы в условиях перестройки. Сб. науч. трудов. Вып. 11. — М.: ВНИИСИ, 1991. — С. 23–29.
13. Экологическая этика: учеб. пособие / Т. В. Мишаткина, С. П. Кундас, Р. Г. Апресян, А. В. Барковская и др. — Минск: МГЭУ им. А. Д. Сахарова, 2011. — 278 с.
14. Фалько В. И., Лукманов Р. Р. Проблема прав и субъектности природы // Вестник Московского государственного университета леса — Лесной вестник. № 4’2015. Том 19. — С. 75–83.

References:

1. Kanke V. A. Environmental Ethics // VA Kanke. Philosophy of Science. Concise Encyclopedia, Dictionary pedichesky. — M.: Publishing house «Omega-L», 2008. — P. 297–301.
2. IVF (In Vitro Fertilization), what is behind this really is: Coll. materials. Vol. 4. M., 2016. — 44 p.
3. LosevA. F. History of ancient philosophy in the summaries. — M.: Thought, 1989. — 204 p.
4. Batishchev G. S. Introduction to the dialectic of creativity. — SPb.: Publishing house RKhGI, 1997. — 464 p.
5. Novik I. B. Ecological imperative of restructuring and development processes // Ecologists-cal problems in terms of restructuring. Coll. scientific. works. Vol. 11. M.: VNIISI, 1991. — pp. 10–18.
6. Barkovskaya A. V. The natural world and the social-network identification of the person // Sa Kharovskii reading 2011. — Minsk, 2011. — P. 6.
7. Solovyov V. S. Judaism and Christian question // VS Solovyov. Vol. 2 vols 1 -. M.: Publishing house «Pravda», 1989. — P. 206–256.
8. Zalygin S. P. Reasonable union with nature // Our Contemporary, 1987. № 1.
9. Rubinstein S. L. Being and consciousness. — SPb.: Peter, 2012. — 288 p.
10. Harrache A. U. The principle activities of interpersonal perception studies // Questions of Psychology, 1980.
11. Harrache A. U. Personality, consciousness and communication: to intersubjective justification under-progress in the study of communicative actions // Psycho-pedagogical problems of communication. M., 1979.
12. Fal’co V. I. Ethical perspectives of environmental awareness // Ecological problems in pro-conditions adjustment. Coll. scientific. works. Vol. 11. — M.: VNIISI, 1991. — pp. 23–29.
13. Environmental Ethics: studies. Benefit / Mishatkina T. V., Kundas S. P., Apresyan R. G., Barkovskaya A. V. etc. — Minsk ISEU. HELL. Sakharov, 2011. — 278 p.
14. Fal’co V. I., Lukmanov R. R. Rights issue and the nature of subjectivity // Herald Moth-Minkowski State University Forest — Forest Gazette. № 4'2015. Volume 19. — pp. 75–83.