Астраханские татары-булгаринцы и их язык



В данной статье рассматривается история возникновения татарской этнической группы смешанного происхождения, проживающей в селе Ново-Булгары Икрянинского района Астраханской области, ключевые особенности её говора и его положение в рамках тюркских идиом региона.

Ключевые слова: Астраханская область, тюркские языки, татарский язык, татары, малые народы

Данная работа — это попытка дать общую характеристику идиому татар села Ново-Булгары и происхождению его носителей. Её можно считать частью проекта по комплексному изучению и описанию идиомов и этнических групп Астраханского региона (см. [1, с. 14]).

В мае 2017 года нами была проведена краткая обзорная экспедиция в село Ново-Булгары Икрянинского района Астраханской области. Это село запаромное, то есть не имеет полноценного автомобильного сообщения с другими населёнными пунктами. Несмотря на относительно изолированное положение и небольшую численность населения (в селе прописано 532 человека, постоянно проживает около 450), этнический состав Ново-Булгар значительно изменился после распада Советского Союза — в селе появились казахи, цыгане, туркмены. По утверждению нашего основного информанта, местного краеведа Шамиля Курбангалиевича Сиражетдинова (1946 г. р.), в селе проживают представители четырнадцати национальностей. Крупнейшей из них по-прежнему остаются татары, которые и основали это село в 1918 году.

На территории Астраханской области проживают как минимум четыре народа, в быту часто называемые татарами — собственно астраханские татары, юртовцы, ногайцы-карагаши и алабугаты [1, с. 16]. Языки последних трёх групп ближе к ногайскому, чем к литературному татарскому или какому-либо его диалекту, что отмечает и Л. Ш. Арсланов, называя в своих работах язык юртовских татар астраханско-ногайским [2]. Интересно, что в «Атласе татарских народных говоров» (см. [5]) сёла этих народов отмечены как татарские, а их идиомы, соответственно, воспринимаются составителями атласа как диалекты татарского языка. Более того, сёла карагашей и юртовцев указаны с меткой «[язык: татарский], диалект: средний, говор: астраханский», хотя эта характеристика верна разве что для нескольких сёл собственно астраханских татар, и то под вопросом. Неудивительно, что на многих лексических картах составители отметили, что в этих сёлах не используются типичные для татарских диалектов лексемы — на них стоит пометка «другое».

Основавшие это село татары переселились на Нижнюю Волгу из окрестностей Казани в конце XIX века, бежав от голода. Сначала они осели в юртовских сёлах Карагали, Яксатово, Татарская Башмаковка недалеко от Астрахани, где работали батраками [6, с. 11]. В 1917 году шесть переселенческих семей самовольно заняли пустующие земли на левом берегу реки Бахтемир к юго-западу от русского села Комаровка, а в 1918 туда переселилось ещё 136 семей, также незадолго до этого пришедших в окрестности Астрахани с территории современного Татарстана и прилегающих губерний^[1]. Другие группы астраханских татар появились в этом регионе на несколько веков раньше, и их язык, культура, образ жизни подверглись крайне значительному влиянию других народов Нижней Волги — ногайских этнических групп, казахов, калмыков, кавказских народов. Таким образом, татары села Ново-Булгары — наиболее «казанские», наиболее «татарстанские» (близкие татарстанским) из всех астраханско-татарских этнических групп. Тем удивительнее, что булгаринский говор вообще не попал в диалектологический атлас татарского языка, хотя, кажется, единственный в Астраханской области имел на это полностью обоснованное с научной точки зрения право.

Ниже приведён пример фразы, записанной нами на булгаринском идиоме, и её перевод на казанский татарский и на юртовский, считаемый нами самостоятельным языком ногайского происхождения, но включаемый составителями татарского диалектологического атласа в астраханский говор среднего диалекта татарского языка. Юртовский пример записан от информанта ААН (1982 г. р.), р. п. Ильинка Икрянинского района Астраханской области. Юртовский — географически ближайший сосед булгаринского идиома среди тюркских языков. Как уже было сказано выше, на рубеже XIX и XX веков группа, основавшая затем Ново-Булгары, жила в юртовских селениях и работала на местных жителей. Было бы логично ожидать проявлений юртовского (ногайского) влияния в речи булгаринцев, однако на данном примере видно, что он практически идентичен казанскому татарскому, тогда как в юртовском примере с ним не совпадает ни одна словоформа.

Нами также были отмечены целые фразы, полностью совпадающие в булгаринском идиоме и казанском татарском: kičä min kibetkä bardım ‘вчера я ходил в магазин’, bezneŋ awılıbıznıŋ iseme yaŋa bolğar ‘название нашего села — Ново-Булгары’.

Как и в большинстве устных говоров, заимствования из русского языка встречаются в булгаринском чаще, чем в литературном татарском. Так, например, в примере berenče bulıp monda awılğa kilep utırğannar altı semya, altı ğailä ‘первыми сюда в село пришли и осели шесть семей’ информант использует в потоке речи русское слово семья. Это, однако, не говорит о полном замещении этим словом татарского аналога, поскольку дальше говорящий «исправляется» и называет уже татарскую форму с тем же значением. Таким образом, это можно считать частным случаем немотивированного переключения кодов [4, с. 307].

Несмотря на значительную близость к литературному татарскому языку, булгаринский говор имеет некоторые отличительные особенности, также объясняемые смешанным происхождением первых татар-булгаринцев, их языковыми контактами на Нижней Волге и, наконец, историей дальнейшего заселения Ново-Булгар. Как уже было сказано выше, основная часть булгаринцев — прямые потомки средневолжских татар. Следует, однако, отметить, что бегство последних носило стихийный характер и затронуло разные диалектные и субэтнические ареалы. Таким образом, в Ново-Булгарах оказались казанские, пензенские, симбирские татары, носители разных татарских и мишарских идиомов [3, с. 38]. В своей краеведческой работе Ш. К. Сиражетдинов ссылается на устное сообщение лингвиста-тюрколога Л. Ш. Арсланова, утверждающего, что в фонетике булгаринского идиома прослеживаются мишарские черты [6, с. 131], хотя в остальном он ближе к собственно казанскому татарскому. Несмотря на полное отсутствие юртовско-ногайских следов в фонологии и морфологии булгаринского говора, показанное нами в первом примере и подтверждённое массой других диагностических высказываний и текстов, в нём просматривается некоторое количество заимствований юртовского происхождения. Большинство таких заимствований относится к хозяйственной и бытовой лексике: yaulä ‘двор’, batrač ‘мята’, čıl ‘делянка’. В булгаринском говоре также наблюдается небольшое количество заимствований из калмыцкого языка, принесённых переселенцами из астраханско-татарских сёл Линейное (Кәменни), Курченко (Картузан), Туркменка (Төрекмән), соседствовавшими с калмыцкими. Жители этих сёл стали второй волной заселения Ново-Булгар, позднее перемешавшись с прибывшими ранее средневолжскими татарами. Слова калмыцкого происхождения, отмеченные в булгаринском говоре — čapur ‘цапля’, šur ‘соль’.

Не будучи специалиастами по собственно татарской диалектологии, мы не можем точно отнести булагинский идиом к какому-либо диалекту или говору татарского языка, но это и не кажется нам возможным и целесообразным, учитывая переплетение казанских и мишарских черт в местной речи и дальнейшее влияние других языков Астраханской области. Очевидно, что булгаринский относится к собственно татарскому языку и стоит к его средневолжским вариантам куда ближе, чем любые другие тюркские идиомы региона. Это позволяет нам выделить татар-булгаринцев в отдельную (суб)этническую группу как минимум на региональном уровне и маркировать их отдельно от других тюрков на карте народов и идиомов Астраханской области. Говоря о диалектной принадлежности булгаринского говора в рамках системы татарского языка, нам кажется уместным не вносить его в рамки какого-либо конкретного диалекта и поставить особняком как смешанный. Отдельно следует отметить, что мы ещё не проводили полевых исследований в астраханско-татарских сёлах южной части Наримановского района (Линейное, Курченко, Туркменка, Янго-Аскер) и не можем с уверенностью сказать, что идиомы проживающих там групп значительно отличаются от булгаринского и собственно казанского татарского. Эти сёла, однако, были заселены более чем на век раньше Ново-Булгар, так что есть основания рассматривать булгаринский идиом как обособленный.

Литература:

1. Алексеев Ф. Г., Сатанова Д. С. Языки Астраханской области // Малые языки. — 2017. — № 4. — С. 14–18.
2. Арсланов Л. Ш. Юртовских татар (астраханских ногайцев) язык // Языки мира: Тюркские языки. — Бишкек: Кыргызстан, 1997. — С. 506–513.
3. Арсланов Л. Ш., Викторин В. М. Астраханские Ново-Булгары // Идель. Молодёжный журнал Татарстана. — 1989. — № 4. — С. 38.
4. Головко Е. В. Переключение кодов или новый код? // Европейский университет в Санкт-Петербурге. Труды факультета этнологии. Вып. 1. — СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2001. — С. 298–316.
5. Салимов Ф. И., Рамазанова Д. Б., Пилюгин Г. А., Салимов Р. Ф. Электронная версия атласа татарских народных говоров // Вестник ТГПУ. — 2011. — № 4 (26). — С. 205–210.
6. Сиражетдинов Ш. К. История села Новые Булгары. — Астрахань: Волга, 2001. — 159 с.

---

^[1] История села приводится по данным, полученным из интервью с местным историком-краеведом и старожилом Ново-Булгар Ш. К. Сиражетдиновым, а также по материалам из его книги «История села Новые Булгары» (2001).