Магическая функция колокольчика и колокола в японской народной культуре и фольклоре



В японской культуре с давних пор особое значение придавалось колокольчикам и колоколам, звуки которых играли и продолжают играть в жизни японцев совершенно особую роль. Для японцев это магические предметы. Небольшие колокольчики всегда подвешивают на все благопожелательные вещицы — так исстари японцы пытались оградить себя от воздействия вредоносных сил. Ведь звук колокольчика, как считалось в японской народной культуре, отгонял болезни и несчастья. Колокольчики до сих пор широко применяются в синтоистской обрядности. Достаточно сказать, что ими всегда украшают паланкин- о-микоси, в котором восседает синтоистское божество.

Другой важный магический предмет — колокол — непременный атрибут буддизма. О чудесах, совершенных колоколами в буддийских храмах, бытовало огромное количество местных легенд и преданий, и потому он стал одним из самых популярных «персонажей» японского повествовательного фольклора.

Конечно, и в случае с колокольчиком, и в случае с колоколом, речь, прежде всего, шла о звучании этих предметов. Как известно, во многих традициях, например, в славянской, всегда особое значение придавалось красоте их звучания. Колокольчики привлекали своим мелодичным звуком, веселым, радостным, как бы обещающим благополучие и счастье. Не случайно поэтому их издавна использовали во время свадебных обрядов, прикрепляли к тройке лошадей. К «голосу» колокола относились более обстоятельно. Различались колокола с «басистыми» голосами и со «звонкими»; при этом каждый из колоколов обладал только ему присущим звуком и наделялся от этого еще большими «человеческими» качествами. То есть у многих народов мира главным оказывалась способность колокола и колокольчика звучать.

Японский же материал дает диаметрально противоположный материал. Одно из основных фольклорных качеств колокола — это его способность молчать. «Антропоморфные» черты колокола в японской традиции проявляются чрезвычайно сильно: колокол наделен не только способностью разумно мыслить, принимать решения, но и выступает нередко при спорах в роли своеобразного арбитра, показывая свой нрав. Широко известна одна из легенд древней столицы Киото, связанная с чудесами буддийского храма Хоондзи.

Этот храм, находящийся в западной части Киото, не относится к самым знаменитым храмам старой столицы, хотя его история насчитывает более десяти столетий. Он был построен в 866 г., несколько раз менял свои названия, и лишь в 1501 г. стал называться Хоондзи и был отнесен к дзэн-буддийской секте «Чистой земли». Но, как и многих буддийских храмов Киото, у Хоондзи есть несколько настоящих сокровищ, подтверждающих «чудесное» предназначение храма. И потому у Хоондзи есть еще одно название. Его часто называют «Храм Хоондзи — храм ревущего тигра». Дело в том, что в Хоондзи до сих пор хранится картина, на которой изображен ревущий тигр, и, если верить древней храмовой легенде, когда-то этот тигр оживал по ночам и оглашал своим ревом окрестности храма.

А вот другое чудо храма Хоондзи как раз молчит. Это колокол. Он хранится в храмовой сокровищнице и, как говорят, был отлит еще в эпоху Хэйан, то есть в период IX-XII вв. Когда-то его густой звук был слышен далеко за пределами храма, но с некоторых пор он стал безмолвным. Это история о двух женщинах — ткачихе и ее ученице, которые никак не могли прекратить спорить о том, сколько же раз ежедневно звонит колокол храма Хоондзи: семь раз или восемь. И тогда ученица, поняв, что ошибалась, попросила звонаря ударить в колокол лишний раз, чтобы подтвердить свою правоту. С большим трудом звонарю удалось ударить лишний раз. Правота ученицы была обманом доказана, но ткачиха, не совладав со своим гневом, умерла. В наказание всем навечно замолчал колокол храма Хоондзи. И это, как принято считать, было решением самого колокола. И каких бы известных звонарей не приглашали, и как бы не просили колокол «подать голос», никогда уже он не проронил ни звука [3, с. 14–16].

Надо сказать, что на взаимоотношениях звонаря (или настоятеля храма) и колокола строится немало текстов японских буддийских легенд. Колокол выступает в них как главное «мерило» справедливости, а звонарь олицетворяет собой человеческую слабость перед законами мироздания: им овладевают сомнения, он подчас делает неправильный выбор и тем самым не выдерживает испытания, которому на самом деле подвергается. А если вспомнить, что практически все японские народные легенды о колоколах — это легенды буддийских храмов, то очевидно, что испытания эти означают проверку силы духа с буддийской точки зрения, испытания на верность самому Учению, которое кто-то выдерживает, а кто-то — нет.

В этой связи показательна одна из народных легенд города Кавагоэ в нынешней преф. Сайтама. Она входит в большой цикл храмовых легенд самого известного буддийского храма этого города — храма Китаин. Но, прежде всего, несколько слов о самом храме.

Считается, что история храма Китаин берет свое начало с 830 г., и основателем его был монах Эннин из храма Муроудзи. Вновь созданный храм принадлежал буддийской секте Тэндай. Древнее здание храма сгорело во время большого пожара 1205 г. и сам храм был восстановлен лишь в 1296 г. монахом по имени Сонкай. Через несколько лет Китаин получил особый статус среди храмов секты Тэндай: благодаря императору Гофусими в 1300г. он стал главным на востоке страны. Однако особое значение Китаин приобрел в самом конце XVI в., когда настоятелем стал достопочтимый Тэнкай. Настоятель Тэнкай был дружен с тогдашним военным правителем Японии — сёгуном Токугава Иэясу и даже мог оказывать на него влияние. Не удивительно поэтому, что годы правления Токугава Иэясу стали самыми благоприятными для храма Китаин. Именно тогда, как полагают, было изменено иероглифическое написание названия храма, которое первоначально понималось как «Темный облик». Теперь же были подобраны более благопожелательные иероглифы, и название храма получило значение «Храм Великого счастья». Сегодня Китаин по-прежнему остается основным храмом буддийской секты Тэндай в районе Канто, в Центральной Японии. Он обладает значимыми буддийскими сокровищами, прекрасным садом и целым циклом легенд, повествующих о всевозможных чудесах, случившихся в нем за долгую многовековую историю.

Так вот одна из легенд храма Китаин повествует об одном настоятеле, который очень любил змей. Он всегда призывал их звоном колокольчика. А потом настоятель состарился и умер. И никто больше не призывал змей, и они уползли в другие места. Но однажды к храму приехали бродячие торговцы и стали зазывать покупателей звоном таких же колокольчиков. И тогда вдруг откуда-то появилась огромная змея, которая стала все сметать на своем пути и принесла много бед. С тех пор, рассказывают, и появился запрет звенеть колокольчиками на территории храма Китаин [2, с. 8].

Другая история этого храма, также объясняющая происхождение запрета звонить в колокольчики и бить в колокола на территории храма Китаин, повествует о настоятеле, который не смог противостоять силам зла, желавшим сбить его с истинного пути. Эта легенда известна под названием «Девушка и дракон». В ней повествуется о том, как к настоятелю пришла неизвестная девушка и попросила, чтобы в храме сто дней не ударяли в колокол — иначе быть беде. Настоятель согласился, но, когда срок уже подходил к концу, к настоятелю пришла другая девушка и стала слезно просить его ударить в колокол всего лишь один раз. Она просила так жалостливо, что настоятель не смог ей отказать и повелел один раз ударить в колокол. Раздался дивный протяжный звук, и все поразились его красоте, но девушка в тот же миг превратилась в страшного дракона. Дракон поднял ураганный ветер, который стал все сносить на своем пути. А настоятель начал вертеться вокруг себя и вертелся так 99 раз. Поняли тогда, что хотела первая девушка спасти храм от несчастья, а настоятеля наказала за то, что не исполнил ее наказ. Но самое удивительное произошло потом. Когда в храме попытались снова ударить в колокол, тот уже не мог издать протяжный звук, а только тихий жалобный стон. С тех пор настоятель запретил на веки вечные звонить на территории храма в колокола и колокольчики, чтобы не вызывать гнев природы [2, с. 6].

Эта легенда храма Китаин интересна также и тем, что отражает два основных мотива, связанных с колоколами в японском храмовом фольклоре. Это мотив запрета звонить в колокол на территории храма и мотив связи колокола с драконом, а значит, с морской и вообще водной стихией, так как Дракон, по представлениям японцев, считался повелителем Морского царства и подателем влаги, прежде всего, дождя.

На самом деле оба эти мотива, как нам представляется, тесно связаны друг с другом. Обращает на себя внимание тот факт, что верхняя часть любого колокола исстари называлась рюдзу, что значит «голова дракона». Эта та часть, за которую колокол поднимали, своего рода «ухо» колокола. Само название указывало на связь колокола с драконами, с морской стихией и подводным миром. Более того, существовало поверье, что, когда колокол опускается под воду, он превращается в змею (змея). То есть наблюдается достаточно устойчивая связь таких понятий как «колокол — дракон (змея) — водная стихия».

А причин погружения колокола на дно — чаще пруда или озера (иногда — моря) — японские храмовые легенды приводят множество. И одной из этих причин становится желание самого колокола оправиться в царство Дракона. Здесь следует обратить внимание на то, что колоколу исстари приписывалась способность самостоятельно принимать всякого рода решения: звонить — не звонить, «жить» в конкретном буддийском храме или опуститься на дно водоема. Именно это желание и демонстрирует колокол в одной из легенд буддийского храма Сэннэндзи в г. Симоносэки на п-ове Идзу. Рассказывается, что однажды колокол начал звонить сам, без звонаря, в необычное для звона время. Его звон пугал все окрестные деревни. А потом к настоятелю храма явилась незнакомая девушка и посоветовала отпустить колокол в царство Дракона. Но колокол был такой тяжелый, что пришлось сплести толстую сеть, чтобы снять его со звонницы. Однако, когда его начали снимать, колокол вдруг вновь загудел, заохал и начал сам спускаться со звонницы. А потом зашагал по деревне и спустился к морю. Уже на берегу моря местные силачи еле-еле дотащили его до воды и опустили на дно. Рассказывают также, что после этого настоятелю храма открылось множество тайн: он научился угадывать время штормов и тайфунов, приливов и отливов [1, с. 44].

Интересно, что в произведениях японского храмового фольклора колокола не только необычным образом выражают свое желание опуститься на морское дно, но также необычно появляются из воды, демонстрируя тем самым свое желание пребывать в том или ином храме. Известно немало легенд о чудесном и внезапном появлении колокола, который со временем начинает почитаться как местная храмовая реликвия. Одна из них получила широкое распространение в древней земле Мусаси (совр.преф. Сайтама). Эта история являет собой типичный пример синто-буддийского синкретизма в произведениях японского фольклора и в японской народной религии вообще. Дело в том, что эта легенда «приписана» к синтоистскому храму бога Ханимана — Хатимангу в г. Тода. Когда-то около этого храма был большой пруд. И однажды в безветренную погоду на поверхности пруда поднялись большие волны, а из-под воды раздался страшный гул. Так продолжалось несколько дней. И тогда испуганные жители обратились к странствующему буддийскому монаху, проходившему мимо. Монах велел принести большую сеть и бросить в пруд, а сам тем временем стал читать буддийскую молитву. И вот что-то попало в сеть, а когда стали тянуть, вытащили огромный колокол. Колокол гудел, будто говорил что-то. И показалось людям, что просил он отнести его в храм бога Хатимана. Решили, что это был дар дочери подводного Дракона — царевны Отохимэ храму бога Хатимана. Но колокол обладал удивительной особенностью: каждый раз, когда в него ударяли, из него текла вода, оттого и прозвали его Мидзуганэ, что значит «Водяной колокол» [2, с. 36].

Как видно, в японских храмовых легендах колоколу отводилась особая роль. Он воспринимался как самостоятельный «живой» организм, способный подчинять своим желаниям и поступкам жизнь людей. Это очевидная сила колокола объяснялась его особой связью с царством Дракона, а значит, со стихией воды.

Литература:

1. Идзу-но дэнсэцу (Легенды [полуострова] Идзу) — Сидзуока, 2001.
2. Кавагоэ-но дэнсэцу (Легенды Кавагоэ). Т., 2000.
3. Кёто-но тэрадэра-но мукасибанаси (Сказания буддийских храмов Киото). Нара, 1996.