Сравнительный анализ образов Константина Левина и Алексея Вронского из романа Л. Н. Толстого «Анна Каренина»

Статья посвящена сравнению Константина Левина и Алексея Вронского. Автор выявляет общее начало у обоих героев, которое скрыто за занавесом контраста. Это «общее» еще более раскрывает мысль семейную, которое является центральной идеей романа. Таким образом, мы приходим к выводу, что Толстой изобразил в романе единый закон жизни — веру в Бога.

Ключевые слова: Л. Н. Толстой, роман Анна Каренина, мысль семейная, Левин и Вронский, мировоззрение героев, жизненный путь, сходства и различия, общее начало

Современным читателям сложно полностью понять художественный текст, написанный десятки, а то и сотни лет назад. Для современников Софокла было естественно, что Эдип, в страхе перед оракулом, бежал из отчего дома, а позже был подавлен, узнав, что убил отца и женился на матери: человек XXI века может отнестись к этим фактам иначе. Так же естественно было для современников Шекспира, что тень отца Гамлета выходит из могилы и повелевает мстить за себя: мы можем принять это иначе. Им не надо делать усилие над своим сознанием, чтобы понять произведение. Что делать нам, читателям нынешнего века, когда мы читаем творения ушедших веков? Нам остаётся лишь трактовать по-своему.

Для полного понимания художественного текста, его специфику и идею автора необходимо проводить множество сопоставлений между произведениями как отечественных, так и зарубежных, сравнивать как главных, так и второстепенных героев. Сравнивая характер и поведение героев, мы можем совершенно иначе истолковать текст.

Л. Н. Толстой имел дар создавать и изображать в своих произведениях сложную систему героев, которые иногда даже не вмещаются в единую схему, но четко укладываются в сознании читателя.

Статья будет посвящена сравнению двух центральных персонажей романа «Анна Каренина»: Константина Дмитриевича Левина и Алексея Кирилловича Вронского. Данная тема является актуальной, поскольку между исследователями и читателями до сих пор существует спор о жизнях этих героев и об их роли в осмыслении романа. Жизненное восхождение к вере и к семейным ценностям Левина многими не видится как гармоничный путь и действительный нравственный рост, а Вронский воспринимается как ограниченный, не целостный человек. Мы попытаемся доказать, что эти два героя являются важной частью в осмыслении романа, что их образы способны к нравственному восхождению. Тем более что и сам автор во многом проводит скрытое сравнение между Левиным и Вронским: чуткий взгляд Анны отмечает сходство героев: «…Несмотря на резкое различие, с точки зрения мужчины, между Вронским и Левиным, она, как женщина, видела в них то самое общее, за что и Кити полюбила и Вронского, и Левина» [1, с. 811]. Что это за «общее» и из-за чего Анна полюбила Алексея Вронского, может быть, именно из-за этого его основополагающего начала?

На первый взгляд Левин и Вронский являются противоположными друг к другу людьми. «Вронский — это один из сыновей графа Кирилла Ивановича Вронского и один из самых лучших образцов золоченой молодежи петербургской... Страшно богат, красив, большие связи, флигель-адъютант и вместе с тем — очень милый, добрый малый» [1, стр. 69] — так, описывается Вронский в начале романа, а Левин как простой помещик, типичный идеалист, который неотделим от природы, от родного дома и презирающий столичную жизнь. Еще одна противоположность видится в целях и желаниях героев: Левин мечтает о семейной жизни с Екатериной Александровной Щербатской, возлагает на него большие надежды, а Вронский «еще меньше мог поверить тому, что он должен жениться» [1, с. 89]. Левин, чувствуя духовную связь с Кити, стремится поскорее сделать ей предложение, а Вронский не знает, что предпринять, когда «почувствовал, что та духовная тайная связь, которая существовала между ним и Кити, утвердилась нынешний вечер так сильно» [1, с. 89].

Можно сопоставить также и окружение двух героев. Левин живет среди мужиков и работает вместе с ними: «Левин посмотрел, как шагал Мишка, ворочая огромные комья земли, налипавшей на каждой ноге, слез с лошади, взял у Василья севалку и пошел рассевать» [1, с. 200], а Вронского мы видим с его другом Яшвиным — игроком и кутилой. Описание Яшвина следующее: «не только человек без всяких правил, но с безнравственными правилами» [1, с. 221], напоминает самого Вронского с его жизненными установками. Оба офицера раскрывают картину праздной, столичной жизни, в которой время занято не трудом, а хересом, рейнвейном и водкой. Если для Левина и мужиков стоит вопрос: как сеять, то для Яшвина — что выпить: «Ты лучше скажи, что выпить; такая гадость во рту, что…» [1, с. 223].

Также сравнивая романтические чувства героев, мы видим, что любовь Вронского и Анны превращается в животную страсть и это доказывает то, как Вронский, сидя в карете, потирает икру своей ноги, ощущая телесность — он приземлен. А Левин в свою очередь, ожидая объяснения с Кити, «чувствовал себя совершенно независимым от тела: он двигался без усилия мышц и чувствовал, что все может сделать» [1, с. 346] — это значит, что у героя настолько возвышена любовь, что он не ощущает своего тела и чувствует, что у него выросли крылья.

Другим отличием героев можно назвать воспитание. Мысль семейная, заложенная в детстве, помогали Левину окончательно не запутаться и не отчаяться в жизни: «Теперь ему ясно было, что он мог жить только благодаря тем верованиям, в которых он был воспитан» [1, с. 753]. Левин видит жизнь умерших родителей, как «идеал всякого совершенства», который «он мечтал возобновить с своею женой, с своею семьей» [1, с. 92]. У Вронского всё иначе: «Вронский никогда не знал семейной жизни. Мать его была в молодости блестящая светская женщина… Отца своего он почти не помнил» [1, с. 164]. Мать для него не является примером семейного счастья, потому что опыт у графини Вронской богат лишь в плане интриг и увлечений. Вронский относиться к своей матери лишь «в высшей степени покорно и почтительно» [1, с. 138], он не чувствует к своим родителям благоговения, нежели Левин, для которого это стало залогом правильной жизни.

Однако на протяжении всего романа Алексей Вронский вырастает до мысли семейной. Он под влиянием любви к Анне меняется и преображается. Вспомним слова Вронского из разговора с Долли в Воздвиженском: «Мы соединены святыми для нас узами любви. У нас есть ребенок, у нас могут быть еще дети. <…> И завтра родится сын, мой сын, и он по закону — Каренин, он не наследник ни моего имени, ни моего состояния, и как бы мы счастливы ни были в семье и сколько бы у нас ни было детей, между мною и ими нет связи», — говорит Вронский Долли [1, с. 442]. Также доказательством того, что Вронский встал на путь самосовершенствования, являются его слова о поведении Алексея Каренина: «Разумеется, — сказал он мрачно, — это одна из этих фарисейских жестокостей, на которые способны только эти люди без сердца» [1, с. 567]. Вронский точно замечает, что в Каренине происходят странные перемены, когда тот начинает увлекаться фарисейством, под воздействием графини Лидии Ивановны. Также не случайно, что в одной из частых ссор с Анной, описанных автором в седьмой части романа, Вронский потеряет терпение, когда Каренина назовет его «человеком без сердца» [1, с. 831].

Таким образом, за этим контрастом скрывается общая черта. У обоих героев присутствует стремление к нравственному росту и преображению. Вронский обладает скрытым и неизвестным ему самому запасом жизненных сил, душевной глубиной, которые сближают его с Левиным. Анна полюбила Вронского, почувствовав возможность его нравственного роста, ту которую видела Кити у обоих героев, их общее начало — силу жизни, способность поверить в Бога всем сердцем и всей душою, пройти через трудности, сомнения и выйти к вере как необходимости для дальнейшего существования.

Литература:

1. Толстой Л. Н. Анна Каренина. — 978–5-699–65467–3. — М.: Эксмо, 2014. — 961 с.