Творчество В. Шершеневича при свете электричества

Десятилетия на рубеже XIX—XX вв. были эпохой стремительного индустриального развития. Крупные изобретения и успехи научно-технического прогресса преобразили в течение исторически короткого времени материальный облик мира и быт людей, физические условия человеческого существования, соответственно и характер человеческого мировосприятия.

Тесное взаимодействие естественнонаучных законов и понятий с искусством, литературой, философией обусловлено общностью целевых установок в познании мира. Мотивом, исполненным мифопоэтических, символических уподоблений, становится мотив городского электрического освещения, занимающий необычайно важное место в русской литературе, особенно поэзии 900—10-х годов. В качестве одного из главных символов и образов свет выступал в поэтическом творчестве В. Маяковского, А Крученых, Д Бурлюка, В. Шершеневича и др.

Актуальность мотива электрического света для литературы начала XX века была обусловлена его богатыми смысловыми и художественными возможностями в области передачи центральных мировоззренческих проблем того времени – проблемы перспективы развития человечества, урбанизации и др.

Городские фонари, уподобляемые или противопоставляемые солнцу, луне, их мертвенный, призрачный, зловещий, лихорадочный, галлюцинируемый, инфернальный, сатанинский свет, чуждый жизни, природе, естественной человечности; мерцание и переменчивость городского освещения, нередко ассоциируемого с другим техническим идолом XX в. — кинематографом и порождаемым им дрожащим изображением на экране, — все это выливается в некий мифологизированный образ современного города в творчестве русских авангардистов.

Так, демонические мотивы в творчестве В. Шершеневича связаны с любым искусственным освещением:

Пыхтят черти двухглавые, газовые,

Канделябрясь над грузным звуканьем прихоти…

Перезвон вечерний окровавился

Фырканием дьяволят-гримасников…

Вечер-гаер обаятельно раскрашен…

Ужас зажигает спичкой

Мое отчаяние предсмертное [5, п. г.]

В этот же смысловой ряд вписываются и кинематографические образы:

Прихожу в кинемо, надеваю на душу

Для близоруких очки; сквозь туман

Однобокие вальсы слушаю

И смотрю на экран.

Я знаю, что демонстратор ленты-бумажки

В отдельной комнате привычным жестом

Вставляет в аппарат вверх тормашками,

А все видите на привычном месте…

А у меня странное свойство: я все вижу наоборот [5, п.г.]

Постоянное обращение к мотиву искусственного освещения несет двойную смысловую нагрузку. Во-первых, само слово «электричество» придает стихотворению современную окраску. С другой стороны, мотив искусственного освещения косвенно указывает на излюбленное время суток В. Шершеневича – вечер, сумерки, ночь. В «наоборотном» мире время в какой-то степени приобретает свойства обратности: день и ночь меняются местами, и ночь становится – сделанным, искусственным днем.

Основные векторы интерпретации мотива электрического света в русской литературе соответствовали подходам к решению актуальной для начала столетия проблемы соотношения естественного и искусственного. «В рамках первого из них, основанного на идеологии техницизма, электричество представлялось знаком новой, грядущей действительности. …Для представителей второго подхода, склонных к витализму, электрический свет нес в себе отрицательную энергию бездушной цивилизации» [1, c.116].

Оптимистичное отношение к электричеству как к энергии, способной обновить и преобразить мир, сложившееся в рамках техницизма русских авангардистов, нашло отражение, главным образом, в декларативных произведениях: опере «Победа над Солнцем» М. Матюшина и А. Крученых, пьесе «Владимир Маяковский» В. Маяковского. Так, в теоретической работе «2х2=5» В. Шершеневич призывает:

Сильнее, звонче аккорд электричества,

Зажгите все люстры, громче напев! [4, с.102]

Мотив электрического света использовали как мотив победы рукотворного света над природным: «Нужно создать новое электрическое Евангелие…»[4, с.436]. Можно утверждать, что был переработан христианский миф о спасении мира и человека через Преображение в божественном свете. На смену представлению о Божественном Царстве Света пришел образ будущего, пронизанного светом ламп и фонарей.

Противоположным оптимистичному взгляду на явление электрической энергии как в творчестве авангардистов, так и в творчестве В. Шершеневича, явился подход, обусловленный разрешением оппозиции «естественное-искусственное» в пользу витализма. Он проявился в тенденции наделения электрического света отрицательными свойствами. В. Шершеневич пишет: «Электрическое сердце мигнуло робко и перегорело. – Где другое найду?» [4, с.60]. В противовес гимнам электричеству как символу будущего у авангардистов сложилось представление об искусственном свете как аналоге адского пламени. В. Шершеневич писал:

«Верю таинственным мелодиям

Электрических чертей пролетевших» [4, с.44]

Мотив противостояния искусственного и естественного (или божественного) света, борьбы электрических фонарей и небесных светил выступал в начале XX века составляющим оппозицию «Град Небесный – Град Земной».

Параллельно с отношением к электроэнергии как научному достижению, дающему человеку абсолютную независимость от сил природы и господство над ними, широкое распространение получила позиция, согласно которой во всех его, в том числе световых, проявлениях - это сила, ограничивающая свободу личности, регламентирующая его жизнь, навязывающая свои правила: « О, Господи. А яркое электричество все выдает… <…>А электричество льется, льется, бьется… Пощадите… Спасите» [3, с.9].

Выразителем этой позиции выступал лирический герой, внутренний мир которого находился в резкой оппозиции к окружающим его городским реалиям. Благодаря образу и символу электрического света тема отчуждения города и художника приобрела в начале XX века новые черты. Свет фонарей и ламп стал знаком гнетущей силы города, мешающего свободной душе художника творить:

Устал от электрических ванн витрин,

От городского граммофонного тембра. [4, с. 64]

Пытаясь теоретически осмыслить неспособность электрического света рождать в человеке высокие творческие порывы, А.Ф. Лосев писал: «Свет электрических лампочек есть мертвый, механический свет. Он… притупляет, огрубляет чувства. <…> Скука – вот подлинная сущность электрического света» [2, с. 439].

Далеко не всегда мотив электрического света в творчестве авангардистов наделялся определенным ценностным звучанием. Для многих авангардистов электроэнергия становится средством передачи динамизма современного мира, его энергетической потенции.

Проблема естественного и искусственного сопровождает мотив электричества. Электричество раскрывает проблему подлинного и кажущегося в произведениях В. Шершеневича. Электрический свет представляется неестественным, неприродным, ненастоящим. Например, Арлекин в комедии «Похождения электрического Арлекина» имеет «ненастоящее», кукольное происхождение. Однако именно при этом электрическом свете обнажается сущность людей и предметов. Именно Арлекин воплощает в себе сущности вещей и событий: «Здесь Арлекин и там Арлекин. А куда же историческую истину?» – восклицают в недоумении обыватели в «Похождениях…» [3, с.26].

Игра электрическим светом выступает одновременно игрой персонажей и игрой слов:

- Поговорим! – (хлоп генерала по пузу, да как будто по барабану (Ах!) А уж на штанах красное, прекрасное электричество.

- Горите, господин президент!

- От стыда, граждане!.. . [3, с. 27]

Электричество – природное свойство самого Арлекина: «Ходит колесом динамомашины, Электрический-то», – характеризует его поэт Тедди в комедии [3, с. 27]. Электричество превращает будни в «арлекинадную» и оттого подлинную [4, с. 470], хоть и обманчивую реальность.

Подводя итог, можно утверждать, что отмеченные принципы использования электрического света как идеи, образа и символа участвовали в процессе моделирования картины мира. Векторы осмысления понятия мотива электрической энергии отражали логику размышлений авангардистов по вопросу места человека в стремительно меняющемся мире. Основное содержание феномена электрического света было воспринято и актуализировано в начале XX века в связи с переориентацией культурного сознания. В процессе осмысления искусственного света было выработано представление о сущности мира, осмыслено место и роль человека в ней. Авангардисты привнесли новый, неожиданный, нестандартный взгляд на некоторые аспекты многозначного феномена света.

Литература:

1. Зайцева Л. А. Онтология мотива света в художественной культуре раннего русского авангарда: дисс. … кандидата культурологических наук: 24.00.01. – Киров, 2004. – 170 с.

2. Лосев А. Ф. Из ранних произведений. – М., 1990. – 464 с.

3. Шершеневич В. Похождения электрического Арлекина // Новое литературное обозрение. – 1998. - № 31. – С. 5 – 44.

4. Шершеневич В. Листы имажиниста: стихотворения, поэмы, теоретические работы. – Ярославль, 1991. – 526 с.

5. Шершеневич В. Экстравагантные флаконы. – М.: Мезонин поэзии, 1913. – Без пагинации.