Языковая ситуация этнических немцев Колпашевского района Томской области

Демонстрируются первичные результаты исследования языка и культуры немцев, проживающих в Колпашевском районе Томской области. Осуществленные полевая работа и последующие анализ и интерпретация языкового материала представляют собой первый опыт описания этнотерриториальной общности колпашевских немцев с языковедческой точки зрения. Статья содержит образцы немецкой диалектной речи, прецендентные и фольклорные тексты.

Ключевые слова: немецкие диалекты, российские немцы, отечественная немецкая диалектология, полевая лингвистика.

 

При поддержке Российского гуманитарного научного фонда в июле 2015 г. (проект 15–14–70602) была осуществлена лингвистическая экспедиция в Колпашевский район Томской области. Цель экспедиции — сбор фактологического материала с последующим описанием языка и культуры проживающих на данной территории этнических немцев. Необходимо отметить, что лингвистическое обследование колпашевских немцев было проведено впервые за всю историю существования данной этнотерриториальной группы.

Основным методом сбора эмпирического материала выступило частично-структурированное интервью. Этот тип интервью, представляющий собой конгломерат беседы на темы общего характера, дающие представления о быте информанта, его биографии (дом, семья, трудовая деятельность, прошлое и настоящее информанта, религиозные и национальные традиции), и на собственно языковые темы. Для определения диалектного типа исследуемого языка в ходе осуществлённых бесед использовался вопросник Венкера. Информантам предлагалось продемонстрировать прецедентные и прототипические тексты на немецких диалектах, задавались вопросы, проливающие свет на языковую ситуацию колпашевских немцев.

Фиксация языковых данных осуществлялась посредством цифровой аудиозаписи, велась фотосъемка интервьюируемых немцев и предметов их быта. В ходе экспедициионных работ записано более пяти часов живой речи информантов (на русском языке и на немецких диалектах), сделано несколько десятков фотографий.

В Колпашевском районе немцы появились так же, как и большинство представителей этого этноса в остальных районах Томской области — вследствие насильственной миграции. Как известно, в 30-е и 40-е годы прошлого столетия г. Колпашево являлся административным центром печально известного в отечественной истории Нарымского округа — места ссылки и гибели сотен тысяч (по некоторым данным до полумиллиона) граждан СССР. В 30-е годы сюда ссылали «раскулаченных» крестьян, а в начале Великой Отечественной войны (1941–1942 гг.) к этой категории спецпереселенцев, помимо других репрессированных по национальному признаку, добавились и депортированные советские немцы. Согласно архивным данным (ссылку сделать правильно Нам) в 1945 г. число немцев-спецпереселенцев в Колпашевском районе составляло 1724 человека. По количеству ссыльных немцев в те годы это место уступало только Томскому и Александровскому районам. Со слов местных жителей вследствие значительной доли селян немецкой национальности отдельные улицы или целые районы в некоторых колпашевских населенных пунктах называли немецкими. Хочется напомнить, что в с. Колпашево был сослан известный фольклорист и лингвист, один из основателей отечественной немецкой диалектологии профессор Георг Дингес, где он умер от сыпного тифа в конце 1932 г.

На данный момент в Колпашевском районе проживает около 30 семей, относящих себя к немецкому этносу. Фактологический материал собирался как в районом центре — городе Колпашево (численность населения чуть более 23 000 человек), так и в небольших населённых пунктах Колпашевского района (Тогур, Саровка, Новосёлово). Информантами экспедиционных работ выступили 13 человек.

Анализ собранных автобиографических сведений показывает, что немцы прибыли в Колпашевский район Томской области из разных частей бывшего СССР. Изучаемую этнотерритриальную общность условно можно разделить на две группы: поволжских немцев и немцев с украинскими корнями. Поволжские немцы — это бывшие жители ликвидированной в начале войны Автономной Республики немцев Поволжья. Исконная территория проживания второй группы — немецкие колонии бывшей Украинской ССР. Примечательно, что колпашевские немцы, прибывшие с Украины, в своих автобиографических рассказах избегают слова «депортация», предпочитая слово «эвакуация». Видимо, это обусловлено тем, что украинские немцы в отличие от поволжских уже в первые дни войны оказались практически на линии фронта и потому их выезд в большей мере носил характер эвакуации. Кроме того, если поволжские немцы переселялись согласно официально обнародованному Постановлению Совета Народных Комиссаров и ЦК ВКП(б) от 26.08.1941, то депортация украинских немцев осуществлялась завуалировано, без огласки, а иногда и без специального разрешения соответствующих органов власти [1].

Несмотря на официальный статус мероприятия по переселению советских немцев и языковое означивание этого процесса в общественном сознании, обеим группам опрошенных информантов не удалось избежать тяготы и невзгоды репрессивной политики советского руководства в военные и послевоенные годы. Каждый из опрошенных информантов рассказывал в ходе бесед личные истории о трагических событиях того времени: потере имущества на исконных территориях проживания, утрате родственников вследствие тяжелых условий переезда, непосильном труде и неустроенном быте на месте депортации, стигматизации со стороны коренного населения региона и дискриминации со стороны официальных лиц.

Не все из опрошенных информантов прибыли в Колпашевский район напрямую из исконных мест проживания. Как известно, активные миграционные процессы были характерны для советских немцев после отмены комендатур и предоставления относительной свободы передвижения в 1956 г.: немцы переезжали с целью воссоединения семей и поиска более комфортных мест проживания. Например, Иван Иванович Фабер (1928 г.р.) в тринадцатилетнем возрасте вместе с семьей был депортирован из Украинской ССР в северный Казахстан. Спустя десятилетия он и его жена переехали в Колпашевский район Томской области, где на тот момент там уже проживали их дети.

Проведенная в Колпашевском районе полевая работа не показала прямой зависимости между уровнем сохранности немецких диалектов и возрастом представителей рассматриваемой этнотерриториальной группы. Казалось бы, хорошая сохранность языка должна быть свойственна колпашевским немцам самого старшего поколения (родились в конце 20-х гг.). Они родились в немецких колониях Поволжья и Украины за 15–10 лет до депортации и, так сказать, «успели», в отличие от своих потомков, вырасти в среде широкого распространения и использования немецких диалектов. Однако среди опрошенных информантов указанных годов рождения есть те, кто действительно использует диалекты в активной форме (может говорить), и те, кто владеет ими лишь пассивно (может понимать). Объясняется данное явление рядом экстралингвистических факторов, оказавших влияние на языковую биографию упомянутой возрастной группы колпашевских немцев — лояльностью к языку в семье, характером брака в этническом отношении, религиозностью и т. д. К числу упомянутых факторов относится и язык, на которых велось преподавание в школах немецких колоний Поволжья и Украины. Так, Эрих Иванович Фурман (1928 г.р.) родился на Украине в Запорожской области и закончил в указанном регионе 4 класса общеобразовательной школы. Обучение в украинской школе, по его словам, осуществлялось на украинском и русском языках. Таким образом, Эрих Иванович уже в ранние детские годы начала активно использовать русский язык. Сейчас Эрих Иванович, относящий себя к немецкой национальности, практически не помнит языка родителей.

Описанная языковая ситуация свойственна и колпашевским немцам второго поколения (родились в период с середины 30-х по середину 40-х гг.). Так, например, родом из бывшей АССР немцев Поволжья Елена Петровна Магер (1940 г.р.) и Роза Петровна Бауэр (1940 г.р.) ещё малыми детьми оказались в Сибири и выросли в ситуации активного социального взаимодействия с русскоязычным населением. Однако они обе активно владеют немецкими диалектами, помнят немецкие поволжские песни и частушки. Так, Елена Петровна продемонстрировала песню, в которой главным действующим лицом является «ленивая Гретхен». Примечательно, что очень похожую по содержанию песню, оформленную в соответствии с нормами литературного немецкого языка, можно найти в песенном сборнике «Volkslieder und Kinderreime aus den Wolgakolonien» (русс.: «Народные песни и стихи для детей поволжских колоний»). Данный сборник был подготовлен и издан в Саратове в 1914 г. Петром Ивановичем Зиннером (одним из самых первых исследователей языка и фольклора российских немцев) совместно с пастором Иоганнесом Эрбесом. Приведем данную песню в той форме, в которой она была записана в ходе беседы с Еленой Петровной Магер.

1. Wer ein faules Gretje hat,

Der konn lustig sein!

Sie schläft alle Morchens, Morchens

Bis dass die Sunn ufging

Und der Hert zum Dorf naustrieb.

2. Als der Vater in das Backhaus kam,

Das Gretje schläft mal noch.

«Schlafst du an alle Teifel, Teifel!

Unser Kuh, die steht in Stall,

Unser Kuh, Fuder ist all».

3. Das Gretje sprung mol aus dem Bett.

Ihr Recklje in der Hand.

Sie wollte das Kihche melgen, melgen

Mit der ungewaschenen Hand.

Es ist keine Weibslaitsschand!

4. Als das Kihche gemolken war,

Das Wasser war dazu.

Sie zeigt dem Vader

«Vader, Vader, so viel Milch gibt unser Kuh!

Ai, das macht die Morjenruh».

5. Das Gretchen in dem Hof rumgeht

Ein Steckelje in der Hand.

Sie muss das Kihchen treiben, treiben,

Bis vor den grine Wald,

Dort wo sich der Hert ufhalt.

6. Du lumpiger Hert, du laisiger Hert,

Was habe ich dir getan?

Warum hast du mir nicht geblasen, geblasen?

Faules Gretchen treib dein Kih!

Немцы младшего поколения (родились после в 50-хх гг. и позже) владеют диалектами только в пассивной форме, либо не владеют ими вовсе. При этом хочется отметить одно явление языкового характера, свойственное многим представителям рассматриваемого поколения колпашеских немцев: в дошкольном возрасте они ввиду занятости родителей на производстве много времени проводили со своими бабушками, которые, как правило, практически не разговаривали на русском языке. Это приводило к быстрому усваиванию ими диалектных форм немецкого языка, и к началу школьного этапа жизни многие из информантов 50-х г. р. свободно общались на этих идиомах наряду с русским языком. Однако впоследствии в силу разных причин (уход из жизни членов семьи старшего поколения, отсутствие коммуникативных сфер использования языка, нежелание поддерживать и сохранять компетенцию диалекта) немецкие диалекты быстро забылись. Колпашевские немцы младшего поколения иногда могут продемонстрировать на немецких диалектах фольклорные тексты или отдельные прототипические языковые явления — слова, словосочетания, фразы, которые они часто слышали от родителей, бабушек и дедушек. Так, Ольга Эриховна Войман (1947 г.р., в девичестве — Фурман) вспоминает, что её бабушка в момент плохого настроения и недовольства чем-либо могла произнести такое слово как Tunnerweder(нем. лит.: Donnerwetter), а также слова Kazapka и Russamatschka. Перевод этих двух слов, формальные эквиваленты которых отсутствуют в немецком литературном языке, Ольга Эриховна не знает.

Диалектная идентификация устных форм немецкого языка, которыми в той или иной степени владеют колпашевские немцы, показала, что языковую палитру рассматриваемой этнотерриториальной общности составляют как средненемецкие (гессенско-пфальцские), так и нижненемецким диалекты.

Как известно, на территории бывшего СССР были представлены практически все типы немецких диалектов, характерные для исконной территории распространения немецкого языка: верхненемецкие, средненемецкие и нижненемецкие [2, c. 42; 3, c. 33]. Виды диалектов, выделяемые в специальной литературе в соответствии с их ареальной классификацией, существенно варьировались не только от одной немецкой колонии к другой, но и внутри колоний — от одного населенного пункта к другому. Поэтому значительное диалектное многообразие характерно и для колпашевских немцев, которые были выселены из разных частей бывшего СССР.

Информанты, прибывшие из бывшей Украинской ССР, называют в качестве мест проживания до депортации немецкие деревни в Донецкой, Луганской и Запорожской областях (например, Вольваховка, Кристовка). Согласно данным специалистов до начала войны на территории Украины функционировали западносредненемецкие (гессенские, пфальцские, южнофранкские), верхненемецкие (южнофранкские, швабские, севернобаварские) и нижненемецкие диалекты (Беренд). Анализ диалектной речи колпашевских немцев родом из Украины показывает, что некоторые из них используют нижненемецкие диалекты, другие — диалекты западносредненемецкого типа.

Нижнемецкие диалекты, как известно, самые дальние «родственники» современного немецкого литературного языка. Носители нижненемецких диалектов, прибывшие в Колпагевский район с Украины, сами обозначают свой язык как Plattaitsch (нем. лит.: Plattdeutsch) и в своей речи демонстрируют отличительные признаки данной диалектной группы на фонетическом, морфологическом и лексико-семантическом уровнях. Например, Агафья Карловна Батц (1928 г.р.) использует в речи такие шибболеты (слова-маркеры, позволяющие идентифицировать тип диалекта) нижненемецкого как Itschke (нем. лит.: Kartoffeln), Preps (нем. лит.: Kaffee), Gortje (нем. лит.: Gurke), Grudmutter (нем. лит.: Grossmutter) и др.

Известно, что западносредненемецкие диалекты генетически ближе к литературной форме немецкого языка. Колпашевские немцы, прибывшие с Украины, видимо с целью противопоставления своего языка нижненемецкому, иногда обозначают его как Hachtaitsch (нем. лит.: Hochdeutsch) или Dialekt-Hachdaitsch (нем. лит.: Dialekt-Hochdeutsch). Для тех же понятий приведённых выше носители диалектов западносредненемецкого типа используют слова Kartovel, Kaffee, Gummerили Gorke, Muder.

Согласно специальным исследованиям состав немецких колоний в Поволжье во многом формировался по конфессиональному признаку, а не по принципу землячества. Это обусловило значительное диалектное разнообразие как на всей территории АССР немцев Поволжья, так и практически в каждом её отдельном населённом пункте [4, c. 95]. Поэтому на территории Поволжской республики были представлены диалекты всех трех основных языковых ландшафтов исконной области распространения немецкого языка — нижненемецкие, средненемецкие и верхненемецкие. Однако преобладали диалекты средненемецкого типа.

Анализ немецкой речи информантов родом из Поволжья позволяет отнести их родной язык к диалектам западносредненемецкой группы с пфальцско-гессенской основной. Приведем фрагмент речи уже упомянутой выше Елены Петровны Магер, в котором повествуется технология приготовления одного из блюд традиционной кухни российских немцев — кребель.

Ich tue bissje Zuger noi, Monlgelholz, mongele lepeschka, nehm ich Meser, und verschneide. Den Pon stelle hin, danach nehm ich Puder, Puder noi schide. Wenn die Puder haas is, leche ich noi. Krebel nehm ich und leche neu.

Данный фрагмент немецкой диалектной речи демонстрирует ряд явлений, свойственных верхненемецким диалектам: отсутствие аффрикаты pf (Pon = нем. лит.: Pfanne), спирантизация g в интервокальной позиции (leje = нем. лит.: lege), озвончение глухих согласных в интервокальной позиции (Puder = нем. лит.: Butter), делабиализация гласных ü, ö (schide = нем. лит.: schütten), расширение дифтонга ai (haas = нем. лит.: heiß) и т. д. Также в представленном примере можно наблюдать включение в немецкий текст лексических единиц, заимствованных из русского языка (lepeschka = русс.: лепёшка)

Опрошенные колпашевские немцы не говорят на немецком литературном языке, но обладают определённой долей компетенции этой языковой формы. Они могут понимать немецкую литературную речь (полностью или частично), употреблять в собственной речи отдельные лексические единицы, свойственные данному виду национального языка Германии, могут воспроизводить прецендентные тексты (тексты, имеющие широкое распространение в определённой культуре) на диалектноокрашенном немецком литературном языке.

Одним из источников приобретения компетенции немецкого литературного языка является школа. В большинстве своем информанты старшей возрастной группы не получили среднего образования, но успели закончить несколько классов начальной школы до депортации. Некоторым из них удалось продолжить образование в школах Сибири.

Другой источник усвоения явлений литературной формы немецкого языка — это религиозные обряды и фольклор, свойственные традиционной культуре российских немцев.

Относительно религии как источника компетенции немецкого литературного языка надо отметить, что на настоящий момент в Колпашевском районе не обнаружено каких-либо действующих традиционных для российских немцев религиозных объединений. Однако посещение колпашевскими немцами религиозных мероприятий в местах проживания до депортации, внутрисемейное религиозное воспитание, чтение религиозной литературы способствовало тому, что они усвоили значительное количество религиозных текстов на немецком языке и помнят их до сих пор наизусть. Примечательно, что отдельные молитвы могут воспроизвести даже те информанты, которые утверждают, что полностью забыли родной язык и не причисляют себя ни к одной из конфессий. Так, молитва «Vaterunser» (русс.: «Отче наш») звучит из уст Александра Иоганесовича Бауэра (1939 г.р.) следующим образом:

Vater unser, der Du bist im Himmel.

Gehejligt werd Dein Name.

Zu uns komme Dein Reich.

Dein Will geschehe, wie im Himmel, als auch auf Erden.

Unser täglich Brot gib uns heite.

Und vergeb uns unser Schuld, wie mir unsere Schuldicher vergebbe.

Und fihre uns nicht in Versuchung,

Sondern erles uns von dem Beese.

Weil Dein ist das Reich und die Kraft und die Herrlichkeit in Ewigkeit.

Amen.

Как видно из примера, религиозные тексты воспроизводятся колпашевскими немцами на немецком литературном языке с диалектным окрасом.

Некоторые фольклорные тексты также могут озвучиваться на немецком литературном языке с определённой долей признаков того или иного диалекта. Надо сказать, что специалисты отмечает чрезвычайное разнообразие и вариативность корпуса фольклорного материала российских немцев. В репертуар их народного творчества входят произведения, завезенные ещё первыми колонистами в 18-м веке, песни, созданные на новой родине, и даже русские песни, переведенные на немецкий язык [5, c. 55]. Фольклорные произведения варьируются как в плане их жанрово-структурной организации, манеры исполнения, так и в языковом плане: музыкальные и поэтические тексты передавались из уст уста как исключительно на диалекте, так и на диалектноокрашенном немецком литературном языке, а также просто на немецком литературном языке, или же на смеси немецкого и русского языков. Использование литературной формы немецкого языка в фольклорных текстах объясняется тем, что, как было упомянуто выше, для территорий компактного проживания российских немцев характерно функционирование одновременно разных типов диалектов. Диалектная разноголосица обуславливала развитие определенных языковых и культурных интегративных процессов, и в частности привела к выработке койне — наддиалектной языковой формы, обеспечивающей коммуникацию носителей разных устных форм немецкого языка. Междиалектное выравнивание происходило преимущественно в сторону немецкого литературного языка [6]. Этот процесс, по всей видимости, затронул и фольклорные тексты. Как результат коллективного творчества они должны были быть понятны как можно большему числу представителей немецкого этноса и потому не редко получали оформление в соответствии с нормами немецкого литературного языка.

Так, уже упомянутый выше Иван Иванович Фабер в более молодые годы подрабатывал гармонистом на торжествах односельчан-немцев. Родным языком он считает Plattaitsch, но поёт песни и исполняет частушки на очень близком к литературной форме языке. Приведем пример.

1.Wenn der Pott aber ein Loch hat,

Lieber Heinrich, lieber Heinrich?

Stopf es zu, liebe, liebe Liese,

Liebe Liese, stopf des zu!

2. Womit soll ich des aber stoppe,

Lieber Heinrich, lieber Heinrich?

Mit Stroh, liebe, liebe Liese,

Liebe Liese, mit Stroh!

3. Wenn das Stroh aber nun zu lang ist,

Lieber Heinrich, lieber Heinrich?

Hau es ab, liebe, liebe Liese,

Liebe Liese, hau s ab!

4. Womit soll ich des aber abhaun,

Lieber Heinrich, lieber Heinrich?

Mit dem Beil, liebe, liebe Liese,

Liebe Liese, mit dem Beil!

Таким образом, можно сказать, что компетенция немецкого литературного языка во многом представлена у рассматриваемой этнотерриториальной группы в виде фрагментарных знаний, усвоенных из школьной программы, и в виде знания отдельных религиозных и фольклорных текстов.

Что касается русского языка, то хочется отметить, что колпашевским немцам свойствен разговорный стиль с использованием просторечной и региональной лексики. Например, шкандыбать (хромать, ковылять), обласок (сибирская гребная лодка-доблёнка), идти на гребях (плыть в лодке на вёслах), балаган (шалаш, временное строение) и др.

Немцы-спецпереселенцы Колпашевского района были активно заняты в лесной промышленности, и потому в их автобиографических рассказах очень часто можно услышать профессионализмы из данной отрасли: бракёр (товаровед, осуществляющий бракераж), толкачи (человек, которому поручено подтолкнуть, ускорить нужное в данный момент дело), биржа (склад лесоматериалов) и др.

Итак, можно констатировать, что русский язык вытеснил родной язык колпашевских немцев из всех сфер общения. Немецкий язык не звучит даже дома во внутрисемейном кругу. Лишь иногда на праздниках немцы самого старшего поколения могут спеть ту или иную песню на немецком языке, воспроизвести, вспоминая в процессе общения с родственниками и односельчанами годы детства или юности, какой-либо наиболее запомнившийся текст — частушку, присказку, устойчивое выражение. Многие из опрошенных читают молитвы на немецком языке перед сном. По признанию самих информантов использовать диалект с целью активной коммуникации приходится только тем, кто выезжает для посещения родственников в Германию. Можно сделать вывод, что устные формы немецкого языка распространенные в колпашевском районе аккумулированы преимущественно в виде идиолектов, т. е. в виде языковых вариантов, используемых одним человеком. Они могут актуализироваться от случая к случаю, т. е. переходить из пассивного состояние в активное, но при этом не используется как реальное средство коммуникации.

 

Литература:

 

1.                  Герман А. А., Иларионова Т. С. История немцев России [Электронное пособие]. URL: http://www.geschichte.rusdeutsch.ru/?hist=1&hmenu01=77&hmenu0=8 (дата обращения: 15.09.2015).

2.                  Berend N. Russlanddeutsches Dialektbuch: die Herkunft, Entstehung und Vielfalt einer ehemals blühenden Sprachlandschaft weit außerhalb des geschlossenen deutschen Sprachgebiets. — Halle (Saale): Projekte-Verlag, 2011. — 235 S.

3.                  Дятлова В. А. Некоторые вопросы отечественной немецкой диалектологии: Материалы для работы с диалектами российских немцев в клубах, центрах встреч, языковых лагерях, на языковых курсах. — М.: МСНК-пресс, 2011. — 112 с.

4.                  Минор А. Я. Диалект Екатериненштадта: Истоки и развитие / под ред. А. Я. Минора, С. И. Замогильного, Л. И. Тетюева. — Саратов: Изд-во «Саратовский источник», 2014. — 190 с.

5.                  Виндгольц И. П. Немцы России. Песня. Музыка. Обряд. — Саратов: Изд-во «Новый ветер», 2011. — 380 с.

6.                  Минор А. Я. Морфологическая система маркштадтского диалекта // Филологические науки. Вопросы теории и практики. — Тамбов: Грамота, 2014. — № 12 (42) — Ч III. — C. 117–121.