Оренбургский учебный округ в истории реформирования школы во второй половине XIX века

Оренбургский учебный округ был образован 18 мая 1874 года, центр которого был помещен в городе Оренбурге. [1, с. 49] В состав новообразованного учебного округа вошли преобразованные в 1865 году, — Уфимская, Оренбургская, Пермская губернии, а также Уральская и Тургайская области, образованные в 1868 году /. [2, с. 257]

Вопрос об учреждении особого, Оренбургского учебного округа был поднят и обсужден в 1865 году. После разделения в 1865 году Оренбургской губернии на Уфимскую и Оренбургскую, попечителем Казанского учебного округа, — Шестаковым П.Д, было сделано ходатайство об учреждении в Оренбурге мужской гимназии. После этих событий генерал-губернатором Оренбургского края — Крыжановским Н.А была составлена комиссия для обсуждения положения учебного дела в Оренбургском крае. В состав комиссии вошли: директор Неплюевского кадетского корпуса генерал-лейтенант Домерщиков, полковник Боборыкин, управляющий областью Оренбургских киргизов флигель-адьютант-полковник Баллюзек, старший советник Сахаров, инспектор Неплюевского кадетского корпуса полковник Митурич, начальник военного училища полковник Корватовский, депутаты от Оренбургского казачьего войска подполковник Чернов и войсковой старшина Чернев.

По мнению Крыжановского Н. А. — «Основная мысль в организации воспитательных заведении в Оренбургском крае, должна состоять в обобщении воспитанием всех разнородных элементов населяющих этот край», высказанная им на первом заседании комиссии 29 октября 1865 года. [3, с. 1–2] К его докладу, был приложен проект положения об Оренбургском учебном округе, в котором были указаны основания его учреждения. Их было указано несколько — первой из которых, была необходимость территориального уменьшения Казанского учебного округа, второй — неудобство в руководстве учебными заведениями, в связи с зависимостью ее от двух центров — Оренбургской, в котором находилось «местопребывание высшей административной власти» и Казани — «местопребывание попечителя учебного округа». Немаловажной также, была причина «готовности населения Оренбургского края к распространению в своей среде образования». Как отмечалось далее в докладе Крыжановского Н.А: «Дикий край занимал в учебном отношении едва ли не первое место, после губернии столичных» и соответственно с этим положением, переходу «цивилизационно-миссионерских задач» полностью Оренбургскому учебному округу». [4, с. 3–5]

После вхождения в состав Казанского учебного округа, в 1870 году учебных заведении Уральской области, Министерство народного просвещения, с разрешения Императора Александра II, представил в Государственный совет ходатайство о необходимости учреждения Оренбургского учебного округа.

Причины, требующие учреждения нового учебного округа были представлены графом Толстым следующие:

1.         Территориальная громадность Казанского учебного округа. Отсюда — невозможность «строгого контроля и частых посещений попечителем учебных заведении».

2.         Рост числа средних учебных заведений.

3.         Подчинение всех начальных народных училищ учебному начальству.

4.         Передача в ведении Министерства народного просвещения всех казачьих и «инородческих» (башкирских и киргизских) учебных заведении Оренбургского края.

Но самой основной причиной образования нового учебного округа, указанной в речи первого его попечителя, действительного статского советника Лавровского П. А., на акте торжественного его открытия, являлась «необходимость уничтожения розни среди огромного количества туземных народов — 2 миллионов инородцев на восточной окраине империи» а также «задача сплочения разнородных частей в одно целое тело, проникнутое одними понятиями и чувствами». [5, с. 9–10]

Средством решения данной задачи, — «сплочения разнородных частей» — заключалась в «правильном воспитании и образовании ума и сердца, орудием которой есть наука в обширнейшем смысле слова, систематически проводимая в глубину масс народных, а проводником ее туда — прочно организованные школы». Организация таких школ среди огромного количества «инородцев», «правильное ведение в них воспитательного и просветительного дела, послужило вторым и главным основанием учреждения нового учебного округа, управление которого помещено почти в центр инородческого населения». [6, с.12] Первой же явилось необходимость облегчения окружной Казанской администрации, «громадность которой составляла — 27000 кв.м или на 1 миллион 1300000 кв. верст», при 16 миллионном народонаселении».

С 1.01.75 г. на содержание и управление Оренбургского учебного округа, ежегодно отпускалось из государственного казначейства — 27409 рублей. 60 копеек в год, в том числе — 8000 рублей на содержание попечителя. [7, с.2]

Задачами нового окружного управления были определены следующие, как «надзор за учебными заведениями, руководство правильным ходом воспитания и образования туземного юношества, в подготовке «надежных» учителей для инородцев, в открытии для них школ и в поучении их господствующей идее. Словом, из недоступно замкнутой среды образовать граждан русского царства, сочувствующих всем его истинным интересам»,- далее отмечал в своей речи, попечитель учебного округа Лавровский П. А. [8, с.14]

Оренбургская губерния с городом Оренбургом — «центром инородческого населения», — стала учебным окружным управлением, как аванпост продвижения русской государственности в Казахстан и Среднюю Азию. В административном отношении, Оренбургская губерния граничила на севере с Пермской, на востоке с Тобольской, на западе с Казанской и Самарской губерниями, а на юге со степями Казахстана.

Одной из главных задач новообразованной школьной администрации состояла в усилении «христианизаторско-цивилизаторской» роли правительства среди местных народов путем увеличения числа «прочно организованных» русско-национальных школ. Для контроля над русско-национальными школами в Оренбургском учебном округе в 1875 г. была введена должность инспектора татарских, башкирских и казахских школ. Ее занял выпускник Казанской духовной академии, кандидат богословия В. В. Катаринский, оставивший заметный след в истории просвещения местных народов.

Со второй половины 70-х годов на становление образования нерусских народов заметное влияние оказал Н. И. Ильминский, который приобрел здесь влиятельных союзников в лице попечителя Оренбургского учебного округа П. А. Лавровского — бывшего директора Казанской духовной академии, инспекторов народных училищ А. В. Васильева, М.Д, Попова, Уфимского епископа Никанора, предводителя Белебеевского уездного дворянства И. М. Бунина и др. [9, с.45]

Н. И. Ильминский и его сторонники ратовали за единственный тип школ для народа — церковный. «Религиозность должна составлять душу образования, основание всего», — наставлял Н. И. Ильминский. [10, с.22]

Направление обучения в школах правительственные чиновники однозначно сводили к воспитанию юношества в духе православия и верноподанничества. Первый попечитель Оренбургского учебного округа П. А. Лавровский в своей программной речи на акте 50-летнего юбилея Уфимской мужской гимназии 11 октября 1878 г. призвал педагогическую общественность края обратить внимание на преподавание «закона божьего», который «по праву должен быть краеугольным камнем всякого воспитания». Он поблагодарил Министерство просвещения за усиление в средней школе классицизма, как «своевременного средства лечения» политической «заразы в русском организме». [11, с.4–12]

В 80-е годы еще более усилилась русификаторская направленность школьной политики царизма в отношении коренного населения.

Активизировалось вмешательство государства в жизнь национальных учебных заведений. Причиной был провал «О мерах к образованию населяющих Россию инородцев». Несмотря на все усилия, правительству не удалось в полной мере ограничить деятельность и сферу влияния мектебов и медресе. Число их продолжало расти, контроль за ними учебных властей оставался чисто номинальным.

Малая эффективность принятых мер объясняется просчетами школьной политики правительства. Она преследовала неосуществимую на практике стратегическую цель ассимиляции башкир, татар и казахов с русскими через школу. Именно эта реакционная цель и антинародные, принудительные методы ее проведения деформировали прогрессивное значение введения в медресе русского языка (через русские классы), издания учебников на башкирском, татарском и казахском языках русским шрифтом.

С 80-х годов политика правительства по отношению к мектебам и медресе претерпела существенные изменения. Это было вызвано, прежде всего, началом трансформации традиционных религиозных школ в национальные учебные заведения башкир, татар и казахов, в связи со складыванием их в буржуазные нации.

Безоговорочное признание правительством за подчиненным ему мусульманским духовенством права на обучение башкир, татар и казахов было одним из проявлений школьных контрреформ. Оно шло в главном русле школьной политики правительства, направленной на устранение общественности от участия в народном образовании. Мечеть, находившаяся на службе у царизма, должна была усилить его идеологию и влияние на школу, разрушить то, что делал сам народ для своего образования.

В 80-е годы, на российскую школу обрушилась новая реакция, в которой в полной мере отразились основные тенденции внутриполитического курса самодержавия — охранительная и сословная. Крепостники во главе с К. П. Победоносцевым и И. Д. Деляновым делали все возможное, чтобы вернуть народное образование к феодальным принципам организации, прежде всего, к элитарности и церковности.

Второй цикл школьных контрреформ, начался с середины 80-х годов, с активного насаждения в стране церковно-приходских школ по Правилам 1884 г. Они должны были усилить влияние государства на народное образование и вытеснить скомпроментировавшие себя в глазах администрации земские школы. «Школа, устроенная при церкви, — уверял царя инициатор и организатор церковно-приходских школ К. П. Победоносцев, — будет источником истинного просвещения народа». [12, с.46]

Средняя школа в 80-е годы стала еще более сословной, хотя попытки законодательно утвердить ее сословность провалились. В 1887 г. были закрыты приготовительные классы гимназий, открывающие «низшим» сословиям доступ к среднему образованию, а также прекращен прием в гимназии детей, родители которых заняты физическим трудом.

Возврат к сословным принципам школьной политики на первом этапе проведения реформ школы еще не был явным. Явным и откровенным он стал на втором этапе этих реформ, когда самодержавие открыто выступило с программой дворянской реакции. Основную задачу внутренней политики, и в том числе политики в области образования, эта программа усматривала в восстановлении крепостнических сословных порядков, в замене бессословного начала сословным, в предоставлении дворянству особых прав и привилегий.

В условиях развертывания среди башкир, татар и казахов движения за реформу народного образования власти встали на путь безоговорочной поддержки конфессиональных мектебов и медресе. Они были провозглашены учебными заведениями, соответствующими «видам» правительства.

Контролируемые фанатично настроенными муллами низшие учебные заведения, как церковно-приходские школы, занимали важное место в выполнении основной задачи самодержавия в области начального образования, которая состояла в «охранении» народа, «как материка государства», от действительного просвещения, способного вывести его из патриархального состояния и поднять на политическую борьбу. В начале XX в. попечитель Казанского учебного округа в своем представлении в Министерство просвещения подчеркивал, что «с точки зрения политической... можно мириться с инородческой школой конфессионального характера, чем с общеобразовательной школой национального характера». [13, с.50]

Таким образом, на протяжении всего XIX столетия, взгляд на школу как на «внутреннюю охрану царства» был преобладающим в школьной политике царизма. По мнению самодержавия, просвещение, школа несли в себе разрушительную силу и при умелом управлении ими они могли оформить «благонадежное», «благонамеренное» общество. Исходя из этого, школьная политика ставила своей целью не столько управление самой школой, а сколько управление обществом через школу.

Литература:

1.      Райский П. Д. Путеводитель по городу Оренбург.2000.-49.

2.      Степанов К. Е. Губернаторы Оренбургского края.Оренбург.1999.-257.

3.      Исторический очерк народного образования в Оренбургском учебном округе за первое 25-летие его существования (1875–1899) выпуск 1.Оренбург. 1901.

4.      Исторический очерк народного образования в Оренбургском учебном округе за первое 25-летие его существования (1875–1899) выпуск 1. Оренбург. 1901.

5.      Циркуляр по Оренбургскому учебному округу.1875.№ 1.

6.      Циркуляр по Оренбургскому учебному округу.1875.№ 1.

7.      Циркуляр по Оренбургскому учебному округу.1875.№ 1.

8.      Циркуляр по Оренбургскому учебному округу.1875.№ 1.

9.      Фархшатов М. Н. Народное образование в Башкирии в пореформенный период: 60–90 гг. ХIХ в. М. 1994.-145.

10.  Ильминский Н. О системе просвещения инородцев в Казанской центральной крещенно-татарской школе. Казань 1900.-30.

11.  Речь попечителя Оренбургского учебного округа П. А. Лавровского на акте юбилея Уфимской мужской гимназии 11 октября 1878.

12.  Фархшатов М. Н. Народное образование в Башкирии в пореформенный период: 60–90 гг. ХIХ в. М. 1994.-145.

13.  Фархшатов М. Н. Народное образование в Башкирии в пореформенный период: 60–90 гг. ХIХ в. М. 1994.-145.