Древнерусская литература как фактор патриотического воспитания

Русская литература с момента своего возникновения служила средством патриотического воспитания народа.

На протяжении столетий важнейшим средством формирования патриотизма у россиян являлась литература. В отсутствии эффективных средств массового воздействия на читателя она являлась «учительницей народной», а русские писатели проявили себя подлинными патриотами.

Древней Руси, к концу XI века сформировавшейся как раннефеодальное государство с единой религией — христианством, для утверждения своего статуса недостаточно было только воинских побед, внешнеэкономических и политических связей и расширения территории. Молодому государству необходимо было доказать свое право на равное место среди других народов, сопричастность с событиями мировой истории, прославить героизм пращуров. Данные проблемы нашли отклик во многих произведениях литературы, отразивших надежды и стремления наших предков.

В «Слове о законе и благодати», написанном митрополитом Иларионом в первой половине XI века, автор, обосновывая равноправие всех народов, исповедующих христианство независимо от времени его принятия, отстаивает национальную и религиозную независимость русского государства. Показывая Русь в ряду других держав мира, Илларион не только славит родную землю, которая «ведома и слышима есть всеми четырьми конци земли».., но и предсказывает ей великое будущее: «и събысться о нас языцех реченое: открыет мышцу свою святую предо всеми языки и узрят вси конци земля спасение бога нашего». Прославляя Владимира Святославовича, принесшего христианство на Русь, он с гордостью говорит о великих предшественниках князя, язычниках Игоре и Святославе, полагая, что героической историей предков «мужъством же и храбръством прослуша в странах многах» можно и нужно гордиться.

При большой разбросанности территорий Древняя Русь не имела достаточно прочных внутренних связей, ее постоянно сотрясали усобицы и набеги врагов. Будущее страны виделось в создании централизованного государства, и идея единения красной нитью проходит через все письменные памятники того времени, отражая глубокие раздумья наших предков о судьбе родной страны. «Чтобы удержать единство, требовались высокая общественная мораль, высокое чувство чести, верности, самоотверженности, развитое патриотическое самосознание и высокий уровень словесного искусства — жанров политической публицистики, жанров, воспевающих любовь к родной стране, жанров лиро-эпических, — отмечал Д. С. Лихачев. — Нужны были произведения, которые ясно свидетельствовали бы об историческом и политическом единстве русского народа. Нужны были произведения, которые активно выступали против раздоров князей» [1,c.81].

Начало данному направлению положило написанное в XI в. Нестором «Чтение о Борисе и Глебе», посвященное первым русским святым, сыновьям князя Владимира, отказавшимся воевать за киевский престол со Святополком, чтобы не ввергнуть в раздор родную землю, и безропотно принявшим от него смерть. Их пример был эталоном жертвенности, служил образцом для других, о чем свидетельствует тот факт, что к концу XI века культ Бориса и Глеба стал широко распространен на Руси. Народ постепенно стал видеть в них не просто противников междуусобицы, но защитников страны от её недругов, «забрало Русской земли», низвергающих «дерзость поганьскую», что, в частности, подтверждает «Сказание о Борисе и Глебе», написанное в XII веке.

Протестом против княжеских усобиц, ведущих к разорению страны половцами, проникнута «Повесть временных лет». Подчеркивая происхождение всех русских князей от единого корня — легендарных братьев Рюрика, Синеуса и Трувора, летописец осуждал междуусобные войны как братоубийственные и призывал беречь землю, «которую оборонили отцы ваши и деды трудом великим и храбростью».

Идея единения Руси перед опасностью извне — ведущая в самом патриотическом произведении древнерусской литературы — «Слове о полку Игореве». В период, когда княжеские усобицы ослабляли страну, а местнические интересы вели к резкому размежеванию, автор Слова требовал от князей согласованных действий в борьбе с общим врагом, обвиняя их в нежелании вместе выступить на защиту страны: «Но врозь у них полотнища развиваются, копья поют!». Воспевая славу и силу русских князей, он осуждал тех, из-за кого «по русской земле редко пахари покрикивали, но часто вороны граяли, трупы между собой деля». «Здесь мы видим …русского человека, сознающего тесную связь со всею землею, с народом, — отмечал В. Я. Стоюнин, — сознание единства русской земли, несмотря на ея раздробленность, ясно высказывается поэтом; он чужд всякого местного, удельного патриотизма, он страдает равно за всех русских, терпящих беды за княжеские крамолы» [2, c.188].

Нравственный идеал пекущегося о русской земле человека представлен в «Поучении» Владимира Мономаха, считающегося его политическим завещанием преемникам. Князь учил быть верным своему слову, не нарушать данных клятв даже во имя выгоды: «аще ли вы будеть крест целовать к братии, или к кому, …и целовавшее блюдете, да не преступни погубите душа своея». В понятие любви к Отечеству он включал заботу о ближнем («кормите и придавайте сироте, и вдовицю оправдите сами»), считал долгом выступить в защиту слабого («не вдавайте сильным погубити человека»). Мономах призывал князей заботиться о своих подданных: «не дайте пакости деяти, отрокам ни своим ни чюжим, ни в селех, ни в житех, да не кляти вас начнут». Важнейшей идеей «Поучения» является идея защиты Отечества. «Смерти бо ся, дети, не боячи, — писал великий князь, — ни рати, ни от зверя, но мужское дело творите…». Патриотизм Мономаха носил деятельностный характер — князь представлен в «Поучении» человеком, честно исполнявшим свой долг перед Родиной и призывавшим к этому своих преемников.

Сквозь призму борьбы с врагами Отечества рассматривали патриотизм и многие другие прославившие русское оружие князья. Так, в житии Александра Невского воссоздан героический образ полководца, защитника родной земли и умного политика. Соединяя в себе агиографию и воинскую повесть, житие повествует не только о князе, но и о его воинах, «храбрецах», доблестно сражавшихся в Невской битве. Героизм Дмитрия Донского, сражавшегося простым ратником на Куликовом поле, его брата Владимира Андреевича и их соратников был прославлен в «Задонщине», «Сказании о Мамаевом побоище», «Слове о житии великого князя Дмитрия Ивановича, царя русского».

Если у большинства полководцев патриотизм ассоциировался с защитой Отечества, то представители духовенства в первую очередь связывали его с верностью православной вере, терпимостью, человеколюбием, с помощью ближнему в трудную минуту.

В поучениях, житиях святых, посланиях и обращениях Русская православная церковь стремилась поддержать верующих, вселить в них веру в будущее, давала нравственную оценку поступков. «Осуждения в письменных произведениях страшились, похвал добивались», — писал по этому поводу Д. С. Лихачев, особо отмечая значимость церковной оценки для выбора линии поведения в тяжелейший для страны период татаро-монгольского нашествия [3,c.24]. В условиях жесточайшего порабощения, сопровождающегося междоусобной борьбой за великое княжение и вотчины, православная вера оставалась одним из немногих связующих население страны оснований. Ее защита приравнивалась к защите родной земли.

Идеалом поведения почиталось мученичество за веру, отказ перейти на сторону врага, что нашло отражение в житиях и летописных рассказах XIII — XIV веков. Авторы стремились вселить в читателей уверенность в том, что военной силе завоевателей можно противопоставить силу духа. Рассказы о Васильке Константиновиче, рязанском князе Романе, Михаиле Черниговском, не покорившимся захватчикам и отдавшим жизнь за Родину и веру, имели ярко выраженную общерусскую патриотическую окраску.

Представления о патриотизме всегда формировались под влиянием политических, социальных, экономических и других факторов, определяющих развитие общества в конкретные исторические периоды, и в силу этого в его содержании доминировали различные составляющие. Выступление Москвы в роли собирательницы русских земель и усиление центростремительных тенденций в XIV веке привели к возобладанию в патриотизме деятельностных начал, о чем свидетельствует победа объединенного русского войска в 1380 году на поле Куликовом над казавшимся прежде непобедимым врагом. Патриотические настроения общества, поверившего в возможность освобождения от многолетнего ига после Куликовской битвы, отразились в «Задонщине» и «Сказании о Мамаевом побоище» — произведениях, прославлявших победу русского оружия. О том, что победа над Мамаем способствовала возрождению веры народа в собственные силы, свидетельствует и написанное Епифанием Премудрым «Житие Сергия Радонежского», поднявшего, по словам В. О. Ключевского, примером своей жизни, верой «упавший дух родного народа» [4, c.74].

Если идеологию древнерусского общества отражали церковные наставления, летописи, жития, повести, то психологию народных масс, их понимание долга перед Родиной наиболее ярко выражали эпические произведения. В отличие от житийной литературы, повестей, летописей, былины существовали в устной форме, передавались из уст в уста и пользовались популярностью как в народной среде, так и среди знати.

В образах богатырей воплотился нравственный идеал народа. Истинным героем в былинах выступает не тот, кто силен и храбр, а тот, кто направил силу и храбрость на защиту родной земли, православной веры и своих соотечественников. Добрыня Никитич просит благословенья у матери не на рыцарские подвиги, а на помощь людям. «Как наехали поганы люди, супостатные, — говорит он, — они режут, бьют моих собратиев. Не сидится мне здесь без работушки, им помочь идти — одна заботушка». С юных лет он выступает народным защитником, «топча малых змеенышей, выручая полоны русские». По дороге на службу к князю Владимиру Илья Муромец расправляется с «силой великой», осадившей город Чернигов, берет в плен Соловья — разбойника, грабящего и убивающего проезжих путников.

Богатыри служат князю не в силу вассальной зависимости, а добровольно, понимая свой долг перед ним как долг перед народом. Илья Муромец поступает на службу к князю Владимиру «прибрать себе дружиночку храбрую», «съездить во чисто поле, с неприятелем побороться». Когда враги подступили к городу, он выходит на бой «за веру, за отечество, за стольный Киев-град, за церкви за божии, за князя за Владимира», и к тому призывает других русских богатырей. Вся мощь богатырей направлена на защиту родной земли, ради нее они не щадят жизни, сражаясь с ордами противника: от ран, полученных в схватках с «погаными» погибает старший из братьев Дородовичей, двенадцатилетним подростком, с благословения отца, выходит на бой с татарами сын Данилы Игнатьевича.

В былинах показан и идеал русской женщины, способной на жертвы во имя родной земли. Это и мать, благославляющая богатыря на служение Отчизне, на «добрые дела», жена, хранящая дом в его отсутствие или это волевая, непреклонная в достижении цели женщина, как Авдотья Рязаночка, освободившая из плена своих соотечественников из плена и тем самым возродившая «Рязань-город наново».

Процесс политического и экономического объединения разрозненных княжеств способствовал формированию общерусской культуры, идейному единению страны. Немалую роль в последнем сыграло летописание. В московском летописном своде митрополита Киприана (1408 г.) были собраны летописи Твери, Новгорода, Ростова, Рязани, Смоленска и других княжеств, формируя у россиян, таким образом, представление о единстве русской истории.

После создания единого Московского государства в XVI веке летопись, по выражению Д. С. Лихачева, постепенно стала «школой патриотизма, школой уважения к государственной власти, …должна была любыми средствами внушить читателям убеждение в её безошибочности и святости» [1,c.163]. Данная идея отчетливо просматривается и в написанном в первой трети XVI века «Сказании о князьях Владимирских», выводившем род московских властителей от римского императора Августа и его потомка Рюрика. Это ставило их в один ряд с ведущими правителями Европы и доказывало законные права Москвы на объединение со всеми областями древнерусского государства, отторгнутыми в разное время захватчиками. В середине XVI века была создана «Степенная книга», включавшая в себя жизнеописания великих князей, царей и митрополитов. Автор не ставил своей целью идеализацию их деятельности как таковой, но стремился в идеальном свете представить историю Руси, показать мировое значение Русского государства, обосновать идею божественности как светской, так и церковной власти и вселить веру в непоколебимость государственных основ, в мудрость правителей. Единению страны, утверждению общей культуры, обычаев и нравов способствовала литературная деятельность митрополита Макария, выступившего инициатором составления «Великих Четий Миней», куда были включены предания о русских национальных святых, как древних, так и канонизированных на церковных соборах первой половины XVI века. Таким образом Макарий задумал «организовать свой национальный Олимп, делающий Московскую Русь достойной занятого ею в христианском мире …положения» [5,c.433].

Данный подход отражал сущность зарождавшегося официально-государственного патриотизма, требующего безоговорочного принятия существующих порядков, однако он не являлся единственным. Несколько иные, более демократичные взгляды на патриотизм высказывали отдельные представители русского общества, что свидетельствовало о начале формирования альтернативного государственному понимания проблемы. Так, Иван Пересветов в своих литературно-публицистических выступлениях выдвинул принцип равенства всех перед царской властью и предлагал отличать людей по заслугам перед Отечеством, а не по знатности и богатству. «А который воин начнет против недруга твердо стояти и смертною игрою играти, и таковым воином имян возвышати, и тем сердца их утешати», — писал он в «Сказании о Петре, волоском воеводе». Достойным защитником страны, по мнению И. Пересветова, не мог быть человек обленившийся, пекущийся только о своем богатстве, и вместо честной службы тешащий себя лишь потехами «цветно и конно и людно». Такие, по его мнению, лишь «царство оскужают». Отказывая в патриотизме знатным вельможам, которые «смертного меча остерегаются», «мыслят о покое», он, в тоже время считал, что нельзя требовать патриотических чувств и от человека несвободного, холопа. «Порабощенный бо человек срама не боится, а чести себе не добывает, — отмечает И. С. Пересветов в «Сказании о Магмете-салтане».

Династические неурядицы конца XVI — начала XVII века привели к событиям Смутного времени, поставили под угрозу существование нашего государства. Осознание данной угрозы сопровождалось подъемом патриотических настроений в стране, что также нашло отражение в литературе. Ярко выраженный патриотический характер носила «Новая повесть о преславном Российском царстве», призывавшая выступить на защиту Родины. Измена боярского правительства, отдавшего страну во власть интервентов, противопоставлена в повести героизму выдерживавших осаду войск Сигизмунда III жителей Смоленска и мужеству патриарха Гермогена, отказавшегося сотрудничать с завоевателями и погибшего в застенке. Автор прямо призывает россиян к восстанию: «Придите, придите православные! Мужайтесь и вооружайтесь, и тщитеся на враги своя, како бы их победите и царство освободити!».

Смутное время явилось испытанием Московского государства на жизнестойкость. С честью выдержав это испытание, наши предки не только отстояли свою независимость, но и вышли из него более сплоченными и уверенными в своем будущем. О патриотических настроениях, господствовавших в обществе ещё долгое время, косвенно может свидетельствовать популярность «Сказания» об осаде Троицко-Сергиевского монастыря Авраамия Палицына (1620 г.), дошедшая до нас в многочисленных списках XVII и XVIII веков. Оптимистический настрой произведения, гордость за сумевший преодолеть тяжелейшее испытание народ, пробуждал в читателях веру в будущее России.

Литература:

1.                  Лихачев Д. С. Избранные работы в 3-х тт. — Л., 1987.

2.                  Стоюнин В. Я. О преподавании русской литературы. — СПб., 1904.

3.                  Памятники литературы Древней Руси: XIII век. — М., 1981. — С. 24.

4.                  Ключевский В. О. Исторические портреты. — М., 1991.

5.                  История русской литературы.- М-Л.: Изд-во АН СССР. — 1945. — Т. II. Ч. 1.

6.                  Антология педагогической мысли Древней Руси и русского государства XIV –XVII вв. — М., 1985.