Подходы английских судов при рассмотрении споров о разделе имущества супругов, один из которых иностранец



В статье дается анализ подходов, используемых английскими судами, при разрешении имущественных вопросов по бракоразводным процессам с иностранным элементом на примере выводов суда по делу W против H [the High Court of Justice Family Division) № FD13D05340 от 15.12.2016, https://www.judiciary.gov.uk/judgments/aaz-v-bbz-and-others] и других прецедентов.

В работе также анализируется проблема «конфликта юрисдикций» ввиду того, что английские суды очень часто вынуждены разрешать споры при наличии параллельных процессов за рубежом.

В результате исследования автор приходит к выводу, что английский суд часто прибегает к широкому усмотрению (дискрецию), руководствуясь при этом принципом справедливости и целесообразности.

Введение:

На основании судебного решения Лондонского Высокого суда (the High Court of Justice Family Division № FD13D05340, далее — Решение Высокого Суда), датируемого 15 декабря 2016 г., вынесенного в ходе бракоразводного процесса, азербайджанский миллиардер должен выплатить своей бывшей супруге сумму в £453 млн. Сам процесс по просьбе стороны проводился в закрытом режиме, а судебное решение первоначально хранилось в тайне. Судебное разбирательство проходило в Лондоне в конце 2016 года при закрытых дверях. Ни один из ответчиков или их представителей не явились в суд, поэтому суд не смог выслушать их доводы. Однако суд изучил все документы, предоставленные раннее ответчиком, и выслушал свидетельские показания со стороны защиты. В ходе последнего судебного разбирательства ответчик давал показания по видео связи.

Стороны обозначены судом как W (истец) и H, ‘C LTD’ и ‘P LTD’ (ответчики) (информация о реальных именах сторон является конфиденциальной).

На основании информации о сторонах данного процесса, указанной в судебном решении Высокого суда, и заявления ответчика от 27.01.17, которое было направлено в британский суд, азербайджанское Интернет-издание haqqin.az и РБК предположили, что указанному на стр. 3–4 судебного решения описанию, соответствует 61-летний экс-совладелец компании «Нортгаз» Фархад Ахмедов, занимающий в списке Forbes 67 строчку.

В данном судебном разбирательстве был также рассмотрен дополнительный иск о получении финансовой компенсации в ходе бракоразводного процесса. Изначально ответчиком по иску был признан только H, однако позже согласно приказу судьи Мура (Mr Justice Moor) от 25.10.16 ответчиками также были признаны компании ‘C LTD’ и ‘P LTD’.

Факты дела

В судебном решении указывается, что 61-летний уроженец Кавказа и 41-летняя женщина из Восточной Европы познакомились в Москве в 1989 году, а в 1993 году зарегистрировали брак. Ответчик был женат до этого. В 1993 году они переехали в Лондон, где жили в доме, купленном H. В 1994 году H купил недвижимость во Франции, а в 1996 году он приобрел собственность в британском графстве Суррей, куда затем переехала семья. Судья в судебном решении именует недвижимость в графстве Суррей семейной английской собственностью. В 2013 году истец стала единственным ее собственником.

Ответчик преимущественно занимался энергетическим бизнесом — возглавлял независимую газовую компанию «Нортгаз». В 2012 году ответчик продал за $1.375 млрд. свою долю в компании «Нортгаз» НОВАТЭКу. В 2014 году ответчик приобрел яхту, вертолет и самолет. В судебном решении [стр.4 п.15] указывается, что ответчик также имеет постоянный вид на жительство в Великобритании (ILR).

Истец на протяжении всего брака была домохозяйкой и занималась воспитанием детей — заботилась о своих сыновьях (двое) и ребенке ответчика от первого брака, как указывается в мотивировочной части решения суда, истец осуществляла всю домашнюю работу сама без какой-либо помощи. В 1994 году истец получила постоянный вид на жительство в Великобритании (ILR), а в октябре 2000 года — гражданство Великобритании.

Доводы сторон

Согласно доводам истца все имущество является совместно нажитым при равном вкладе обоих супругов и оценивается в £1,092,334,626. Следовательно, все имущество является «общим имуществом супругов» и подлежит разделу в равных долях.

Адвокаты истца, выступая как «помощники судьи», поскольку ответчики не участвовали должным образом в процессе, сформулировали возможные доводы ответчика, которые он мог бы предоставить, если бы присутствовал при судебном разбирательстве: во-первых, H владел большей частью имущества до вступления в брак с истцом, т. е. до 1993 года; во-вторых, вклад H по созданию совместного имущества является большим, чем истца, поскольку основное состояние было заработано благодаря энергетическому бизнесу, которым, как известно, занимался ответчик; в-третьих, брак расторгнут в период между 1999–2004 годами, следовательно до того, как ответчик продал акции в Российской энергетической компании, а значит сумма, полученная от их продажи, не может быть включена в «законную собственность супругов»; в-четвертых, все активы ответчика находятся в доверительном управлении (trust).

Обстоятельства, подлежавшие исследованию иоценке судом

1. Имеется ли имущество, приобретенное сторонами до брака
2. Возможно ли признать вклад H в совместно нажитое имущество «особым»
3. Определение даты, с которой брак считается расторгнутым
4. Определение размера имущества, подлежащего делению между сторонами
5. Исследование вопроса о трасте (trust)
6. Решение вопроса о «справедливом» распределении имущества между супругами
7. Решение вопроса об исполнении решения Высокого суда Лондона

1. Имеется ли имущество, приобретенное сторонами до брака

Поскольку в данном судебном разбирательстве исследуется вопрос о финансовых последствиях расторжения брака, то в ходе судебного процесса рассматривался вопрос об имуществе, которым стороны владели до брака.

Вышеуказанный аспект является важной составляющей данного судебного разбирательства, поскольку позволяет установить размер совместной собственности супругов. Нужно отметить, что в Великобритании, как и в России, совместной собственностью супругов признается имущество, нажитое супругами во время брака. Согласно п.7 п.27 решения Высокого Лондонского суда «общее имущество супругов» в случае расторжения брака подлежит разделению между супругами в соотношении 50:50.

Согласно доводам ответчика до вступления им в брак с истцом (т. е. до июля 1993 года) у него уже была значительная доля имущества. Следовательно, указав данный факт, ответчик намеривался установить исходный размер имущества, которое может в соответствии с законом считаться совместной собственностью супругов. Однако ответчик не смог предоставить документы, подтверждающие наличие имущества, нажитого до брака с истцом (W). Единственным доказательством ответчика о наличии у него «добрачного» имущества был договор купли-продажи, заключенный в 1993 году, на покупку семейного дома в Лондоне, стоимостью £700,000. Суд не признал факт наличия у ответчика добрачного имущества, указав, что вышеуказанный документ не может быть признан доказательством по этому иску, поскольку согласно прецеденту [дело Miller v. Miller, п. 174, Miller v. Miller [2006] UKHL 24 (24 May 2006) http://www.bailii.org/uk/cases/UKHL/2006/24.html], семейный дом признается общей собственностью супругов. Таким образом, суд установил, что в данном судебном деле не имеется добрачной собственности супругов, а следовательно, законный режим собственности супругов действует с момента заключения брака, т. е. с июля 1993 года. Брак, заключенный в Москве, признается английским судом, поскольку соответствует требованиям английского права, предъявляемым для признания иностранного брака, а именно: соответствие сторон условиям заключения брака (добровольное согласие, вступающих в брак, брачный возраст)-ст.12 СК РФ и соблюдение «формы» брака (formal validity). Важно отметить, что английские суды при признание брака действительным руководствуются правилом “lex loci celebrationis”, то есть для признания брака действительным он должен соответствовать праву государства, в котором был зарегистрирован.

2. Возможно ли признать вклад H в совместно нажитое имущество особым

Вопрос о признании вклада ответчика (H) в совместно нажитое имущество особым также заслуживает отдельного внимания, поскольку затрагивает факт размера имущества, подлежащего делению между сторонами и процентное соотношение. Согласно показаниям ответчика его вклад в создание совместного имущества является особым, поскольку, по его словам, вести бизнес в России достаточно трудно, тем более, что его компания неоднократно имела правовые проблемы с крупнейшей национальной компанией, в которой он владел акциями.

Вышеуказанный довод может позволить суду отступить от равного разделения имущества между супругами (50:50), однако согласно английскому праву суды руководствуются критерием справедливости (fairness) при рассмотрении данного вопроса.

Представляется интересным провести сравнительно-правовой анализ данного судебного разбирательства и бракоразводного процесса Хворостовского вчасти оценки критерия справедливой финансовой компенсации [Решение Апелляционного Суда (гражданское отделение) № B4/2008/2731/FAFMF от 23.07.2009, https://www.judiciary.gov.uk/judgment-jurisdiction/family].

В деле Хворостовского суд провел перекрестный допрос истца и ответчика, в ходе которого установил, что необходимые расходы семьи находятся в пропорциональной зависимости от доходов супруга (в данном деле — мужа), который выплачивает денежные средства на содержание семьи.

Таким образом, с позиции справедливой финансовой компенсации суд указал следующее: в случае если доход супруга возрастает/ падает, то заинтересованный супруг получает право на иск об увеличении/ уменьшении финансовой компенсации вне зависимости от того, сколько лет длился брак и когда развелись супруги. Следовательно, можно сделать вывод, что суд всегда старается защищать лицо, чье положение становится менее выгодным в финансовом плане при разводе, при этом учитывая все обстоятельства дела.

В процессе разрешения вопроса о справедливом разделении имущества супругов в рассматриваемом деле «W. против H» суд применил следующий т. н. “genius” test, сославшись на прецеденты по следующим делам — Sorrell, Cooper Hohn, Gray v Work [Sorrell v Sorrell [2005] EWHC 1717 (Fam)Family Division: Bennett J (29 July 2005), http://www.familylawweek.co.uk/site.aspx?i=ed1586; Cooper-Hohn v Hohn [2014] EWHC 4122 (Fam), http://www.familylawweek.co.uk/site.aspx?i=ed138331].

Под справедливым разделением активов суд понимает раздел имущества в соотношении 50:50, при этом равный вклад супругов в поддержании семейного благополучия презюмируется в независимости от сферы деятельности супругов, т. е. de facto не имеет значения, кто из супругов «участвовал» в формировании совместного имущества (зарабатывал деньги) — прецедент White [White v. White [2000] 2 FLR 981, п. 989,https://uk.practicallaw.thomsonreuters.com]. Однако “genius test”, примененный судом, позволяет суду отступать от данного принципа. Речь идет о ситуации, когда один из супругов действительно внес «особый» вклад в формирование совместного имущества. Для признания вклада супруга «особым» необходимо, чтобы между супругами не прослеживалась связь [дело Charman — Charman v. Charman (№ 4) [2007] 2 FLR 1246, п.80, http://www.familylawweek.co.uk/site.aspx?i=ed657], то есть супруги не должны никак контактировать между собой. Следовательно, как указал суд, стороне очень трудно доказать свой особый вклад в формировании семейного имущества, что, безусловно, еще раз подчеркивает факт, что право защищает неработающего супруга. В истории Великобритании есть только 3 прецедента, в которых суд признал особый вклад одного супруга, подчеркнув, что поведение другого супруга являлось «недобросовестным».

Суд обязан учитывать вклад каждого супруга в семейное благополучие, включая вклад по заботе о семье и доме. Английское право, как и российское (ч.3 ст.34 СК РФ) признает равный вклад супругов. Таким образом, представляется возможным сделать вывод, что суд при оценке понятия «вклад» рассматривает семью как союз лиц, связанный взаимными правами и обязанностями и ведущий совместное хозяйство. В рассматриваемом деле суд указал, что вклад ответчика невозможно признать особым, так как в то время как H вел бизнес, который и являлся основным источником формирования имущества, истец заботилась о поддержании семейного очага в Суррей: она ухаживала за их двумя сыновьями и дочерью ответчика от первого брака. Суд дополнительно подчеркнул, что истец проживала в «чужой» для нее стране. Суд также счел «благородной» позицию истца, поскольку W подала иск о получении 41 % от общей собственности супругов, хотя имеет право на ½ от семейных активов.

Таким образом, на основании вышеуказанного суд отклонил доводы ответчика о его особом вкладе и сослался на дело White, указав, что вне зависимости от сферы деятельности каждый из супругов внес равный вклад в семью.

3. Определение даты, с которой брак считается расторгнутым

В данном деле вопрос об установлении даты расторжения брака заслуживает особого внимания, так как затрагивает два важных аспекта. Первый и наиболее спорный вопрос — это признание решения суда одного государства о расторжении брака другим. Второй аспект, как и указывалось ранее, касается определения размера имущества, подлежащего разделению, т. к. совместная собственность супругов — это только то имущество, которое нажито во время брака.

Согласно доводам истца брак продолжался 20 лет и может считаться расторгнутым лишь с октября 2013 года, когда W подала иск о разводе. Ответчик, со своей стороны, заявил, что брак продолжался до 1999 года или же до 2004 года, когда был расторгнут судом в г. Москве. H предоставил в Лондонский суд судебное решение суда в Москве от 18.08.2000 г, однако (и в этом особенность данного дела) адвокаты истца не нашли официальных документов в архивах суда в Москве, подтверждающих факт наличия судебного решения, на которое ссылался ответчик. Истец вместе с иском о финансовой компенсации подала экспертное заключение российского юриста, подтверждающего факт того, что решение московского суда от 18.08.2000 года не существует.

Английский суд признал решение суда в Москве от 18.08.2000 г. недействительным («подделкой»), сославшись на то, что входе встречи представителей сторон, состоявшейся 25 октября 2016 г, юристы ответчика не стали оспаривать факт недействительности судебного решения.

Вопрос о признании результатов судебного разбирательства в другой юрисдикции в английском бракоразводном процессе возникает регулярно, в частности, он рассматривался в деле № FD08F00254 от 04.04.2008 по поводу бракоразводного процесса египетского гражданина и хорватской гражданки, проживающей в Великобритании. В этом судебном разбирательстве процесс по делу о разводе и разделению имущества одновременно проходил в Египте (основной), в Швейцарии и Великобритании (дополнительные). В данном деле суд в Великобритании, несмотря на то, что суд в Швейцарии признал процесс, проходивший в Египте (основной процесс), не начавшимся (фиктивным), посчитал, что документ, предоставленный истцом, подтверждает наличие судебного разбирательства в Египте. Однако, так как английский суд не смог определить предмет (обстоятельства) спора, рассматриваемого в Египте, в силу нехватки доказательств у египетской стороны по данному спору, в вынесении приказа о принятии обеспечительных мер (injunction) было отказано. На наш взгляд, суд в Великобритании отказал истцу в вынесении обеспечительного приказа в силу того, что в материалах английского дела не были представлены доказательства наличия спора, достаточные для принятия таких мер. Реализуя свое право на усмотрение, суд не стал выносить обеспечительный приказ, поскольку счел, что в случае удовлетворения требований истца, английский суд может помещать процессу, проходящему в Египте, что, в свою очередь, может нарушить принцип беспристрастного, справедливого судебного разбирательства.

Таким образом, в каждом конкретном деле английские суды исследуют обстоятельства дела и принимают индивидуальное решение о признании/ непризнании процесса/ решения иностранного государства по идущему параллельно процессу.

В деле W против H для суда определяющими являлись вопросы факта, в то время как вопрос о признании решения иностранного государства не являлся определяющим для дела. Так суд оценивал доводы сторон о признании брака действующим «по фактическим обстоятельствам» (de facto). Ответчик утверждал, что после 2004 года у него с истцом не было никаких «интимных» связей и они встречались между 1999 (2004) и 2013 гг. только ради детей. Однако ответчик не смог предоставить никаких документов, свидетельств, свидетельских показаний касательно раздельного проживания (“de facto separation”), к тому же сам не явился для перекрестного допроса. Истец же давала показания перед судьей и предоставила суду фотографии, из которых было видно, что супруги постоянно вместе отдыхали (совместная фотография была сделана на Мальдивах в 2013), совместно распоряжались банковским счетом, проживали в их совместном доме в Лондоне (личные вещи ответчика находятся в семейном доме), обменивались сообщениями (ответчик обращался к истцу как «моя жена») и тд. Истец также занималась разработкой проекта «дома их мечты» на Кавказе (проекта, датируется августом 2011). Ответчик платил по счетам их семейного дома в Великобритании.

В разрешении вопроса о признании брака действующим суд применил формальный подход — решение судьи Колеридж (Coleridge J) по делу G v. G [G. v G (Financial Provision: equal division) 2002 EWHC 1339 Fam 31 July 2002, http://www.kessler.co.uk/wp-content/uploads/2012/04/GvG.pdf]. Таким образом, даже если решение московского суда о расторжении брака между сторонами было бы признано действительным, суд все равно сделал бы вывод о признании брака продолжающимся, поскольку для суда, семья представляется, как группа лиц, ведущая совместное хозяйство. Вышеуказанные доказательства, предоставленные истцом и исследованные судом, позволяли признать брак действующим вплоть до 2013 года.

4. Определение размера имущества, подлежащего делению между сторонами

В вопросе об установлении размера имущества, подлежащего разделу между сторонами по делу W против H суд исходил из того факта, что брак продолжался 20 лет, начиная с 1993 по 2013 год, а значит, все имущество, нажитое за данный период, признается совместной собственностью супругов и подлежит разделению в соотношении 50:50.

В процессе оценки активов суд на основании решения судьи Холман (Holman J) от 18.05.2016 и решения судьи Мура (Mr Justice Moor) от 25.10.16 суд потребовал ответчика предоставить документы, касающиеся истории его энергетической компании, налоговые декларации, документы, касающиеся собственности в России. Ответчик не исполнил данные судебные приказы, отказавшись раскрыть суду свои активы. Суд на основании доказательств, раскрытых в рамках процедуры disclosure исследовал все активы ответчика и установил, что все имущество находится в трасте (trust).

Суд оценил общую сумму активов в £1,092,334,626, основываясь на перечне активов, предоставленных истцом, а также на экспертных заключениях, предоставленных суду, и информации, полученной в ходе процедуры disclosure.

Похожая ситуация уже рассматривалась судом в Великобритании в июне 2013 в рамках дела по иску к группе компаний «Petrodel». Тогда супруг, владеющий компаниями, также отказался предоставить суду корпоративные документы компании в виду того, что данная информация составляет коммерческую тайну компании. В этом деле суд сформулировал следующую важную позицию по поводу бремени доказывания: поскольку сторона, находящаяся в менее выгодном положении, зависит от процедуры disclosure и показаний, данных другой стороной, то бремя доказывания в семейных спорах лежит не на истце, а на ответчике, который отказывается предоставлять информацию. Таким образом, суд исследует причины не предоставления информации, всегда руководствуясь принципом защиты интересов экономически зависимой стороны.

5. Исследование вопроса о трасте

В связи с тем, что ответчик (H) отказался предоставить суду документы, касающиеся его компаний и траста, учрежденного ответчиком, суд исследовал вопрос о трасте на основании документов истца и процедуры disclosure.

Суд установил, что ответчик создал discretionary trust на Бермудских островах, установив, что управляющим является кипрская компания «C Ltd», созданная 2 октября 2013 г. Учредителем траста, бенефициаром и поручителем является сам ответчик. Также суд определил, что единственным директором C Ltd является сам ответчик, причем C Ltd является доверительным управляющим только для него.

На основании того, что ответчик отказался предоставить «письмо о намерениях» между C Ltd и им самим (это письмо — один из основополагающих учредительных документов для траста), а также на основании вышеуказанной схемы траста, суд назвал данный траст — “dear me” trust (приблизительно означает «мой собственный»). Данный вывод был сделан также на основе формы E, заполненной ответчиком и предоставленной им в суд в ходе бракоразводного процесса, проходившего в Лондоне в 2004 года, в ходе которого стороны заключили акт о примирении.

Вышеуказанная форма содержит информацию о доходах и расходах ответчика, в которой ответчик признал, что все его расходы оплачивались из траста. В данном процессе также действует та же схема (об этом свидетельствуют документы о расходах H в период между 30.06.2014 и 17.02.2016), а именно за все покупки H платил траст, что позволило суду признать компанию C Ltd финансовым инструментом ответчика. Поскольку ответчик является единственным руководителем компании C Ltd, которая, в свою очередь, является доверительным управляющим траста, ответчик также является учредителем, бенефициаром, поручителем траста, это позволяет признать компанию alter ego и применить теорию «протыкания корпоративной вуали» (ввиду использования компании исключительно в личном интересе).

Теория «протыкания корпоративной вуали» может быть применена лишь в исключительных случаях, касающихся fraud. Во всех других случаях закон защищает компанию как юридическое лицо в силу того, что компания является самостоятельным участником гражданских правоотношений. В деле о разделе имущества группы компаний «Petrodel» суд не стал применять теорию «протыкания корпоративной вуали», однако взыскание на имущество компании все-таки обратил. Основным аргументом суда в не применении данной теории в деле «Petrodel» был факт того, что компании все-таки осуществляли экономическую деятельность, т. е. являлись самостоятельными участниками гражданского оборота, хотя и полный контроль над их деятельностью осуществлял ответчик. Также вся собственность, являющаяся предметом спора в данном деле, была переведена на имя компаний за много лет до бракоразводного процесса. Суд признал, что мотивом таких действий служила не цель ухода от обязательств в части удовлетворения иска жены, а уход супруга от налогов. Таким образом, суд в деле «Petrodel» признал истца кредитором по обеспеченному долгу, указав, что поскольку ответчик беспрепятственно распоряжался активами компании как своими — как единственный акционер, то суд счел возможным вынести решение о солидарной ответственности ответчика и группы компаний «Petrodel». В конечном итоге, суд обязал вышеуказанные компании передать жене 7 объектов, являющихся предметом спора, выплатить денежную компенсацию и периодические платежи, подчеркнув, что компании выплачивают 10 % присужденных платежей. Таким образом, суд предпринимает меры для оценки доказательств в целях справедливого разрешения спора и защиты экономически слабой стороны. Как пояснил судья в данном деле, учитывая публичный интерес в сохранении нормального уровня жизни жены и детей после расторжения брака, в состязательный процесс был включен существенный инквизиционный элемент (substantive inquisitional element).

Возвращаясь к бракоразводному процессу W против H, стоит также упомянуть, что ответчик владеет также компанией P Ltd — панамская компания, созданная в сентябре 2011 года. Президентом «ad hoc» компании является сам ответчик. Компания владеет коллекцией современного искусства и имеет банковский счет в Швейцарии. В 2012 году ответчик также перевел на счет P Ltd $1.375 млрд., однако никаких документов, подтверждающих то, на основании чего P Ltd владеет этими активами, нет. Тот факт, что средства на покупку яхты, стоимостью €260 млн, были переведены с личного счета ответчика на счет P Ltd (информация из банка — транзакция от 15.12.2014 на сумму €260 млн), а после P Ltd совершила покупку яхты, которую записала на счет компании A Ltd (также компания ответчика), свидетельствуют о том, что компания P Ltd является «финансовым инструментом ответчика». Все покупки (яхта, самолет, вертолет), совершенные P Ltd в период 2014–2015, были записаны на счета разных компаний (A Ltd, M Ltd, L Ltd), владельцем которых также был ответчик. За 4 дня до того, как ответчик давал показания по данному судебному разбирательству (21 марта 2015 г.), он передал все имущество, находившее на счетах компаний — A Ltd, M Ltd, L Ltd — в траст, доверительным управляющим которого является C Ltd.

Суду не удалось найти документы, подтверждающие факт вхождения P Ltd в трастовую структуру, возглавляемую C Ltd, и нет никаких свидетельств, что действия P Ltd по переводу денежных средств были одобрены C Ltd. В ходе бракоразводного процесса, проходившего в Лондоне в 2004 года (в ходе которого стороны заключили акт о примирении), была похожая ситуация. Поэтому, рассматривая дело в 2016 году, суд применил «mirror» test, опираясь на документы ответчика, предоставленные суду в 2004 г. Тогда ответчик указал банковский счет ($78 млн.) компании P Investment в качестве своего личного счета. Следовательно, легко провести параллель между этим фактом и нынешней ситуацией с P Ltd, что позволяет сделать вывод о так называемом “piggy-banking” (приблизительно означает «персональная копилка»). К тому же, адвокаты ответчика не предоставили документов по P Ltd, запрошенных адвокатами истца, что неблагоприятно повлияло на мнение суда об ответчике. Суд также указал, что P Ltd также можно признать “bare trust”, т. е. P Ltd является лицом, на которое записаны все активы ответчика — право на доход и все имущество только у бенефициара (H), при этом у компании нет никаких прав на это имущество, она лишь «добросовестно» управляет имуществом для бенефициара. “Bare trust” обычно используется для передачи имущества родителей/ бабушек/ дедушек детям/ внукам.

Таким образом, судья посчитал возможным сделать вывод, что P Ltd является лишь банковским счетом ответчика (все покупки в 2014,2015 совершены ей и переданы трасту C Ltd). Плюс, P Ltd выплатила H сумму в $110 млн. в период между июнем 2014 и февралем 2016.

Вопрос, касающийся раздела имущества, которое, как правило, оформлено в трасте, возникает почти во всех бракоразводных процессах, проходящих в Великобритании. Судебный процесс по делу о разделе имущества Слутскеров (Vladimir Iosifovich Slutsker and Haron Investment Limited, Summit Trustees (Catman) Limited, HC10C03159 от 17.09.2012) не стал исключением. Предметом спора в данном деле стал дом, находящийся в Лондоне (далее — 3TB) и зарегистрированный в трасте — discretionary trust.

Правовая особенность discretionary trust состоит в том, что управляющий в вопросе применения своей дискреции руководствуется письмом о намерениях создателя траста. В англосаксонской системе права данный вид траста также называют family trust, поскольку бенефициарами являются дети, супруг(и).

В деле Слутскеров юридико-техническое оформление траста и сопутствующие ему переговоры супругов являлись определяющими моментами для суда в вопросе разрешения данного дела.

Во-первых, английский суд принял решение разрешать данный вопрос согласно российскому праву как lex loci domicilii (данное правило всегда применяется, если спор затрагивает только интересы спорящих сторон). Также, английский суд, исследовав, российское законодательство — Гражданский и Семейный Кодексы — сделал вывод, что российскому праву не известен такой правовой институт как траст. Следовательно, в момент создания такой структуры как траст супруги предполагали, что данный вопрос будет выведен из регулируемого правового поля, при этом, суд уверен, что стороны изначально намеривались создать данный правовой институт по ряду причин.

Во-вторых, вопрос диспозитивности как принципа гражданского права сыграл ключевую роль в исходе дела. Суд посчитал, что поскольку при создании траста почти во всех переговорах участвовали оба супруга, переписка солиситоров супругов при оформлении документов на покупку собственности в траст также была в распоряжении обоих сторон, а документы, касающиеся структуры траста, постоянно хранились в их общем доме в Москве, то супруги не могли не знать о намерениях друг друга. Следовательно, предполагается, что они действовали по обоюдному согласию (ст.35 СК РФ), плюс срок исковой давности, предусмотренный российским законодательством для оспаривания сделок, давно истек.

В-третьих, изначально юридико-техническое оформление прав сторон в discretionary trust предполагает, что основными бенефициарами траста являлись дети супруги, Ольги Слутскер, сама г-жа Слутскер, как создатель траста и его пожизненный владелец, а статус супруга, Владимира Слутскера был определен в качестве второго пожизненного владельца и бенефициара в случае смерти супруги. Следовательно, суд сделал вывод, что вне зависимости от обстоятельств, жизненных ситуаций интересы Владимира Слутскера изначально не затрагивались трастом (his interests are prejudice). Английский суд отклонил иск Владимира Слутскера, оставив 3TB в собственности траста, бенефициарами которого являются дети и его супруга.

Таким образом, представляется возможным сделать вывод, что в каждом конкретном деле английский суд старается руководствоваться критерием справедливости, решая вопрос о правах и законных интересах сторон. Плюс, суд также учитывает положение сторон в финансовом плане при разводе.

6. Решение вопроса о «справедливом» распределении имущества между супругами и размере компенсации

Вернёмся к делу W против Н и вспомним, что общая собственность супругов оценивалась истцом в £1,092,334,626. Как ранее указывалось, все имущество было нажито при равном вкладе обоих супругов, а следовательно, подлежит разделению между сторонами в соотношении 50:50. Общая сумма иска по данному судебному разбирательству составляла £453,576,152 или 41,5 % от стоимости общей собственности супругов. Истец в качестве предложения заключения мирного соглашения направила ответчику предложение, датируемое 7 апреля 2016, (повторное сообщение было направлено 14 ноября 2016) с предложением выплатить ей сумму в £350 млн. Ответчик не ответил на данное сообщение.

Суд присудил финансовую компенсацию истцу в размере £453,576,152. Поскольку истец на данный момент владеет имуществом на £10,165,162, суд обязал ответчика передать истцу собственность в Великобритании, которая оценивается в £2,479,125, а также автомобиль Астон Мартин (£350,000) и коллекцию современного искусства (£90,581,865), которая, как указывалось ранее, записана на имя P Ltd.

7. Решение вопроса об исполнении решения Высокого суда Лондона (the High Court of Justice Family Division) № FD13D05340 от 15.12.2016

Вопрос об исполнении данного судебного решения является наиболее сложным, поскольку все имущество, на которое обращено взыскание, находится за пределами Великобритании, и у Великобритании нет соглашения с государствами, в которых находилось имущество, о взаимной правовой помощи.

На основании дополнительного судебного решения, вынесенного 20.12.2016 по тому же разбирательству (№ FD13D05340 от 15.12.2016), в связи с тем, что адвокат ответчика явился в суд на основании повестки от 15.12.2016, суд провел перекрестный допрос адвоката ответчика (в связи с чем, был также затронут вопрос, касающийся адвокатской тайны). В ходе ответов на вопросы суд выяснил, что нарушение решения Высокого суда Лондона от 15.12.2016 ответчик передал 29 ноября 2016 г. безвозмездно коллекцию современного искусства, которая является собственностью P Ltd, компании O1 (зарегистрирована в Европе 21 октября 2016), которая является также «alter ego» ответчика. P Ltd также перевело в указанную компанию $600 млн. Важным является факт, что указанный действия были произведены 29 ноября 2016 года, сразу после первого заседания по данному бракоразводному процессу, и адвокат ответчика знал об этом. Юрисдикция, в которой теперь спрятаны активы, (предположительно это европейская страна) как правило не признает решения судов Великобритании. Следовательно, действиями ответчика затрудняется исполнение данного судебного решения.

Что касается вопроса об адвокатской тайне, то обычно любая информация, касающаяся взаимоотношений клиента и адвоката, охраняется ею и не может быть раскрыта или использована в ущерб законным интересам клиента. Тем самым обеспечивается закрепленное всеми международными конвенциями право на защиту. В данном судебном разбирательстве суд не признал отношения адвоката и ответчика юридической консультацией, поскольку адвокат давал ответчику не правовые советы, а советы по ведению бизнеса, действуя скорее как финансовый консультант. Также суд посчитал, что поскольку советы, данные адвокатом, нарушают публичный порядок и являются мошенническими, нельзя признать отношения клиента и адвоката охраняемыми адвокатской тайной. В связи с этим, вынес приказ dues tecum в отношении адвоката, на основании которого адвокат должен предоставить документы, затрагивающие дела клиента по поводу компании P Ltd.

Нам представляется нужным отметить, что за умышленное неисполнение судебного решения при наличии возможности его исполнить во всех странах предусмотрена уголовная ответственность. В связи с чем суд может вынести приказ об аресте (warrant of arrest). Также суд может принять обеспечительные меры, с целью предотвращения дальнейшего перевода активов в другие юрисдикции — дело Mubarak [Mubarak v. Mubarak (2001) 1 FLR 698, http://swarb.co.uk/mubarak-v-mubarak-ca-2001]. Однако для исполнения его за пределами Великобритании необходимо международное соглашение, либо «добрая воля» суда или правоохранительных органов другого государства. Перед тем как вынести приказ о мерах обеспечения суд оценивает целесообразность данного решения. Прежде всего суд учитывает следующие обстоятельства: 1)наличие реального спора; 2) наличие у истца prima facie оснований для удовлетворения иска; 3) срочность вопроса. Далее суд принимает во внимание принцип взаимности (взаимной правовой помощи).

Английский суд вряд ли вынесет приказ о мерах, если у него есть основания предполагать, что вынесение данного приказа будет противоречить процедуре или дублировать ранее вынесенный приказ в другой юрисдикции. Данное обстоятельство имело место в приведённом выше деле по поводу бракоразводного процесса египетского гражданина и хорватской гражданки, проживающей в Великобритании [the High Court of Justice Family Division) № FD08F00254 от 4.04.2008, https://www.judiciary.gov.uk/judgment-jurisdiction/family/]. В этом деле основной процесс (бракоразводный процесс) проходил в Египте, а два дополнительных в Швейцарии и Великобритании. Суд в Великобритании, рассматривая возможность наложения ареста на банковский счет супруги, учитывал вопрос о возможном конфликте юрисдикций, поднятый в силу того, что позиции по поводу «действительности» спора в Египте не совпали у английского и швейцарского суда. В этом деле уже был приказ о мерах, вынесенный судом в Швейцарии, действующий вплоть до 12 марта 2008 года, целью которого было обеспечение основного процесса, проходившего в Египте. Вынесения приказа было возможным, в силу того, что предметом иска являлись денежные средства, хранившиеся на счете в Швейцарском банке. Дальнейшее продление вышеуказанного приказа было бы невозможно, поскольку суд в Швейцарии установил, что процесс в Египте так и не начался, в силу чего обеспечительная мера не может быть сохранена судом. В силу этого обстоятельства истец обратился в суд в Великобритании (возможно, так как ответчик постоянно проживает в Великобритании) за неделю до истечения действия «швейцарского» приказа. Суд в Великобритании отказал истцу в обеспечительных мерах, посчитав это нецелесообразным, т. к. данное требование уже было заявлено в другой юрисдикции (Швейцария) и другая юрисдикция считает невозможным его продление.

Исходя из рассмотренных критериев, можно предположить, что в деле W против H вынесение приказа о мерах возможно, поскольку процесс проходит только в одной юрисдикции и ответчик явно игнорирует приказы английского суда.

Вывод:

Таким образом, на основе вышерассмотренной судебной практики о разводе и разделе брачного имущества представляется возможным сделать вывод, что английский суд почти всегда применяет широкое усмотрение (судебную дискрецию), руководствуясь принципом справедливости и целесообразности, как правило, облегчая доказывание правовой позиции стороне, чье финансовое положение является менее защищенным и стабильным.

Литература:

1. David Hodson «International Family Law Practice», 2-e изд., Великобритания, Jordan Publishing Limited, 2012 г. — 1000 стр.
2. Hon Mr. Justice David Hayton «The International Trust», 3-e изд., Великобритания, Jordan Publishing Limited, 2011 г. — 1030 стр.
3. Семейный кодекс Российской Федерации от 29.12.1995 N 223-ФЗ (ред. от 01.05.2017)
4. Решения Высокого суда Лондона (the High Court of Justice Family Division) № FD13D05340 от 15.12.2016, https://www.judiciary.gov.uk/judgments/aaz-v-bbz-and-others/
5. Решение Апелляционного Суда (гражданское отделение) № B4/2008/2731/FAFMF от 23.07.2009, https://www.judiciary.gov.uk/judgment-jurisdiction/family/
6. Апелляционное решение [2012] № EWCA Civ 1395 https://www.supremecourt.uk/decided-cases/docs/UKSC_2013_0004_PressSummary.pdf
7. Решение Высокого суда (the High Court of Justice Family Division) № FD08F00254 от 4.04.2008, https://www.judiciary.gov.uk/judgment-jurisdiction/family/
8. Решение Высокого суда (the High Court of Justice Chancery Division) № HC10C03159 от 17.09.2012, https://www.judiciary.gov.uk/
9. Дело Mubarak v. Mubarak (2001) 1 FLR 698, http://swarb.co.uk/mubarak-v-mubarak-ca-2001
10. Дело G. v G (Financial Provision: equal division) 2002 EWHC 1339 Fam 31 July 2002, http://www.kessler.co.uk/wp-content/uploads/2012/04/GvG.pdf
11. Дело Charman — Charman v. Charman (№ 4) [2007] 2 FLR 1246, п.80, http://www.familylawweek.co.uk/site.aspx?i=ed657
12. Дело White v. White [2000] 2 FLR 981, https://uk.practicallaw.thomsonreuters.com
13. Дело Sorrell v Sorrell [2005] EWHC 1717 (Fam)Family Division: Bennett J (29 July 2005), http://www.familylawweek.co.uk/site.aspx?i=ed1586
14. Дело Cooper-Hohn v Hohn [2014] EWHC 4122 (Fam), http://www.familylawweek.co.uk/site.aspx?i=ed138331
15. Миллиардер Ахмедов отказался выплачивать экс-жене $600 млн, РБК http://www.rbc.ru/business/12/05/2017/59157cba9a79471c7a32a16c