Актуальные вопросы начала и окончания жизни по уголовному законодательству России

В докладе анализируются вопросы касающиеся юридических и медицинских аспектов начала и окончания жизни, особенностей посредственного убийства, рассматривается законодательство других стран по исследуемой тематике.

Ключевые слова:убийство, начало жизни, новорожденный ребенок, жизнеспособный плод, момент возникновения права на жизнь, прекращение жизнедеятельности, посредственное убийство, самоубийство, конечный момент жизни.

Под убийством законодатель понимает «умышленное причинение смерти другому человеку» (ч. 1 ст. 105 УК РФ).

«Причинение смерти» можно истолковать как «прекращение жизнедеятельности организма» [6, с. 735], в данном случае «организма человека». Иными словами, убийство имеет место тогда, когда лишают жизни человека — «живое разумное существо, обладающее даром мышления и речи…» [6, с. 879], представляющего собой «живую целостность природного и социального», «единство физиологического и духовного, природного и социального, наследственного и прижизненно приобретенного» [12, с. 313].

Уголовный закон защищает и новорожденного ребенка, и глубокого старца, и иного живого человека, еще не ставшего личностью или потерявшего способность осознавать себя как личность, быть субъектом сознательной волевой деятельности (например, невменяемого). Даже в тех случаях, когда результатом посягательства на жизнь человека стала постоянная и стойкая психическая болезнь потерпевшего, то есть когда он перестает в результате этого быть личностью, содеянное виновным должно квалифицироваться лишь как покушение на убийство.

Уголовный закон охраняет, в сущности, не сами по себе общественные отношения или интересы личности, социального субъекта — индивидуального носителя социально-значимых качеств и непосредственного обладателя права на жизнь и свободную деятельность в процессе своей жизни, а саму жизнь. Именно жизнь человека, как нечто данное от рождения и еще не отнятое у него смертью, а не право на жизнь, является в первую очередь основным видовым и непосредственным объектом убийства.

В целом, объектом убийства являются и жизнь человека, и его интересы — общественные отношения, возникающие в связи с его жизнедеятельностью. Жизнь человека — самостоятельная социальная, духовная и биологическая ценность, а не только и не столько его субъективное право [1, с. 46–47].

Поскольку объектом убийства является жизнь человека, постольку потерпевшим от него может быть родившийся живым и начавший самостоятельное существование ребенок или живущий, еще не умерший человек. «В момент учинения деяния, — писал Н. С. Таганцев, — человек, против которого оно направляется, должен находиться в живых; преступного лишения жизни нет, если деяние направлялось, с одной стороны, против умершего, с другой — против не начавшего жить» [10, с. 17]. Заканчивая мысль автора, следует сказать, что в обоих указанных им случаях имеет место «негодное» покушение на убийство. Когда посягательство направлено против находящегося в чреве матери плода до начала родов, деяние рассматривается как аборт, а не убийство. Со смертью прекращается уголовно-правовая охрана жизни человека, ибо обладать благами или субъективными правами можно, только будучи живым (например, лицо стреляло с целью лишить жизни в уже умершего человека). Убийство в таком случае совершить невозможно, но действия лица все же представляют общественную опасность, поскольку последствия деяния не наступают по независящим от него обстоятельствам.

Убийство неразрывно связано с жизнью и смертью человека, ставшего жертвой этого вида преступления. Определение начального и конечного моментов жизни человека имеет особое значение; в целом ряде случаев эти моменты играют решающую роль в вопросах разграничения убийства со смежными преступлениями, оконченного убийства и покушения на его совершение, убийства и правомерного лишения жизни другого человека.

Для решения вопроса об убийстве или о производстве аборта, то есть умерщвлении человека или живородного плода, правильное определение начала жизни человека имеет принципиальное значение.

Говоря о начале жизни человека, мы имеем в виду начало его самостоятельного внеутробного существования.

В отечественной юридической литературе нет единого мнения о начале жизни человека, которое бы соответствовало физиологическим признакам возникновения жизни.

Моментом начала самостоятельной жизни младенца, как правило, считают либо начало дыхания, либо момент отделения пуповины, то есть полного отделения ребенка от утробы матери [13, с. 422; с.4].

Некоторые авторы началом жизни считают момент появления какой-либо части тела ребенка из утробы матери [5, с. 6].

Распространенной также является точка зрения, согласно которой началом жизни человека признается начало физиологических родов, сам процесс рождения [7, с. 21, с. 493, с. 35, с. 427–428]. Эта позиция ученых нашла свое отражение в ст. 106 УК РФ, где убийством признается не только умышленное лишение жизни новорожденного ребенка сразу после родов или спустя какое-то время, но и такое же умерщвление живородного плода во время родов.

В соответствии с уголовным законодательством Англии и доктриной общего права убийством признается причинение смерти «разумному созданию, имеющему самостоятельное физическое существование». В ст. 584 Собрания Законов Англии при определении понятия убийства, в частности, указывается, что потерпевшим от убийства может быть лишь «живущий человек» или «только что родившийся живой ребенок, начавший свое самостоятельное существование вне утробы матери».

В уголовном законодательстве США, например, в ст. 507.010 УК штата Кентукки, ст. 125.00 УК штата Нью-Йорк, убийство определяется как «поведение, которым причиняется смерть не только какому-либо лицу, то есть живущему человеку, но и народившемуся человеку, которым женщина была беременна более 24 недель».

УК Франции также указывает, что жертвой убийства может быть только «живущий человек», иначе речь может идти лишь о «покушении на убийство» (ст. 221–1).

Согласно ст. 200 УК Японии «плод, находящийся в чреве матери, не признается человеком, а потому умерщвление плода во время родов не может рассматриваться как убийство». Умерщвление плода («живородного ребенка») во время родов рассматривается как покушение на убийство» (ст. ст. 199, 202 и 203).

В Толковом словаре русского языка под «народившимся» или «новорожденным ребенком» понимают «только что или недавно родившегося ребенка (в возрасте до одного месяца)» [11, с. 419–420]. Однако в диспозиции ст. 106 УК РФ говорится об убийстве матерью новорожденного ребенка «во время родов или сразу же после родов…». Получается, что отечественный законодатель признает юридически возможным убийство (как оконченное преступление) даже нарождающегося ребенка («во время родов») [3, с. 22, с. 295]. Этот момент он предписывает оценивать и как «физиологический процесс появления на свет младенца», под которым понимаются «роды», и как результат этого процесса, а умерщвление плода во время (в процессе) родов — как убийство новорожденного ребенка. С логикой у законодателя здесь явно не все в порядке. Человек еще не родился, а лишь нарождался, когда его лишили такой возможности.

Нарождающийся ребенок — это еще не человек живущий, а если нет человека, то некого и лишать жизни. Гибельное для живородного плода прерывание процесса родов есть недопущение появления новой жизни, а не лишение уже имеющейся жизни человека. Это есть оборотная сторона лишения жизни человека — будущего человека на стадии, когда жертва еще оставалась «негодным» объектом для убийства. В таких случаях речь должна идти о «негодном» покушении на убийство (покушение на «негодный» объект или на «негодного» потерпевшего).

Не жизнеспособность нарождающегося ребенка должна быть решающим аргументом в определении момента начала жизни человека, а наличие этого объекта посягательства — человека, уже рожденного и живущего. Убийством можно признать лишь лишение жизни уже живущего человека, с момента рождения как результата, а не процесса, и до конца жизни в результате наступления его смерти.

Воздействие на не родившийся, но уже жизнеспособный плод в целях прерывания беременности, не создает в сознании лица такого представления, что оно лишает жизни другого человека и, следовательно, что оно совершает убийство. Мать, применяя те или иные средства прерывания беременности на восьмом или девятом месяце, и посторонние лица, содействующие этому, не осознают того, что они воздействуют на живого человека. Эти действия никак нельзя отождествлять с такими, при которых воздействуют на уже рожденного ребенка (новорожденного), например, когда мать или посторонние лица зажимают ребенку рот, чтобы задушить его, разбивают ребенку голову или принимают иные меры для умерщвления новорожденного.

Началом жизни человека следует признать не момент приобретения плодом внутриутробной жизнеспособности, а момент его рождения и начало его самостоятельного существования как живого человека от новорожденного до дряхлого старца, на которого смерть еще не наложила свою печать, констатируя гибель его организма.

«Разграничительным признаком, — писал М. М. Грозницкий, должен служить устанавливаемый при помощи медицинской экспертизы факт наличия или отсутствия самостоятельной внутриутробной жизни: именно, если ребенок уже начал дышать, или… вполне уже отделился от утробы матери» [2, с. 4].

В. И. Мокринская права, когда указывает, что вопрос о моменте возникновения права на жизнь «не может быть решен лишь юридически, но должен решаться в свете комплексного анализа данного понятия как с юридический, так и с медицинской, онтологической точек зрения» [4, с. 10–11]. Ключевую роль в определении момента зарождения и конца жизни человека играет медицина.

Федеральный закон от 21 ноября 2011 года № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» закрепил положение, согласно которому «моментом рождения ребенка является момент отделения плода от организма матери посредством родов» (ч. 1 ст. 53).

Еще в Инструкции «Об определении критериев живорождения, мертворождения, перинатального периода» (утверждена Приказом Минздрава РФ от 4 декабря 1992 г. № 318) [8, с. 6] говорилось: «Живородным является полное изгнание или извлечение продукта зачатия из организма матери вне зависимости от продолжительности беременности, причем плод после такого отделения дышит или проявляет другие признаки жизни, такие как сердцебиение, пульсация или произвольные движения мускулатуры. Каждый продукт такого рождения рассматривается как живорожденный».

Факт рождения нового человеческого существа — новорожденного ребенка свидетельствует о моменте возникновения не права на жизнь, а о новой жизни, как объективной реальности (свершившийся факт), посягательство на которую с целью причинения новому человеку на Земле смерти должно рассматриваться, при наличии других признаков, как убийство. Право на жизнь, охраняющее уже безопасное развитие живородного плода, является юридическим основанием для его защиты и защиты зародившейся жизни будущего человека от криминального аборта и других криминальных посягательств на беременную женщину и находящийся в ней зародыш будущего человека. В этой плоскости, полагаем, и надо видеть границы убийства и криминального аборта или иного посягательства на человеческий эмбрион, развивающийся в утробе матери в живородного ребенка. Право на жизнь является также юридическим основанием для привлечения к уголовной ответственности за покушение на убийство при насильственном умерщвлении живородного плода во время начавшихся родов на этапе непосредственного возникновения нового человека как реального носителя новой человеческой жизни.

Жизнь человека имеет определенную продолжительность. Смерть — естественное завершение жизненного процесса человека. Она же является основанием уголовной ответственности за оконченное убийство. Смерть совпадает с конечным моментом жизни.

Прекращение какого-либо конкретного жизненного процесса (например, дыхания или сердцебиения) еще не означает наступление смерти, ибо дыхание после кратковременной остановки может быть восстановлено искусственным путем. Остановка сердца также не сопровождается незамедлительным прекращением других жизненных процессов в определенных органах и тканях. Когда дыхание и сердцебиение только что прекратились, действительной смерти еще нет, нет и необходимых изменений в центральной нервной системе, а часто лишь нарушаются или прекращаются основные жизненно необходимые функции организма. В результате наступает так называемая «клиническая смерть». Медицинская практика показывает: часто бывает так, что дыхание и сердцебиение восстанавливаются.

Завершение жизни человека есть процесс, в котором, как и при выяснении начала жизни, необходимо установить какой-то условный момент наступления смерти.

В соответствии с ч. 1 ст. 66 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» «моментом смерти человека является момент смерти его мозга или его биологической смерти (необратимой гибели человека)». Допущение законодателем альтернативы в определении момента смерти человека (смерть головного мозга или биологическая смерть) не затрагивает сути юридического вопроса о конечной границе человеческой жизни. Она (альтернатива) продиктована значением различных стадий процесса умирания человека для реаниматологии и трансплантологии, разными условиями умирания человеческого организма и зависящими от них отличиями в порядке установления смерти человека. С юридической точки зрения для признания наступления смерти человека нет необходимости в ожидании трупных изменений, характерных для конечной стадии умирания организма — биологической смерти, достаточно констатации смерти головного мозга. Исходя из этого, «Инструкция по констатации смерти человека на основании смерти мозга» (утверждена Приказом Минздрава России от 20 декабря 2001 года № 460), составленная в соответствии с Законом Российской Федерации от 22 декабря 1992 года «О трансплантации органов и (или) тканей человека» № 4180–1, указывает: «Смерть мозга наступает при полном и необратимом прекращении всех функций головного мозга, регистрируемом при работающем сердце и искусственной вентиляции легких. Смерть мозга эквивалентна смерти человека».

Современные достижения медицины показывают, что моментом завершения жизни человека является биологическая смерть вследствие того, что в коре головного мозга происходят необратимые процессы (распад белковых тел) и прекращается функционирование центральной нервной системы. Следствием этих процессов становится невозможность восстановления жизнедеятельности организма. В таких случаях констатируется наступление биологической смерти человека, означающей одновременно конец его жизни. Точкой такого отсчета выступает момент фиксации смерти головного мозга, то есть состояние необратимой гибели организма как целого [9, с. 23].

Для признания умышленного причинения смерти человеку убийством закон требует, чтобы потерпевшим в результате этих действий был «другой человек». Это важно прежде всего для отграничения убийства от самоубийства, а также от «посредственного» убийства, когда его непосредственным исполнителем или соисполнителем являлся сам потерпевший (при склонении, принуждении его к самоубийству или ином умышленном содействии самоубийству), либо от доведения до самоубийства.

При убийстве потерпевшим непременно должен быть другой человек, то есть не самоубийца, а при «посредственном» убийстве виновником лишения его жизни должен быть посредственный исполнитель, умышленно спровоцировавший потерпевшего на самоубийство, или оказавший ему в этом непосредственную помощь.

Этот признак убийства указывается в УК многих зарубежных государств. Так, ст. 79 УК Аргентины, не раскрывая понятия убийства, предусматривает ответственность за «убийство другого человека». В ст. 139 УК Республики Беларусь под убийством понимается «...лишение жизни другого человека». Ст. 1 ч. 2 гл. 3 УК Швеции также определяет убийство как «лишение жизни другого человека». Согласно ст. 287 УК Голландии, § 237 УК Дании, ст. 138 УК Испании, ст. 221–1 УК Франции, убийством признается «причинение смерти другому человеку».

В Европейской Конвенции 1950 года «О защите прав человека и основных свобод» устанавливается запрет на умышленное лишение жизни другого человека: «Никто не может быть намеренно лишен жизни, помимо как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом.».. Смысл фразы: «никто не может быть... лишен жизни.».., — означает, что жертву лишает жизни кто-то другой, что это не самоубийство.

Право на жизнь каждого человека реализуется в его индивидуальном бытие, во всех формах его самоутверждения в обществе, в деятельности, связанной с борьбой за существование, за достойную и нравственную жизнь, против смерти ради жизни даже при самых неблагоприятных обстоятельствах. Оно предполагает обязанность государства и общества заботиться о существовании индивида, его физическом и нравственном здоровье, защищать его жизнь от посягательств, обязанность других индивидов и членов общества не оставлять его в опасном для жизни состоянии, не оказывать содействия в его желании покончить с собой, исключает его право на смерть, на свободный выбор между жизнью и смертью, за исключением случаев героического самопожертвования ради интересов человечества, глобальных общественных интересов и т. п.

Литература:

1.                  Бабичев А. Г. Убийство: проблемы, теория, практика. — М., 2008. — С. 46–47.

2.                  Грозницкий М. М. Преступления против личности. — М., 1927. — С. 4. Близок к этой позиции и Шаргородский (см. его: Наказание, его цели и эффективность. — М., 1973. — С. 59.).

3.                  Курс советского уголовного права. В 6 т. Т. 5. — М., 1971. — С. 22; Уголовное право России. Части Общая и Особенная / Под ред. А. И. Рарога. — М., 2004. — С. 295 и др.

4.                  Мокринская В. И. Конституционные начала национального, международного и зарубежного законодательства в области охраны права на жизнь и обеспечения безопасности личности: Автореф. дис… канд. юрид наук. — М., 2006. — С. 10–11.

5.                  Мокринский С., Натансон В., Преступления против личности. — Харьков, 1928. — С. 6.

6.                  Ожегов С. И. и Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. — М., 1997. — С. 735.

7.                  Пионтковский А. А. Курс уголовного права. — М., 1971. Т. 5. — С. 21; Бородин С. В. Квалификация убийств по советскому уголовному праву. — М., 1963. — С. 493; Загородников Н. И. Преступления против жизни по советскому уголовному праву. — М., 1961. — С. 35; Побегайло Э. Ф. Избранные труды. — СПб., 2008. — С. 427–428 и др.

8.                  Романовский Г. Б. Право на жизнь. Архангельск, 2002. — С. 6.).

9.                  Романовский Г. Б. Указ. Соч. — С. 23.

10.              Таганцев Н. С. О преступлениях против жизни. Т. 1. — СПб., 1904. — С. 17.

11.              Толковый словарь русского языка. — М., 1997. — С. 419–420.

12.              Философский энциклопедический словарь. — М.. 1989. — С. 313.

13.              Шаргородский М. Д. Избранные труды. — СПб., 2004. — 2004. — С. 422; Гроздинский М. М. Преступления против личности: М., 1924. — С. 4.