Трудности в организации помощи иностранных благотворительных организаций в период голода 1921–1923 гг. (на примере Саратовского Поволжья)

Тотальный голод, обрушившийся на Поволжье в 1921–1923 гг. унёс жизни 5,2 млн. человек [1]. И если бы не помощь иностранных благотворительных организаций, потери могли быть значительно больше.

Известно, что голод в Саратовском Поволжье был ожидаем. К нему вела вся продовольственная политика Советской республики в Поволжье в 1919–1920 гг. Непрерывное изъятие продовольствия у крестьян по продразверстке привело к тому, что уже осенью 1920 г. оно было исчерпано, причём во многих районах из-за отсутствия зерна даже не производились посевы озимых [2].

Готовиться к борьбе с голодом на местах, начало в первую очередь население уездов, местные органы власти, а не советское правительство, остававшееся глухим к воплям с мест и продолжавшее упорно выискивать остатки продовольствия в селах. Поэтому заготовлять впрок на местах можно было только суррогаты (дубовые листья, кору, желуди, мякину) и т. п., что и делалось. Из-за масштабов разразившегося голода и низкой питательности суррогатов — эти мероприятия оказались малоэффективны. Уже к декабрю 1921 г. только в одном Камышинском уезде Саратовской губернии голодало до 35 % населения. Зимой 1921–1922 г. в Саратовской губернии и области немцев Поволжья голодало до 90 % населения [3].

Еще летом 1921 г. советское правительство, теряя контроль за ситуацией, вынуждено было открыто сказать о гуманитарной катастрофе в стране и обратиться за помощью к международной общественности [4]. На помощь пришли иностранные благотворительные организации. В августе 1921 г. Советское правительство подписало с ними соответствующие соглашения [5,6,7].

Подавляющая часть гуманитарной поддержки голодающего населения пришлась на Американскую администрацию помощи (АРА) [8], Кроме того, в Саратовское Поволжье пришли Миссия Нансена [9], подчинявшийся Ф. Нансену, английский Международный союз помощи детям (МСПД), возглавлявшийся доктором Вебстером, Германский, Австрийский, Американский Красный Крест. Все эти организации были объединены одним стремлением — помочь страдающему от голода и сопутствующих ему эпидемий народу, и сократить до минимума человеческие потери. В период голода они организовывали питание от 15 % до 90 % населения, в зависимости от нуждаемости конкретной губернии, уезда, волости, селения [3], при этом основное внимание уделялось детям.

У каждой организации существовали свои инструкции и наработанный опыт, благодаря которым, помощь в голодающих областях могла быть развернута довольно быстро. Однако иностранные благотворительные организации столкнулись с рядом осложнений, которые очень затруднили оказание помощи населению Поволжья. Трудности носили как объективный, так и субъективный характер. Первые вызывались царившей в стране разрухой, неразвитостью инфраструктуры, отсутствием транспортных средств и т. п. Вторые были связаны с бюрократизмом советских органов, настороженным отношением власти к иностранцам, опасениями распространения «буржуазного влияния» на местное население, стремлением подчинить эти организации своей «классовой» схеме распределения продовольственной помощи и др.

Очень сложной проблемой стал железнодорожный транспорт. Нехватка подвижного состава (паравозов, вагонов), а также отсутствие топлива, мешали доставлять продукты, медикаменты, одежду в голодающие районы вовремя. Так, продукты, доставленные в Советскую Россию еще в ноябре 1921 г. дошли до голодающих Саратовского Поволжья лишь в декабре 1921 — феврале 1922 гг. [3]. Эта ситуация нашла свое отражение в творчестве писателей того времени. С. Полтавкая в своем рассказе «Три голода» пишет о радости, которую испытали люди, получившие «ноябрьский паек неожиданно в феврале», и цитирует одного Саратовского писателя, который сказал: «Сейчас у меня ещё 3,5 кг муки. Это отпугивает жизнерадостный голод» [12].

Перебои с питанием, ставили под угрозу человеческие жизни, так как голод, начавшийся с лета 1921 г., постоянно разрастался. Ежемесячно количество голодающего населения в уездах Саратовской губернии и соседней с ней области немцев Поволжья увеличивалось на 16 %-23 % [3].

Серьезной была и проблема гужевого транспорта. Такой транспорт был необходим из-за удаленности многих населенных пунктов от железной дороги и отсутствия к ним подчас даже полевых дорог [11]. Во всем Саратовском Поволжье, за время гражданской войны количество лошадей существенно уменьшилось, голод еще больше усугубил этот процесс. Нередко в селах с несколькими сотнями лошадей, их количество сокращалось до десятков. При этом лошади либо сами погибали, от отсутствия фуража, либо их вырезали вместо коров, которые могли ещё давать молоко, позволяющее продержаться до следующей весны [12].

В Саратовском уезде, например, к концу января 1922 г., количество лошадей в среднем уменьшилось на 40 %. Однако, и количество рогатого скота также ежегодно сокращалось. По всей Саратовской губернии с весны 1921 г. по весну 1922 г. его количество уменьшилось на 26 %, а к весне 1923 г. по сравнению с весной 1922 г. на 50 %. В Дергачевском уезде Саратовской губернии, где голод был особенно сильным, убыль скота составила за один год 75 % [12].

Люди, у которых ещё оставался скот, столкнулись с проблемами его эксплуатации. Например, чтобы доехать за продуктами за 40 верст, нужно было купить корма для лошади на 500 тыс.-1 млн. рублей (исходя из того, что овес стоил 300 тыс. рублей, а сено — 500 тыс. рублей за пуд). В некоторых селениях Саратовского уезда, в качестве выхода, сельские и волостные руководители питания практиковали незаконный сбор в 10–20 тыс. рублей за продовольственные карточки, и на эти средства доставляли продукты. Во многих селах людям было легче вообще отказаться от продовольственного пайка, чем тратить деньги на его доставку, так как на лошадь приходилось грузить не более 150–160 кг, а прогоны были большие, иногда доходившие до 100 с лишним км [12,13].

Для обеспечения голодающих уездов продовольствием, на помощь пришел МСПД, который организовал распределение фуража (овса), присланного Ф. Нансеном для гужевого транспорта, что помогло немного облегчить проблему. На каждую лошадь распределялись пайки объемом 3,6 кг овса. Распределение овса осуществлялось в 9 уездных центрах. Всего на прокорм было поставлено 830 лошадей [12].

Государство также пыталось облегчить доставку иностранного продовольствия. Вводилась система распределительных баз, с расстоянием между ними, которое могла бы преодолеть голодная лошадь.Функционировали они следующим образом: все продукты группировали на определённой базе, если база была при станции, то они доставлялись туда по железной дороге, если же нет, то продукты перевозились со станции на базу постоянным гужевым транспортом, находившемся в ведении уездных комитетов помощи голодающим (Укомпомголов). Затем с базы продукты доставлялись на кухни в то или иное селение на общественных лошадях по соглашению с владельцем лошади. Вознаграждением служила карточка для ребенка на питание из кукурузы или фураж для лошади из фонда Укомпомгола [12].

Помимо проблем с доставкой, остро стоял вопрос сохранности грузов. Для этого использовались местные воинские подразделения или милиции. Выставлялись ежедневные караулы, охранялись мельницы, склады иностранных организаций, сопровождались охранниками до места назначения вагоны и гужевые транспорты с продовольствием. На каждый вагон с продовольственным грузом, назначали, как правило, по одному вооруженному провожатому [14]. Однако окончательно изжить спекуляции и воровство не удавалось.

Так, представитель АРА в Балашовском уезде Хендом неоднократно фиксировал многочисленные факты хищения и недодачи американской муки голодающему населению. Им же были выявлены и обнародованы факты взимания денежных средств за выдаваемые голодающим детям пайки [15]. Такие проступки совершал персонал гуманитарных кухонь, нанятый из местного населения. Поезда с гуманитарной помощью, разворовывались порой на 50 % [17]. Воров наказывали в судебном порядке, однако в условиях разрухи и голода, эти меры были малоэффективны [2].

Трудности организации к тому же усугублялись и проблемами со связью. Частая порча телеграфной сети не давала возможность развернуть помощь в полной мере [3].

Другим, не менее важным препятствием служила путаница, царившая в ряде ведомств, которая приводила к нерациональному распределению продуктов питания. С ноября 1921 г., МСПД открывает свои столовые, для выдачи горячего питания голодающим детям. Однако столовые разворачивались наспех. Местные советские руководители, призванные советским правительством всячески помогать организации помощи, на первое место ставили открытие помещений с оборудованием, а учет и отчетная работа были для них второстепенны [13]. Из-за этого происходили накладки. В Вольском уезде Саратовской губернии, например, питание раздавали не на то количество детей, на которое была рассчитана кухня, а всем детям с прибавкой местных продуктов, нередко разбавляя суп или кашу водой, из-за чего питание теряло своё значение как калорийное и физиологическое [13].

К декабрю 1921 г. постепенно учет и отчетность питательных пунктов были налажены. Из всех наемных работников, занимавшихся различной работой по кухне, лишь 21 % были грамотными [17]. Это были люди, имеющие среднее образование, закончившие училище или гимназию (учителя, счетоводы, канцелярские работники). Основная же масса сотрудников была либо малограмотной, либо совсем неграмотной. Это также отражалось на ведении учета в столовых, приводило к путанице и ошибкам. Из всего персонала, на иностранных языках (немецком или французском) едва могли изъясняться только 2 % наемных рабочих. При этом 75 % нанимаемых на работы, были мужчины, большинство из которых хотели быть заведующими столовой [18,19]. Привлекательность данной профессии, вероятно, можно объяснить желанием прокормить себя и семью, что, как им представлялось, гораздо легче можно было сделать на службе у гуманитарных миссий.

Ещё одной трудностью, с которой пришлось столкнуться гуманитарным миссиям, стал бюрократизм. Все вопросы заграничного снабжения должны были решаться исключительно через правительство РСФСР. А это в свою очередь очень негативно отражалось на оперативности процесса оказания помощи голодающим [20]. Так, руководитель МСПД Вебстер отправил в область немцев Поволжья продукты для 37 бесплатных детских столовых. От председателя облисполкома А. Моора им было получено сообщение, что столовые начнут работу с 7 ноября 1921 г. На этом Вебстер посчитал вопрос решенным. Однако, спустя несколько недель, при обследовании населенных пунктов немецкой области ответственный за контроль работы гуманитарных миссий обнаружил, что столовые там до сих пор не были открыты. Оказывается А. Моор ждал разрешения на начало организации питания от центральной власти [21]. В другом случае, из-за бумажных проволочек в мае 1922 г. не удалось отправить продукты питания в нуждающиеся сёла, так как об этой нужде узнали слишком поздно, когда эти продукты были уже переданы уездным отделам здравоохранения на нужды больниц [20].

Органы власти пытались постоянно вмешиваться в деятельность благотворительных организаций. Их обвиняли в нерациональности распределения питания (по мнению властей не соблюдался классовый подход) [20]. Имевшиеся многочисленные случаи злоупотребления со стороны нанятого персонала, такие как хищения, расплата продуктами за перевозки, произвольное закрытие кухонь и др. — происходили в течение всего периода работы в Поволжье благотворительных миссий [22]. Естественно это вызывало недовольство заграничных организаций и находило свое отражение в западной прессе. Такое недовольство советские органы называли «провокационной шумихой», призванной дискредитировать советскую власть. В советской прессе конфликт преподносился так, как будто заграничные организации делали это специально, поскольку, якобы, стоимость расхищенного должна была быть возмещена гуманитарным миссиям по заграничной цене и в золотом исчислении [22].

Опасаясь «вредного» влияния на местное население специальные органы вели постоянную слежку за членами заграничных благотворительных организаций. В основном это было связано с тем, что некоторые члены заграничных организаций были критически настроены по отношению к советской власти [23,24]. Однако в Архивах Саратовской Области каких либо данных, подтверждающих конкретные антисоветские действия организаций, обнаружено не было.

Контроль за иностранцами существенно усилился в период завершения их работы и свертывания организованной ими структуры питания населения. Ни в коем случае организации не должны были скупать и вывозить золото, драгоценности. Нужно было всячески следить за тем, чтобы иностранные миссии не собирали информацию о положении в уездах. Одновременно, советское руководство пыталось запретить местному населению покупку иностранных машин и запчастей к ним. Местным ячейкам советской власти предписывалось следить особенно за инспекторами АРА, которые хорошо знали местных жителей и условия работы. Главное, было ни в коем случае не допустить, чтобы документы, которые могут скомпрометировать советскую власть, попали в руки иностранных представителей. Одним из особых распоряжений советской власти было указание обнаружить документацию, из которой можно было изъять компромат на иностранные миссии, и любыми способами её захватить [20].

Таким образом, иностранным гуманитарным миссиям в период оказания помощи голодающим Саратовского Поволжья пришлось столкнуться с большими трудностями. Транспортные проблемы, хищения продовольственной помощи, бюрократизм, предвзятое к заграничным организациям отношение и др.. Однако, несмотря на все препятствия, благодаря таким организациям как АРА, миссия Ф.Нансена, МСПД, Красный Крест только на территории Саратовского Поволжья были спасены сотни тысяч жизней россиян. Нужно признать, что без их помощи, советское руководство не смогло бы справиться с голодом.

Литература:

1.      Дробижев В. З. У истоков советской демографии. М., 1987. С. 90–91.

2.      См., например: Герман А. А. Немецкая автономия на Волге. 1918–1941. М., 2007. С. 108–109,139.

3.      Государственный архив Саратовской области (далее — ГАСО). Ф. 790.Оп. 1.Д. 16.Л. 1,2,11.

4.      См.: Правда. 1921. 21 июля.

5.      Иваницкий-Василенко Е. С. О Голоде. Сборник статей по вопросам голодаемости населения и борьбы с голодом в Петровском уезде Саратовской губернии. Петровск, 1923. С.123.

6.      Герман А. А., Осташева Н. В. Американская администрация помощи // Немцы России: Энциклопедия. В 3-х тт. Т. 1. С. 52–53.

7.      Государственный архив Российской Федерации (далее — ГАРФ). Ф. 3341. Оп.4. Д.72. Л.7.

8.      Американская администрация помощи (АРА, отAmerican Relief Adminictration) — неправительственная организация в США, созданная для оказания продовольственной и другой помощи европейским странам, пострадавшим в Первой мировой войне. Существовала в 1919–1923 гг., возглавлялась Г. Гувером.

9.      Миссия Нансена — объединение 67 благотворительных общественных организаций из многих стран мира. Была создана и возглавлялась выдающимся полярным исследователем Ф. Нансеном.

10.  Елина Е. Г, Герасимова Л. Е. Губернская власть и словесность: литература и журналистика Саратова 1920-х г.Саратов. 2003. С.89.

11.  ГАСО. Ф. 790. Оп. 1. Д. 13.Л. 79.

12.  ГАСО. Ф. 790. Оп. 1. Д. 6.Л. 25–38.

13.  ГАСО.Ф. 790.Оп. 1. 14.Л. 1–4.

14.  ГАСО.Ф. 790.Оп. 1. Д. 48.Л. 4.,6.,12.,19.,23.

15.  ГАСО.Ф. 292.Оп. 1.Д. 1.Л. 121.

16.  Попова Е. Голод в нашей губернии// Вестник Саратовского Губкома РКП(б)., 1922. № 19.,С.68–79.

17.  ГАСО.Ф. 790.Оп. 1. Д. 172.Л. 1–128.

18.  ГАСО. Ф. 790.Оп. 1.Д. 170.Л. 1–3.

19.  Ф. 790.Оп. 1.Д. 171.Л. 1–3.

20.  ГАСО. Ф. 790.Оп. 1.Д. 61.Л. 1,8–9,14.

21.  ГАРФ. Ф. 5207. Д. 24. Л. 17, 54.

22.  ГАСО. Ф. 790. Оп. 1. Д. 79.Л. 8,14.

23.  Макаров В. Т., Христофоров В. С. Новые данные о деятельности Американской администрации помощи (АРА) в России // Новая и новейшая история. 2006. № 5.

24.  Матвеев О. Гуманитарная миссия или подрывная операция // Независимое военное обозрение. 2000. 27 июля и др.