На сегодняшний день, как не парадоксально это прозвучит, судебная практика по вопросу возмещения компенсации морального вреда юридическому лицу по-прежнему неоднозначна, противоречива, и за последние несколько лет кардинальных изменений не произошло, несмотря на активные обсуждения этой проблемы как на теоретическом, так и законодательном уровне. Более того, введение новых терминов, таких как «нематериальный вред» и синонимичное данному понятию «репутационный вред», «нематериальные убытки», еще больше порождает дискуссионных споров по данному вопросу, ввиду отсутствия единообразной правоприменительной практики, в связи с чем, не все юридические лица имеют возможность применять к ним нормы о компенсации морального вреда. Возникает вопрос, а целесообразно ли вообще выделять такую категорию, как репутационный вред, носящий нематериальный характер, ведь как мы видим, на практике при определении его размера возникают те же проблемы, что и при определении размера морального вреда, кроме того, не все cуды считают понятия «моральный вред» и «репутационный вред» синонимами, что приводит к неблагоприятным последствиям, отмене решений нижестоящих судов, отказе в удовлетворении исковых требований.
Проанализировав судебную практику, по вопросу о возможности возмещения морального вреда, причиненного вследствие умаления деловой репутации юридического лица, можно сделать вывод о недостаточности взаимодействия между различными ветвями судебной власти, об отсутствии единого подхода к толкованию дефиниции «моральный вред», что не только приводит к судебным ошибкам, но и чревато опасностью в дальнейшем дискредитировать институт компенсации морального вреда.
В своем выступлении на Всероссийском съезде судей, посвященному 20-летию Конституции РФ и 65-летия Всеобщей декларации прав человека, Председатель Конституционного суда РФ В. Д. Зорькин отметил, что уникальность нашей судебной системы заключается в том, что в отличие от многих других стран, где существуют специализированные суды, в нашей стране две ветви судебной власти — суды общей юрисдикции и арбитражные суды — применяют одни и те же нормы материального права. При этом В. Д. Зорькин особо обратил внимание на то обстоятельство, что имеется расхождение в понимании и произвольности применения правовых норм, на основании которых решается возможность возмещения морального вреда юридическому лицу, что порождает множество проблем для лиц, обращающихся за судебной защитой и является нарушением конституционно признанного равенства всех перед законом и судом [1].
В настоящее время особую актуальность приобрел вопрос, до сих пор не решенный последовательно не только в российском законодательстве, теории гражданского права, но и в судебной практике, и касается он возможности взыскания юридическим лицом компенсации морального вреда, причиненного диффамацией, в том числе через СМИ, что, безусловно, подрывает положительную деловую репутацию организации, угрожает возможности успешной деятельности юридического лица.
А. М. Эрделевский указывает, что родовое понятие «диффамация» охватывает собой любое распространение порочащих сведений, и в зависимости от соответствия распространяемых сведений действительности и субъективного отношения распространителя к своим действиям выделяет следующие виды диффамации [2]:
1) распространение заведомо ложных порочащих сведений — умышленная недостоверная диффамация, или клевета. В соответствии с российским законодательством только данный вид диффамации влечёт уголовную ответственность;
2) неумышленное распространение ложных порочащих сведений — неумышленная недостоверная диффамация. Гражданско-правовой способ защиты чести, достоинства и деловой репутации от недостоверной диффамации определен в ст.152 ГК РФ;
3) распространение правдивых порочащих сведений — достоверная диффамация. Этот вид диффамации также может быть умышленным и неумышленным. По общему правилу такая диффамация не влечет наступления ответственности.
Рассматривая вопрос о судебной защите от диффамации, хотелось бы затронуть такое понятие как «репутационный вред», вошедшее в обиход сложившейся судебной практики, по делам о защите деловой репутации юридических лиц и являющееся распространенным правовым явлением. В большинстве случаев под названным вредом понимается нематериальный вред, т. е. неблагоприятные последствия нематериального характера, которые не поддаются точному исчислению, являются отрицательными и существенными для юридического лица, а также приводят или могут привести к возникновению убытков, представляющих собой материальное выражение вреда. Иными словами, репутационный вред — это такие последствия правонарушения, выраженного в умалении нематериальных благ, которые не имеют экономического содержания и стоимостной формы, независимо от наличия физических и нравственных страданий, которые присущи только физическому лицу. Это и обуславливает появление нового термина «репутационный вред», поскольку по своей юридической природе компенсируемый в гражданско-правовом порядке моральный вред, в силу содержащегося в ст.151 ГК РФ его определения в качестве нравственных и физических страданий может быть причинен только физическому лицу, а необходимость в защите деловой репутации путем денежной компенсации нематериального (репутационного вреда) существует и у юридических лиц.
Хотелось бы обратить внимание еще на один очень важный момент, касающийся вопроса судебной защиты в связи с диффамацией. Предъявление требований о возмещении репутационного вреда имеет свои процессуальные особенности. Дело в том, что на практике, в последнее время стали возникать ситуации, когда сумма так называемого «репутационного» вреда сверх завышена, суммы указанного вреда достигают даже миллиардов, но и ко всему прочему, вместе с юридическим лицом или отдельно от него, требование в защиту деловой репутации иногда заявляет руководитель организации, о которой распространены оспариваемые сведения, участники, либо учредитель. Это объясняется тем фактором, что деловая репутация юридического лица зависит от многих факторов. По мнению М. Л. Шелютто деловая репутация может складываться из суждений о производимых товарах, выполняемых работах, оказываемых услугах, о деятельности его органов, представительств, филиалов, подразделений, учредителей и участников, руководителей и других работников. И, наоборот, на репутации перечисленных лиц нередко отражается деловая репутация юридического лица [3]. В связи с чем, зачастую подлежащая взысканию сумма компенсации явно несоразмерна причиненному вреду, что может привести к ущемлению свободы массовой информации. Юридическая конструкция моральный вред, хотя и определяется в конкретной денежной сумме, признаётся законом вредом неимущественным и заявленный размер компенсации морального вреда не является ценой иска по смыслу ст.103 АПК РФ, ст.91 ГПК РФ. Из этого следует, что изменение истцом размера требуемой компенсации в процессе производства по делу не является увеличением или уменьшением размера исковых требований, с вытекающими из этого последствиями, кроме того, определение судом компенсации вреда в размере большем, чем требует истец, не является основанием того, что судья вышел за пределы исковых требований. Следовательно, государственная пошлина по требованиям о взыскании морального вреда взыскивается по правилам пп. 4 ч.1 ст.333.21 Налогового кодекса РФ (исковые заявления неимущественного характера), а не в процентном отношении к сумме, которую истец просит взыскать в качестве морального вреда.
По нашему мнению, для того чтобы урегулировать затянувшийся спор в правоприменительной практике, целесообразнее всего законодательно закрепить право юридического лица на защиту деловой репутации, при этом выработать механизм доказывания наличия убытков и определения их размеров, уточнив круг субъектов деловой репутации, что позволит сделать единообразной правоприменительную практику по делам о возмещении компенсации морального вреда, причиненной умалением деловой репутации.
Литература:
1. Зорькин В. Д. Выступление на VIII Всероссийском съезде Судей // Российская Юстиция. 2014. № 1. — С. 6.
2. Эрделевский A. M. Диффамация // Законность. 1998. № 12. — С.11.
3. Шелютто М. Л. Гражданско-правовая защита деловой репутации юридических лиц // Журнал российского права. 2007. № 12. — С. 36.
