В статье изучается феномен социального события как целостность путем исследования статической, динамической и эмерджентной сложности. Определена структура социального события, состоящая из предпосылки, повода, причины, условия, субъекта, объекта, предмета, результата, последствия. Представлена авторская классификация субъектов социального события. Эмерджентная сложность описана через эффекты аддитивности, суперадитивности и субадитивности. Определена диалектическая взаимосвязь события и антисобытия (контривента).
Ключевые слова: феномен, социальное событие, целостность, сложность, субъект, объект, эмерджентность, аддитивность.
Процессы информатизации, трансформации и глобализации обусловливают качественные изменения в самом обществе в целом и социальных процессах в каждой из сфер общества, обозначая тем самым иные проявления и особенности современных социальных событий. Появление новых социальных явлений и процессов, требующих уточнения в контексте социального развития, тем самым актуализирует необходимость социально-философского исследования феномена социального события.
На современном этапе в развитии системного и синергетического подходов нерешенной остается потребность становления холистического согласования мультипарадигмального дискурса традиций осмысления феномена социального события, чему посвящена диссертационная работа автора. Попыткой их согласования в рамках статьи является исследование феномена социальной события как целостности.
Понимание социального события как феномена заключается в том, что событие — это всегда изменение. Любое изменение является формой движения материи. Таким образом, в основе каждого события лежит движение как изменение определенного состояния, а, следовательно, непременно качественное изменение. Содержание «социального события», что обозначает сущность исследуемого феномена, мы определяем, основываясь на проделанной ранее работе, как социально-философское понятие, которое отражает актуализированную пространственно-временную целостность изменения состояний конкретно-исторического характера, имеет свойства общности, одновременности, динамичности, связанности, завершенности.
Концептуальной основой, уточненной нами дефиниции, является определенность пространственно-временной целостности. В свою очередь любая целостность характеризуется сложностью, что проявляется в статической, динамической и эмерджентной сложности. Определяя таким образом феномен социального события, охарактеризуем его в соответствии с обозначенными уровнями.
Специфика статистической сложности заключается в множестве взаимосвязанных между собой структурных элементов социального события. Для детального исследования многочисленных элементов структуры социального события необходимо применение морфологического анализа в диалектике целого и части.
Среди структурных элементов социального события выделяем: предпосылку, повод, причину, условия, субъект, объект, предмет, результат, последствия.
Повод и причина представляются достаточно близкими по значению, однако необходимо различать специфику указанных элементов. Известно немало примеров исторических событий, в которых они несмотря на свое сходство, существенно отличаются по значению.
Предпосылки и условия так же стоят в одной логической последовательности, где одни предшествуют другим. Рассматриваем повод, причины, предпосылки и условия в группу элементов факторов как обусловливающих и движущих сил социального события. М. Лепский, исследуя формирование социальной перспективы, разделяет социальные факторы на внутренние и внешние, разрушительные и творческие [1, с. 283–284]. Принимая это во внимание, приходим к итогу, что факторы социального события включают в себя причины, повод, предпосылки и условия и схематично делятся на внутренние и внешние, факторы разрушения и факторы создания.
Отметим, что под объектом социального события мы рассматриваем изменение состояний, свойств социальных организмов как органичных систем, которыми в свою очередь являются индивиды, группы, общество, человечество.
Весомой составляющей в понимании субъекта является его характеристика как такового посредством деятельности, ведь для реализации переломных социальных событий развития необходимо не только ожидание благоприятного стечения обстоятельств для подобных преобразований, но и активность субъектов социального развития, непосредственно связанная с деятельностью и субъектами деятельности. Итак, субъекты социального события могут быть представлены личностью, социальной группой, сообществом, обществом, человечеством в целом.
Указанные субъекты отражают традиционный для социальных теорий подход, однако специфика исследуемого феномена требует уточнений. А. Еременко, анализируя исторические события в качестве субъектов различает актантов как индивидуальных или групповых субъектов исторической событийности, множество которых сводится к небольшому числу историкопсихологичних типов, и актеров как субъектов социального действия (по М. Веберу) [2]. Понятие «актнат» введено в научный обиход Б. Латуром в книге «Наука в действии» 1987, где автором представлен «свой «фирменный» понятийный словарь анализа современной «технонауки» (в категориях актантов, сетей, «трансляций», комбинаций ресурсов, центров калькуляции и т. д.)» [3].
Добавим, что традиционно актанты рассматриваются в структурализме и грамматологии в качестве непосредственных участников ситуации причем как с субъектной, так и с объектной позиции [4, с. 34]. Однако, учитывая то, что наше исследование не ограничиваются структуралистский парадигмой и грамматологическим подходом или сферой анализа сугубо исторических событий, а также с учетом того, что степень включенности в события и участия, активности и пассивности, а соответственно познания и преобразования, для различных субъектов может быть неодинаковым, считаем целесообразным предоставить авторское видение градации субъектов социального события.
Выделяем субъектов, инициирующих наступления социального события, — это организаторы. В соответствии с англоязычным аналогом слова «событие» «event», организаторы социального события обозначаем термином «ивентмейкеры». Однако организация социального события может быть сугубо формальной, когда субъект только создает условия для наступления события, однако не включен в нее. Такими субъектами являются ивентменеджеры, что, как правило, профессионально занимающихся технологизированной организацией событий (социальное событие предстает как технология). Субъекты, которые вовлекаются к свершению и осуществлению социального события, но не является ее организаторами, становятся участниками, то есть ивенторами.
Интересно, что среди общих позиций для кодирующих схем ивент-анализа, то есть «анализа событий», в западной политологии структура субъектов события содержит инициаторов или инициатора действия и цель или цели действия [5, с. 41], что подтверждает нашу точку зрению, согласно которой ключевая роль в основном отводится именно организаторам, т. е. инициаторам события.
Кроме этого, есть субъекты, которые не организовывают, не принимают непосредственного участия в событии, но наблюдают за его наступлением, последствиями, являются свидетелями событий, то есть наблюдателями. Отметим, что при толковании слова «событие» В. Даль привел интересный пример производного от «события» слова «событчик», которым называется человек, который был «где-нибудь со мной вместе, в одно время, является сосвидетелем» [6, с. 253]. Такая линия рассуждений приводит нас к определению еще одного типа субъектов социальных событий — это исследователи — ивентологи.
Ключевой характеристикой субъекта всегда есть его активное, деятельностное, познавательное отношение по отношению окружающего мира. Итак, именно в деятельности непременно проявляется субъект. Как отмечает в данном контексте В. Воловик «деятельность людей всегда проявляется в конкретных формах» [7, с. 118], причем некоторые из таких форм становятся традициями, а другие проявлениями новаторства, то есть качественно новыми формами. Вполне правомерно говорить в таком же ключе и о социальных событиях как о различных многочисленных формах сочетания традиционного и новаторского. Так, можно привести немало примеров, когда социальные события вследствие повторяемости приобретают устойчивый характер и превращаются в определенные ритуалы. В таком случае имеет место ритуализация социальных событий.
Результаты и последствия как элементы социального события тесно коррелируют с эмерджентной сложностью, характеризующееся появлением нового качества, а именно перехода к новому качественному состоянию объекта или субъекта, появления новых социальных отношений и т. п. Стало быть, результаты и последствия социального события могут быть как объектными, так и субъектным по своему характеру.
Вместе с тем, изучение элементов только в качестве структурных составляющих недостаточно для исследования феномена как целостности. Изучая процессы психо- и социогенеза на уровне живых организмов, Г. Васильев и В. Келасьев применяют понятие динамического целого как «группы процессов, имеющихся в целостности, и представляет базу ее существования» [8, с. 10]. Исследователи акцентируют внимание на понимании целостности именно как «динамического целого», которое составляет «определенные элементы, объединенные ходом связей. Непрерывное «скрепление» элементов связями и порождает динамическое целое» [8, с. 10]. В соответствии с указанными составляющих элементов социального события, связь между субъектом и объектом считаем наиболее весомым закономерным признаком, отражающим сущность исследуемого феномена.
Подтверждением этого является определение события как «единицы субъект-объектных отношений жизнедеятельности» [9, с. 342] сформулированного А. Лактионовым в контексте исследования индивидуального опыта. Следовательно, характеристика динамической сложности актуализирует необходимость изучения субъект-объект-субъектных отношений как определенной закономерности, интегрального сущностного отношения социального события.
Специфика динамической сложности связана с разнородными субъект-объект-субъектными отношениями в социальном событии, а также субъект-субъектным и субъект-объектными отношениями по отношению к другому субъекту или субъектам. Динамическая сложность непременно возникает, ведь взаимодействие даже двух элементов в системе порождают ее третий элемент — результат их взаимодействия. Для детальной характеристики этого уровня сложности требуется анализ соотношения разнородных связей и взаимосвязей, отношений и взаимоотношений в социальном событии, дополняющий профиль динамической сложности феномена.
Содержание субъект-объект-субъектных отношений зависит от характеристик объекта, субъекта и соответственно отношений между ними. Также, одним из показателей, что сказывается на характере субъект-объект-субъектных отношений в социальном событии является соотношение вариантного и инвариантного. Элементы общества, как правило, вариантные, то есть они могут испытывать количественные и качественные изменения, развиваться, структурно совершенствоваться или, наоборот, однако несмотря на непрерывные преобразования, которые с ними происходят, общество остается целостной системой. Однако основные позиции, которые обеспечивают нормальное функционирование общества, являются инвариантными. Характеристика вариантного и инвариантного в социальном событии обогащается изучением потенциального — как утраченных или неиспользованных возможностей (привязка к вариантному) и актуального (в контексте инвариантного как магистрального, ключевого).
Детальный анализ субъект-объект-субъектных отношений в социальном событии изложен автором в отдельной работе [10].
Эмерджентная сложность характеризуется через понятие «эмерджентность» как свойство появления в целостной системе нового интегративного качества/качеств (или новых социальных отношений), не сводящихся к сумме составляющих ее элементов. Именно качественное изменение является ключевым признаком социального события, когда, совершаясь, событие приобретает новый смысл, которого не было до, который появился после. В диалектике целого и части, собственно, это и утверждается. Ведь не всякая совокупность частей может быть целым, а та совокупность, которая представляет собой целостность, и, стало быть, ее составляющие элементы порождают новое свойство, которое их и объединяет.
В соответствии с многочисленными уровнями, на которых функционируют социальные события, возможны их наложения и пересечения. Одно социальное событие может развертываться от уровня личности к групповому и даже общечеловеческому. Так, события жизни М. Ганди становились социальными событиями всенародного уровня в Индии, например, «сидячие» демонстрации.
Однако, при переходах социального события от уровня к уровню возможны также и конфликты событий, и несоответствие общих конкретно-исторических социальных событий личным (свадьба во время второй мировой войны как несоответствие личного конструктивного общему деструктивном).
Это объясняется через эффекты синергии, среди которых аддитивность и неадитивность как суперадитивность и субадитивность. Эффекты синергии обусловлены эмерджентностью, понимаемой как «скачкообразный процесс возникновения нового, высшего качества, в значительной степени независимого от количественных изменений» [11, с.35], а эмерджентная сложность, в свою очередь, рассматривается нами как одна из составляющих понимания целостности социальной события. Понятие аддитивности и неаддитивности «отражают соотношение между целым и его составляющими (части и целого). Отношение аддитивности часто выражают в виде «целое равно сумме частей»; отношение неаддитивности: «целое больше суммы частей» (суперадитивнисть), «целое меньше суммы частей» (субадитивнисть)» [12, с. 14].
Предполагаем, что социальные события с эффектом аддитивности более прогнозируемы, ведь их результат в большей степени возможно предвидеть, исходя из анализа структурной и динамической сложности. В случаях, когда эмерджентная сложность феномена обусловлена эффектами неаддитивности, специфика социального события будет определяться в первую очередь этим уровнем сложности и иметь место преимущественно в условиях нелинейности.
Следовательно, эмерджентная сложность феномена проявляется в появлении нового свойства, качественного изменения как результата социального события, варьирующего в соответствии с влиянием эффектов аддитивности, суперадитивности или субадитивности.
В противовес социальному событию как месту сцепления, сборки, как мы полагаем, присутствуют и антисобытия, контривенты, как разрушение целостности взаимосвязей социальных субъектов, место «ломки», разрыва, в котором происходит противопоставление фрагментарности целостности социального события.
Близким по значению термином является «социальное бедствие», которым исследователи Ф. Бородкин и А. Кудрявцев «называют либо события непосредственно негативного характера, или социальную ситуацию, создаваемую такими событиями» [13, с. 152]. Однако из-за доминирования оценочного аспекта в этом понимании социального события как социального бедствия, размытой становится не только классификация событий такого рода, но и основание для того, чтобы отнести их в ранг «бедствия». Сами исследователи отмечают это [13, с. 152–153], указывая, что только некоторые типы событий могут быть зафиксированы как объективно негативные (например, покушение на жизнь граждан), часть из них может восприниматься как негативно, так и нейтрально, становясь для одних субъектов бедствием, а для других благом, а также существуют ситуативные социальные беды и события, которые сложно однозначно отнести к социальному бедствию или социальному благу.
В связи с этим, считаем целесообразным рассматривать полярные аспекты социального события не по оценочным критериям с разделением на социальное блага и социальные бедствия, а путем разграничения на события и антисобытия в контексте наличия или отсутствия целостности, что приводит к сцеплению, либо к разрыву социальных связей.
Таким образом, имеет место диалектическая взаимосвязь, с одной стороны, события как обретения целостности благодаря «сцеплению» взаимодействия субъектов, направленного на связывание и согласование субъект-объект-субъектных отношений между ними (от солидарности к решению конфликтов, результатом является социальная супераддитивность, выражающаяся в появлении нового качества), с другой стороны, контривента как разрушения целостности взаимосвязей социальных субъектов, в «ломке», разрыве субъект-объект-субъектных отношений между ними, в котором происходит противопоставление целостности социального события фрагментарности (результатом является социальная субадитивность как потеря определенного качества, дисфункция социального события).
Подводя итоги социально-философского исследования феномена социального события как целостности, заметим, что изучение осуществлено в контексте анализа системности структурной, функциональной и эмерджентной сложности.
На основании морфологического анализа структуры социального события в диалектике целого и части среди составляющих элементов социального события исследовано: предпосылку, повод, причину, условия, субъект, объект, предмет, результат, последствия. Разработана авторская классификация субъектов социального события: ивентмейкеры, ивентменеджеры, ивенторы, ивентологи.
Анализ динамической сложности основан на изучении субъект-объект-субъектных отношений как закономерности и интегрального сущностного отношения социального события.
Эмерджентная сложность как появление нового качества, переход к новому состоянию или новым социальным отношениям, представлена эффектами аддитивности. супераддитивности и субаддитивности как единства конструктивного и деструктивного в субъект-объект-субъектных отношениях.
Определена диалектическая взаимосвязь, с одной стороны, события как обретения целостности, «сцепления», взаимодействия субъектов, направленного на связывание и согласование взаимодействия (социальная супераддитивность), с другой стороны, контривента как свершение разрушения целостности взаимосвязей социальных субъектов, в «ломке», разрыве, в котором происходит противопоставление целостности социального события фрагментарности (социальная субаддитивность).
Литература:
1. Лепский М. А. «Свет» и «тень» социальной перспективы: монография / М. А. Лепский. — К.: Молодь, 2000. — 410 с. — Библиогр.: с. 390–410.
2. Ерёменко А. Понятие социального действия у М. Вебера и проблемы теории исторического события [Электронный ресурс] / А. Ерёменко // Філософські дослідження. — Луганськ, 2004. — № 5. — Режим доступа: http://www.info-library.com.ua/books-text-11783.htm.
3. Производство природы [Электронный ресурс] / от редакции Александр Дмитриев // Неприкосновенный запас. — 2006. — № 2(46). — Режим доступа: http://magazines.russ.ru/nz/2006/2/red2.html.
4. Урусиков Д. С. Грамматология. Т. 1: Нарратология / Д. С. Урусиков. — Версия 1.0. — Липецк: Типография «Липецк-Плюс», 2009. — 224 с.
5. Береговой В. І. Біфуркаційний метод прогнозування стратегічних війн / В. І. Береговой. — Луцьк: Волинська обласна друкарня, 2006. — 220 с.+ 4 арк. дод.
6. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: [в 4 т.] Т. 4.: Р-V / В. И. Даль.– М.: Русский язык, 1980. — 683 с.
7. Воловик В. И. Философия политического сознания / В. И. Воловик. — Запорожье: Просвіта, 2006. — 169 с.
8. Васильев Г. Н. Самоорганизация целостности: психо- и социогенез / Г. Н. Васильев, В. Н. Келасьев. — СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2003. — 201 с.
9. Лактионов А. Н. Координаты индивидуального опыта / А. Н. Лактионов; Харьк. нац. ун-т им. В. Н. Каразина. — 2-е изд. — Харьков: ХНУ им. В. Н. Каразина, 2010. — 365 с. — Библиогр.: с. 345–365.
10. Левада С. В. Суб’єкт-об’єкт-суб’єктні відношення у соціальній події / С. В. Левада // Культурологічний вісник: наук.-теор. щорічник Нижньої Наддніпрянщини / В. І. Воловик (голов. ред.) [та ін.]. — Запоріжжя: Просвіта, 2013. — Вип. 31. — С. 227–232.
11. Воронкова В. Г. Синергетична методологія аналізу соціального управління / В. Г. Воронкова // Гуманітарний вісник Запорізької державної інженерної академії. — 2009. — Вип. 36. — С. 26–46.
12. Философский словарь / под. ред. И. Т. Фролова. — 7-е изд., перераб. и доп. — М.: Республика, 2001. — 719 с.
13. Бородкин Ф. М. Человеческое развитие и человеческие беды / Ф. М. Бородкин, А. С. Кудрявцев // Мир России. — 2003. — № 1. — С. 138–182.
