В те годы, когда был построен особняк, о котором пойдёт речь, модерн входил в архитектурную практику не только через парадную дверь, когда зодчие в большей или меньшей степени пытались следовать принципам нового стиля. В ранний период ему случалось проникать только в интерьеры частных домов, да и то лишь в качестве внешнего атрибута новизны. В таких случаях, игнорируя суть модернистических принципов и приёмов, а также новшества, которые привнёс этот стиль в планировку, мастера использовали отдельные характерные мотивы декора.
Эксплуатация узнаваемых форм стиля в качестве клише сближала создаваемые интерьеры с китчем. «Китч <…> сформировали именно псевдоаристократические эстетические притязания богатой буржуазии XIX века. Тиражирование эстетических эмблем элитарного круга создавало массовую индустрию того, что изначально должно было служить знаком особости, избранности. <…> В эпоху эстетизма и модерна объектом подражания стали и сама концепция панэстетизма (всё, от предметов обстановки до галстучной булавки и манеры поведения, должно было быть „искусством»), и узнаваемые атрибуты стиля художников-эстетов или мастеров модерна» [1, c. 279], — отмечает Е. С. Вязова. Впрочем, многие современники часто ошибочно относили к китчу вообще все формы модерна, казавшиеся им вычурными и надуманными.
Чаще всего претензии на роскошь и утончённость, свойственные образцам массовой культуры, появлялись там, где главенствовал пресловутый купеческий вкус. Так, присущая китчу вычурность и искусственность проявилась, на наш взгляд, в оформлении интерьеров особняка купцов Петровых.
Особняк Георгия Петровича и Александры Васильевны Петровых (Рузовская ул., д. 21), построенный в 1899–1900 годах архитектором Василием Ивановичем Баранкеевым [4], снаружи выглядит не слишком примечательно: это четырёхэтажное здание, главный фасад которого прост и практически лишён каких-либо украшений. Исключение составляют ажурные балконные решётки и сандрики над окнами, выделяющие второй этаж, в котором и располагались парадные помещения.
Описывая дом, мы опираемся на собственное натурное обследование. Не удалось найти фотографий или архивных записей, современных отделке интерьеров[1], отчего невозможно с полной уверенностью утверждать, что все сохранившиеся элементы относятся именно ко времени строительства и первоначальной отделки особняка. Однако после Петровых здание занимали различные учреждения, которые трудно заподозрить в заказе сохранившегося художественного оформления.
Росписи были использованы как основное средство декорирования интерьеров. Сюжетными, пейзажными и орнаментальными живописными панно и отдельными композициями были оформлены стены и плафоны комнат. Живописными средствами также имитировались различные отделочные материалы.
Тамбур украшен панно с изображением цветов и купидонов, заключёнными в рамки-картуши сложной формы, раскрашенные, как и нижняя часть стен, под разные сорта мрамора. Переход от стен к потолку оформлен двумя гирляндами из листьев с фруктами и из кувшинок. Плафон также украшала живописная композиция с изображением цветов.
Два самых больших по площади панно, с изображением купидонов, расположены друг против друга. На одном представлены три ангелочка, пускающие мыльные пузыри, на другом — два: один купидон спит, а другой, сидя с первым рядом, протягивает к нему руку с зажатым в ней прутиком.
Рис. 1. Вестибюль. Панно с купидонами, пускающими мыльные пузыри. Фотография автора. 2014 г.
В вестибюле, у подножия лестницы, сохранилась белая изразцовая печь с рельефным декором в духе неоренессанса. Это образец массовой художественной промышленности — финская печь, изготовленная на заводе Вильгельма Андстена (Wilhelm Andstén) в Хельсинки [2]. С остальным убранством дома её сближают тонкие орнаментальные пояски в духе модерна с изображением цветов.
Оформление парадной лестницы развивает темы, «заявленные» в тамбуре. Росписи лестницы тоже не составляют единой композиции, а размещены в виде отдельных панно в собственных рамках. Все свободные от панно поверхности раскрашены под различные сорта мрамора.
В декоре лестницы главенствуют цветы. Кованые перила украшены стилизованными стеблями, приближенными по форме к завитку, с цветками в центре. Букет из трав и цветов в вазе классической формы, выполненный в технике травления по стеклу, представлен на двери, ведущей к комнатам второго этажа. Стены украшены небольшими панно с изображением отдельных цветочных композиций и более крупными — с пейзажными росписями. Для раннего модерна характерно появление изображения озера, на поверхности которого плавают кувшинки. На передний план помещены разноцветные ирисы — излюбленные растения модерна. Плафон оформлен так же, как и в тамбуре, но, соответственно, в несколько увеличенном масштабе.
Живописные композиции тамбура и лестницы выполнены в реалистической манере. Лишь некоторые из них отличаются более обобщённым и условным характером, особенно выразительно проявившимся в орнаментальных поясах с растительными мотивами. В росписях дома Петрова запечатлелся переход от натуралистической манеры к стилизаторской.
Сохранились некоторые детали убранства комнат второго этажа.
Один из самых просторных залов был украшен сюжетными композициями, не образующими единого по содержанию цикла[2]: прогуливающиеся под руку по городской улице девушки, одна из которых оборачивается на молодого человека, облокотившегося на подоконник; тет-а-тет на парковой террасе у пруда: барышня с рукодельем и кавалер в треуголке; многофигурная сцена в саду у дома, где на переднем плане девушка сматывает в клубок пряжу, которую, как на распялках, удерживает на руках юноша; дети в лесу; чаепитие в саду: четыре девицы, одна из которых читает что-то из карманной книжки.
Программа росписей, составленная, вероятно, заказчиками, была понятна посвящённым, но нам объяснить соседство этих сцен не представляется возможным. Наиболее трудно для трактовки предпоследнее панно, на котором изображены дети, вероятно брат с сестрой, — причём девочка кажется напуганной. Обращает на себя внимание и одежда детей, подчёркнуто простая в отличие от костюмов дам и кавалеров, представленных на других панно. В целом ансамбль панно производит впечатление иллюстраций к переложениям галантной или к произведениям лубочной литературы, которые были популярны у читателей с нетребовательным вкусом вплоть до конца 10-х годов XX века. Установление авторства росписей и источников их сюжетов может стать предметом специального исследования.
Все панно, кроме расположенной в простенке между окнами сцены с детьми, заключены в рамки сложной формы, написанные так, чтобы создать иллюзорное ощущение их объёмности. Они как бы сделаны из толстого голубоватого с серебристым отливом каната, состоящего из отдельных чешуек или листьев и дополнительно перевитого золотистыми листьями. Такие же канаты, но уже в технике раскрашенной лепнины, украшают плафон. Также в живописном виде на стенах и в лепном — на плафоне представлены вставки в той же цветовой гамме в виде небольших орнаментальных фризов со стилизованными цветами-розетками.
Углы плафона оформлены сложной декоративной лепниной в духе неорококо, в центр которой заключены корзины с цветами, и живописными цветочными композициями — разными с каждой стороны. Переход от стен к потолку оформлен лепными фризами. С живописными композициями перекликаются украшающие двери вставки с реалистичным изображением цветов: на каждой из трёх ведущих из комнаты дверей разные цветы, в том числе розы и ирисы.
Рис. 2. Оформление одной из дверей зала. Фотография автора. 2014 г.
Однозначно охарактеризовать стиль этого помещения затруднительно. Однако в его эклектичном оформлении есть очевидно модерновые элементы. Это украсившие двери цветочные панно, которые объединяют интерьер зала с оформлением парадной лестницы. К сожалению, судить о предметном наполнении помещения не представляется возможным. Между тем, именно мебель могла бы развить идеи нового стиля в обстановке этого помещения.
Соседний музыкальный зал, украшенный пышной лепниной с цветочными гирляндами и музыкальными инструментами, с плафоном, который расписан изображениями ангелочков-путти, более однозначен в стилевом отношении: в его оформлении очевидны черты необарокко.
Рис. 3. Оформление плафона в музыкальном зале. Фотография автора. 2014 г.
Из сохранившихся комнат наиболее близок к модерну был, вероятно, интерьер небольшого помещения, от которого до нас дошёл лишь деревянный плафон, декорированный резьбой, накладными балками сложной формы, гирляндой из стилизованных растительных побегов, а также цветочными росписями по углам.
Ещё одна небольшая комната во втором этаже поражает буквальным повторением одних и тех же мотивов (цветов и меандра) в отделке стен, потолка и пола. Возможно, в этом стоит упрекать не только авторов первоначального проекта отделки, но и реставраторов, поскольку именно в этой комнате находится печь, являющаяся реставрационным гибридом двух совершенно разных моделей [2].
В целом интерьер особняка Петровых производит впечатление невыдержанности стиля. Банальность мотивов, перенасыщенность декоративными элементами свидетельствуют о безвкусице и китче.
Однако как собственно здание, так и его внутреннее убранство, бесспорно, заслуживают внимания исследователей, ибо время становления стиля, претендующего подняться на новую эстетическую ступень по сравнению с историческими предшественниками, и не могло дать безупречных образцов модерна.
Литература:
1. Вязова Е. С. «Гипноз англомании»: Англия и «английское» в русской культуре рубежа XIX–XX веков. М.: Новое литературное обозрение, 2009. С. 279.
2. Роденков А. И. Печи в особняке купца Г. П. Петрова с Санкт-Петербурге // Печи и камины. 2011. [Электронный ресурс] — Режим доступа: http://terijoki.spb.ru/pechi/trk_pechi.php?item=215.
3. ЦГАКФФД СПб. Ар 217893–217907.
4. ЦГИА СПб. Ф. 513. Оп. 102. Д. 5224.
