Специфика художественого сознания такова, что литература не только создаёт новые, но и обновляет известные формы (миф, трагедия, сатира, юмор, ирония и пр.) архетипов человечесеких отношений к миру, и всякий раз наполняет их конкретно-историческим смыслом и содержанием. Основным эстетическим средством “воссоздания” архетипного смысла всех жанровых степеней (содержательной, методической, образной) комедии служит текстовая метафоризация.
Метафоризация языка в своем разнообразии и богатстве проявляется в неповторимых произведениях Шекспира. Комедии и трагедии Шекспира отличаются широким спектром метафор. Не выходя за рамки комедийного или трагедийного характера произведений, Шекспир раскрывает сложный и динамичный внутренний мир своих героев, символически воспроизводит и образ человека, и образ природы.Если исходит из ритмичности классической или «неклассической» комедии Шекспира, можно сказать что он ломает узкое лингвистическое и филологическое понятие метафоры и подходит к этому вопросу посредством придания статуса гносеологической (познавательной) и онтологической (бытийной) категорий систпемы моделитрования художественного мира. Такой взгляд прослеживается в научных работах таких шекспироведов, как Мамардашвили, Гудков, Арутюнова, Калинников.
В философской степени художественного языка любой символ — это метафора, а метафора — это символ (Калинников). Метафора, как и образ, стремится к символу и обладает ее многозначностью и полифонией. В “Википедии” приводится такое определение метафоры: “Мета́фора (от др.-греч. μεταφορά — «перенос», «переносное значение») — троп, слово или выражение, употребляемое в переносном значении, в основе которого лежит неназванное сравнение предмета с каким-либо другим на основании их общего признака. Термин принадлежит Аристотелю и связан с его пониманием искусства как подражания жизни. Метафора Аристотеля в сущности почти неотличима от гиперболы (преувеличения), от синекдохи, от простого сравнения или олицетворения и уподобления. Во всех случаях присутствует перенесение смысла с одного слова на другое”. Метафора часто становится эстетической самоцелью и вытесняет первоначальное исходное значение слова. У Шекспира, например, часто важен не исходный житейский смысл высказывания, а его неожиданное метафорическое значение — новый смысл. [4].
Шекспир в своей поэзии использует различные виды метафор: резкую метафору, стертую метафору, развернутую метафору, реализованную метафору.В сонетах Шекспира метафоры позволяют почувствовать психологическое состояние лирического героя, а также глубинные черты его характера, жизненный опыт и мировоззрение. В сонете 7 поэт строит метафору, в которой восходящее, а потом заходящее солнце символизирует разные этапы человеческой жизни; на закате (то есть с наступлением безобразной старости) «the eyes, 'fore duteous, now converted are» («глаза [людей], прежде почтительные, теперь отвернулись»). Здесь имеет место метонимия сразу в двух отношениях: во-первых, определение «duteous» в прямом значении относится не к глазам, а к их обладателям; во-вторых, фраза «глаза отвернулись» употреблена не в прямом, а в переносном значении — именно, что старый человек не пользуется вниманием. В сонете 22 есть сравнение: «thy heart... I will keep so chary/As tender nurse her babe from faring ill» («твое сердце... я буду хранить так бережно, как нежная нянька — свое дитя от заболевания»). В сонете 78 имеется следующее сравнение: "...your worth wide as the ocean is,/The humble as the proudest sail doth bear» («твои достоинства необъятны, как океан, который несет на себе и скромный, и самый гордый паруса»). В сонете 25, рассуждая о переменчивости судьбы, Шекспир пишет: «Great princes' favourites their fair leaves spread/But as the marigold at the sun's eye» (Буквально: «Фавориты правителей распускают свои прекрасные листья,/Как ноготки под взором солнца») [5].
В произведении «Гамлет» мы можем встретить следующие метафоры: использование метафоры в предложении «This world...an unweeded garden, that grows to seed; things rank and gross in nature possess it merely». показывает нам отношение Гамлета к убийце своего отца и дяде — Клавдию. Клавдий и был тем самым сорняком(weed), который засоряет сад — Королевство.
В отрывке из Акта III, Сцены 2 “You would play upon me; you would seem to know my stops; you would pluck outthe heart of my mystery; you would sound me from my lowest note to the top of my compass; and there is much music, excellent voice, in this little organ, yet cannot you make it speak. ’Sblood, do you think I am easier to be played on than a pipe? Call me what instrument you will, though you can fret me, you cannot play upon me.” мы можем видеть распространенную метафору, где Гамлет обвиняет Розенкранца и Гильденстерна в попытке проникнуться к нему, обмануть и повлиять на него, он уверяет, что они не смогут это сделать. Гамлет сравнивает себя с музыкальным инструментом — трубой, на котором Гильденстерн и Розенкранц пытались «играть».
В произведении «Ромео и Джульетта» также наблюдаются различные метафоры. В этой пьесе У.Шекспир использует выразительные средства речи. Например, он использует метафору «light» для описания красоты Джульетты. В некоторых сценах Ромео говорит, что Джульетта так же излучает свет, как факел (as radiant as «torches»), в других сценах Ромео описывает Джульетту как «солнечный свет» (“sunlight”). Вообще, во многих сценах У.Шекспир использует термин “light” для описания красоты, смерти и любви.
По мнению У.Джуракулова, изображенные в произведениях Шекспира образы юродивых (помешанных, полоумных), простаков и хитрецов, шутов, несоответствия во взаимоотношениях персонажей, нелогичность в действиях и в речах, необоснованные срывы в сюжетных линиях вызывают у читателя то удивление, то непонимание, а иногда и серъезное несогласие, возражение. Эта сторона творчества великого драматурга до сих пор является загадкой для шекспироведов. Написав статью после прочтения статьи Льва Толстого «О Шекспире и о драме» (на узбекском языке статья была опубликована в журнале «Жахон адабиёти» (Мировая литература), в ноябре-декабре 1998 года), он подчеркивает, что что эта публикации я не только не пролила свет на вопрос о творчестве Шекспира, а, наоборот, еще более усложнила проблему. Как известно, такой взгляд высказывали и высказывают многие шекспироведы, и не только они. Критическая статья Льва Толстого вызвала резонанс уже в 1906 году, когда была опубликована в газете «Русское слово». Узбекский писатель Озод Шарафиддинов, осуществивший перевод статьи Толстого на узбекский язык и написавший к ней предисловие, писал: «… Как бы там ни было, но еще ни один человек не смог опровергнуть статью Толстого с обоснованной достоверностью и с глубокими аргументами». Почему? По-нашему мнению, здесь следует вспомнить пословицу «Время — высший судья» (по-узбекски «Vaqt — oily hakam»). Это значит, что прежде чем спорить, прав был Толстой или нет, нужно глубоко вникнуть в эпоху Шекспира и в эпоху Толстого, в образ жизни, в образ мыслей, в окружении которых они проживали. По нашему мнению, Шекспир — величайший драматург. Язык драматургических произведений Шекспира необычайно богат: по исследованиям филологов и литературоведов, его словарь насчитывает более 15000 слов. Речь персонажей изобилует всевозможными тропами — метафорами, аллегориями, перифразами и т. д. Умение варьировать таким богатым языком — гениальный талант.
Литература:
1. Шекспир. Избранные произведения. — М.:Гослитиздат, 1953.
2. The works of Shakespeare. Vis I–IV. Moscow, 1937–1938.
3. Jo’raqulov U. “Telbaga yo’qtur qalam…”//http://www.e-adabiyot.uz
4. http://ru.wikipedia.org/wiki/ %CC %E5 %F2 %E0 %F4 %EE %F0 %E0
6. http://www.minskby.info/Repetitor_online/Literature/li_26902.htm
