Экономический кризис 2009 года и последовавшие за ним протестные выступления обострили социальные проблемы российского общества, активизировали деятельность оппозиционных движений, стимулировали власть на попытки реформирования политической системы общества. Политическая система России вошла в полосу новых вызовов и угроз, противодействие которым становится одним из важнейших компонентов политического процесса. В «Стратегии национальной безопасности России до 2020 года» отмечается, что одной из главных угроз для РФ будет деятельность различных организаций экстремистского толка на территории страны и за ее пределами. [1] Поэтому все более актуальным является вопрос об исследовании механизма экстремистской деятельности в политической среде и выработки эффективного механизма противостояния, учитывая как накопленный российскими правоохранительными органами опыт, так и разработки их зарубежных коллег. [2,с.106]
Несмотря на наличие значительного числа научно-исследовательских работ по данной теме, проблема политического экстремизма в РФ остается актуальной и нерешенной. Радикальные политические течения, подпитывающие экстремизм, демонстрируют способность к модификации, адаптации к новым условиям. Как отмечают российские специалисты: «Деятельность современных политических радикалов, подстраиваясь под специфику бытия информационного общества в эпоху постмодерна, часто принимает весьма экстравагантные формы. Будучи по своей природе оппозиционными, политические радикалы вынуждены не только противостоять существующим политическим институтам и государственной власти, но и искать формы сопротивления сложившейся культурно-эстетической реальности, тем самым пытаясь деконструировать и подменить ценности официальной культуры в массовом сознании своими культурными продуктами». [3,с.9]
В научных работах встречается широкий спектр методологических подходов к определению политического экстремизма. Целесообразно выделить два наиболее распространенных определения: первое — трактует политический экстремизм как действие политических организаций, партий, групп граждан с целью изменения существующего политического строя, реализации собственной модели политического развития при помощи насилия по отношению к несогласным оппонентам. Второе — описывает его как многофакторное явление воздействия политических структур на государство и общество, международные организации с целью исполнения своих требований, которые не могут быть реализованы в существующем правовом поле. Однако следует отметить, что политический экстремизм включает в себя и иные формы проявления, которые, с одной стороны, нельзя отнести к прямой форме насилия с целью захвата власти, с другой — имеют ярко выраженный политический подтекст. Дискуссионным остается определение терроризма — как самостоятельного феномена или формы проявления экстремистской деятельности. [4,с.5]
В качестве примера можно привести информационный экстремизм — противоправные действия в кибернетической среде с использованием информационных технологий (взломы сайтов государственных органов, экономический шпионаж с целью нанесения урона финансово-экономическим отношениям государства, кража данных, представляющих государственную тайну). В последнее время широкое распространение получил и религиозный экстремизм в самых различных формах. Спектр данных организаций весьма разнообразен: от организаций, выступающих в качестве носителей истинного ислама, имеющих свои представительства в парламенте, до группировок, настроенных на уничтожение светского государства как модели устройства как таковой. Взамен этой формы ими предлагается установление политического режима, в основе которого будут лежать законы шариата. При этом отвергаются любые формы диалога со своими оппонентами, а в качестве оружия используются методы террора и насилия (теракты с использованием смертников, нападения на города, посольства других государств, партизанская война с регулярными армейскими подразделениями).
Поэтому необходимо рассмотреть основные виды конфликтов, порождающие политический экстремизм и их корреляцию. Выделяют три основных вида конфликтов: конфликт на основе вопроса о легитимности власти, конфликт религиозный и конфликт социально-политический.
Поскольку политический экстремизм определяется в лозунгах как борьба за власть, справедливо будет начать с вопроса легитимности власти. Конфликт возникает при ответе на вопрос: “является ли данная власть легитимной?”, то есть актуален вопрос о возможности выбора из существующих вариантов. Из этого сразу вытекает логичный вопрос о наличии данных вариантов, т. е. о плюрализме политических сил, из которых народ выбирает себе лидера. Отмечается, что чаще всего политический экстремизм проявляется в авторитарных государствах, где существует несменяемая на протяжении длительного периода власть, одна доминирующая идеология, где отсутствует реальный выбор либо существует его видимость. Поэтому для отстаивания своей позиции организациям приходится прибегать к насильственным методам. В демократических государствах подобного не происходит, так как там созданы специальные процедуры для высказывания своей точки зрения и механизмы для ее защиты, хотя эта градация не является универсальным правилом.
Второй тип конфликтов — религиозный. Здесь можно говорить о различных его видах: конфликт на почве роли религии в государстве (светским или религиозным должно быть государство), конфликт на почве трактовки различных временных отрезков и событий в истории различных народов и т. д. [5, с. 67] В истории России — многонационального государства — данный конфликт хоть и не ставится во главу угла, но периодически сопряжен с возникновением споров на религиозной основе. Необходимо отметить, что эти виды конфликта не являются единственными. Сохраняется сложная ситуация по вопросам расселения этносов на территории России, представительства отдельных этнических групп в региональных и местных органах власти. Не стоит забывать и о внешнем влиянии различных религиозных групп на различные этносы на территории страны. Они способны, вступая в контакт с представителями определенных религиозных течений, вырабатывать новые формы ценностей, давать им иное понимание своей роли в государстве. Негативным итогом данной деятельности может стать этносепаратизм как прямая угроза интересам национальной безопасности страны.
Третий тип конфликта — социально-политический. В данной ситуации можно говорить о конфликте интересов противоборствующих сторон — государства и общества, политических партий, различных группировок, отдельных людей. Вопрос ставится о приоритете тех или иных интересов, соблюдении баланса интересов. Только подобный паритет может гарантировать сохранение государства как единого целого и поддержания общественного порядка. В современной российской действительности произошел дисбаланс интересов различных сторон. В годы распада СССР начался кризис идентичностей, статусов и ролей людей различных социальных групп. К сожалению, новые структуры идентичности не были выработаны. Это выразилось в дуальной ситуации: с одной стороны, граждане России получили доступ к иным ценностям либерального толка — свободе слова, новым формам взаимодействия с государством; с другой — у них сохранилась ностальгия по временам СССР — сильному государству, патернализму в социальных отношениях, плановой экономике. Таким образом, окончательно выработанной системы ценностей, осознанности личных интересов, роли государства в жизни каждого человека не сложилось. В качестве примера можно привести дело т. н. «Приморских партизан», получившее широкий общественный резонанс в 2010 году. Показательным фактом явилась моральная поддержка данной бандгруппы со стороны заметной части российского социума. Население негласно поддержало деятельность, направленную против представителей власти. Но не следует забывать и о причинах данного поступка — коррупции в органах власти и МВД. Учитывая уровень коррупции в России в целом, поле противоправной деятельности достаточно велико. Как отмечает проф. И. Л. Морозов, экстремистские группировки на этапе своего становления остро нуждаются в образах «героев-мучеников», для создания которых идут на любые пропагандистские ухищрения и подтасовки. [6,c.33]
Наличие множественных нерешенных противоречий в современном российском обществе, ситуаций латентных конфликтов, которые могут перейти в активную фазу, сокращение реальных доходов населения и расслоение его в совокупности с внешним влиянием может привести в дальнейшем к дестабилизации ситуации, росту числа экстремистских правонарушений различного толка, созданию групп, ведущих противоправную деятельность.
Новыми внешними событиями, актуализирующими проблему политического экстремизма для России, явились волны переворотов в ведущих странах арабского мира и переворот в Украине начала 2014 года. Оба события интересны исследователям как модель свержения легитимных режимов в странах с упором на внешнюю поддержку внутригосударственных организаций экстремистского толка. Рассмотрим каждую ситуацию более детально и отметим их ключевые особенности.
«Арабская весна», начавшаяся как мирные демонстрации против коррупции, несменяемости власти, за реформы государственного устройства, переросла в отдельных странах в государственные перевороты, в других — в гражданские войны, продолжающиеся и по сей день.
В самой модели свержения власти можно выделить следующие важные компоненты:
1. На первый план выходит новая модель информационной войны — массовое информирование жителей о планируемых демонстрациях, акциях протеста, создание образа антинародной власти.
2. В странах, где власть сопротивлялась требованиям протестующих и начинала подавлять выступления, началось привлечение внутренних радикальных организаций к столкновениям с властями, так называемой оппозиции (в Египте — “Братья мусульмане”, в Ливии — местные племена, находящиеся в оппозиции к действующей власти).
3. Применение боевиков из религиозных организаций, признанных террористическими и запрещенными во многих государствах, в качестве наемников, сражающихся на стороне оппозиции.
4. Внутренняя дестабилизация, гибель местного населения и другие факторы явились обоснованием внешней поддержки “борьбы за свободу”.
5. После побед мятежников исламистские партии выставили свои кандидатуры в органы власти.
“Арабская весна” показала рост радикализации на религиозной основе различных групп населения и неспособность светских государств на данном этапе противостоять этому вызову. Сейчас сложно говорить о полном подсчете итогов данных революций. Но неоспоримым является факт дестабилизации обстановки в стране, разрушение экономики, гибель граждан. Все эти факторы подрывают основы государственности.
В Украине ситуация имеет аналогичные признаки:
1. В действиях по АТО (антитеррористическая операция — система мер военного принуждения, применяемая центральными украинскими властями в отношении неподконтрольных им регионов) принимают участие иностранные наемники.
2. Националистические силы правоэкстремистского толка, организуясь в партийную структуру, принимают участие в столкновениях с ополченцами.
3. Информационная пропаганда фактически способствовала расколу государства.
4. Немаловажным фактором является участие больших масс безработной молодежи в беспорядках.
Система государственной безопасности Украины оказалась не готова к противодействию новым технологиям организации массовых беспорядков и свержения законной власти, используемых мятежниками, деятельность силовых структур Украины по противодействию правоэкстремистской угрозе 2012–2013 годах носила во многом формализованный характер. [7,c.120–121]
Видится возможным, что практически в любой ситуации дестабилизации государств упор делается в первую очередь на внутренние радикальные организации, запрещенные группировки как на «пятую колонну» внутри страны. Следует отметить, что ситуация роста числа экстремистских организаций связана с ослаблением государственного влияния, ухода государства от решения значимых проблем, их консервация.
В свете вышеперечисленного, предполагается реализация действий, способствующих снижению числа фактов проявления экстремизма:
1. Доработка действующего законодательства (сейчас многие противоправные деяния молодежи характеризуются как хулиганство без указания на присутствие в них экстремистского состава преступления).
2. Недопущение деятельности на территории РФ лиц, напрямую, либо опосредованно, связанных с экстремистскими и террористическими организациями.
3. Построение диалога между властью и ее политическими оппонентами.
4. Привлечение молодежи к взаимодействию с властью. Также немаловажным является ее трудоустройство, так как очень часто незанятая молодежь может быть привлечена к беспорядкам и вовлечена в противоправную деятельность.
5. Опора на средний и малый бизнес, использование патриотического потенциала российского предпринимателя. [8,с.48] Последнее актуально именно для российских регионов, находящихся в депрессивном социально-экономическом состоянии, порождающим рост радикальных настроений у части населения. [9,с.10–11]
На данном этапе в России нет предпосылок для ускоренного развития политического экстремизма. Но, как показывает практика, ни одно государство не может быть полностью застраховано от подобных проявлений влияния дестабилизирующих факторов.
Литература:
1. Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года (утв. Указом Президента РФ от 12 мая 2009 г. № 537) / Справочно-правовая система «Гарант» [Электронный ресурс] — Режим доступа: http://www.garant.ru/iv/, свободный. Загл. с экрана.
2. Морозов И. Л. Политический экстремизм в современной России — новые тенденции // PolitBook. 2012. № 3. С. 97–107.
3. Васильчук Е. О., Морозов И. Л., Матвиенко Е. А. Радикальные политическое движения современности: особенности субкультурного стиля // Вестник Волгоградской академии МВД России. 2012. № 2 (21). — С. 9–15.
4. Грачев С. И. Терроризм и контртерроризм в условиях глобализма: Монография. — Нижний Новгород: Издательство Нижегородского университета, 2007. — С. 3–7.
5. Федоров В. Ф., Шишова М. И. Стратегии примирения в этно-религиозных конфликтах // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 12: Психология. Социология. Педагогика. 2010. № 1. С. 65–69.
6. Морозов И. Л. Построение эмпирической модели структуры власти в экстремистской группировке (на основе адаптированной методики Эрика Берна) // Полис (Политические исследования). 2009. № 5. С. 32–40.
7. Матвиенко Е. А., Васильчук Е. О., Морозов И. Л. Особенности институционально-правового обеспечения противодействия экстремизма в Украине // Вестник Воронежского института МВД России. 2013. № 3. С. 117–122.
8. Бельских И. Е. Стратегия развития потребительского патриотизма в России на основе деловой этики предпринимателей // Социальная сфера. 2013. № 19 (208). С. 46–51.
9. Колпаков И. И. Социально-экономическая модель развития депрессивного региона (на примере Волгоградской области) // Наука Красноярья. 2014. № 3 (14). С. 7–22.
