Эволюционная эпистемология — философское течение, возникшее в 1940-х годах и рассматривающее научное познание в качестве продукта эволюции живой материи. Идейным источником этого направления философии следует считать дарвинизм, в котором познавательные процессы объяснялись в контексте законов естественного отбора. Впервые основные идеи эволюционной эпистемологии были изложены в статье австрийского этолога Конрада Лоренца «Кантовская концепция a priori в свете современной биологии», опубликованной в 1941 году. В этой статье Лоренц доказывает о существовании у людей и животных врожденного знания, физиологической основой которого являются структурные особенности нервной системы. Позднее эти идеи, основанные на принципе биологического редукционизма, были развиты в работах Д. Кэмпбелла, Р. Ридля, К. Поппера, Дж. Тулмина, Г. Фоллмера и других мыслителей.
Все представители этого течения претендуют на создание единой теории науки, которая могла бы снять противоречия между эмпиризмом и рационализмом, науками о природе и науками об обществе, интернализмом и экстернализмом. Признавая существование в психике индивида априорных структур, играющих важную роль в познании и поведении, сторонники этой концепции доказывают их «филогенетическую апостериорность»: по их мнению, в особенностях организма любого конкретного человека запечатлен весь родовой опыт его предков, который может быть актуализован. Как пишет Лоренц, человеческие «формы восприятия и категории определены задолго до любого индивидуального опыта. Они удовлетворяют требованиям внешнего мира по тем же причинам, по которым копыта лошади еще до ее рождения пригодны для почвы степей, а плавники рыбы, прежде чем она появилась из яйца, пригодны для воды» [1, s. 182–183]. В другой работе он пишет, что «социальное поведение людей диктуется отнюдь не только разумом и культурной традицией, но по-прежнему подчиняется еще и тем закономерностям, которые присущи любому филогенетически возникшему поведению» [2, c. 16].
По нашему мнению, в развиваемой представителями эволюционной эпистемологии концепции какая-то доля истины содержится. С этих позиций даже можно объяснить некоторые «чудеса», с которыми, к примеру, столкнулся Станислав Гроф в сеансах ЛСД-терапии: «Те, кому довелось столкнуться с трансперсональными переживаниями в психоделических сеансах, часто получают доступ к детальной и, можно сказать, эзотерической информации о соответствующих аспектах материального мира, которая далеко превосходит их общую образовательную подготовку и специфические знания в данной области. Так, сообщения людей, переживших под действием ЛСД эпизоды эмбрионального существования, момент оплодотворения и фрагменты сознания клетки, ткани и органа, содержали медицински точные сведения об анатомических, физиологических и биологических аспектах происходивших процессов. Подобным образом наследственный опыт, элементы коллективного и расового (в юнговском смысле) и «воспоминания прошлых воплощений» часто содержат примечательные детали исторических событий, костюмов, архитектуры, оружия, искусства или религиозной практики других культур. Те, кто под действием ЛСД пережил психогенетические воспоминания или приобщился к сознанию животных форм, не только нашли этот опыт необычайно достоверным и убедительным, но интуитивно вжились в психологию различных животных, их поведение, специфические привычки, циклы воспроизведения и любовные танцы» [3, с. 59–60]. Пациенты, которым удавались попытки отождествления себя с растениями, рассказывали о таких деталях ботанических процессов в листьях и корнях, которые были известны лишь узкому кругу ученых-биологов [3, c. 60]. Заметим, что подобные результаты получают и в сеансах сайентологов, и в трансовых состояниях, вызванных буддийскими и суфийскими практиками.
Исходя из вышеуказанных фактов, можно предположить, что филогенетический опыт каким-то образом кодируется в нервной системе или даже на клеточном уровне и передается из поколения в поколение по генетическим структурам.
Видимо, действительно можно согласиться с тезисом о существовании априорных структур, детерминирующих человеческую деятельность, которые являются формами, образованными в процессе длительной биологической эволюции, и о которых говорят сторонники эволюционной эпистемологии. Умалять их роль в объяснении поведенческих и познавательных актов человека не следует, ибо мы не только социальные, но и биологические существа. К. Поппер, на наш взгляд, не без основания считал научное познание одной из форм проявления метода проб и ошибок, используемого при принятии решения всеми организмами. «Поэтому если мы хотим разъяснить, почему человеческое мышление стремится испробовать все мыслимые решения всех проблем, с какими бы оно не сталкивалось, то можем сослаться на одну в высшей степени общую закономерность. Метод, с помощью которого пытаются решить все проблемы, обычно один и тот же, — это метод проб и ошибок. Этот же метод, по сути дела, используется и организмами в процессе адаптации. Ясно, что его успешность в огромной степени зависит от количества и разнообразия проб: чем больше мы делаем попыток, тем более вероятно, что одна из них окажется удачной. Метод, способствующий развитию человеческого мышления — и особенно философии, мы можем охарактеризовать как частный случай метода проб и ошибок» [4, c. 119].
В другой работе Поппер излагает эту идею в более категорической форме: «999 единиц знаний из 1000 врождены организму и только 1 единица состоит из модификаций этого врожденного знания; и я полагаю к тому же, что пластичность, необходимая для этих модификаций, также врождена» [5, p. 71]. В одном из разделов своей автобиографии он предлагает рассматривать дарвиновскую теорию эволюции в качестве общенаучной исследовательской программы (в том смысле, в котором употреблял это термин И. Лакатос). «Я пришел к заключению, что дарвинизм — это не проверяемая научная теория, а метафизическая исследовательская программа — возможный концептуальный каркас научных теорий» [6, c. 40]. Об этой стороне многообразных философских взглядов Поппера пишут и Н. С. Юлина [7] и Р. Ю. Рахматуллин [8, c. 94–96]. Они рассматривают эволюционную эпистемологию Поппера как заслуживающий внимания вариант объяснения когнитивных процессов.
Однако в работах Р. Ю. Рахматуллина поднимается вопрос об онтологических основаниях тех событий, которые еще не наступили, но предсказываются: «Существует такой вид априорного знания, который невозможно вывести из биологической и социальной эволюции. Речь идет о фактах детального описания событий, которые еще не произошли, видении объектов, находящихся на расстоянии тысячи километров, переживании ситуаций недалекого прошлого, в которых, по проверенным данным, ни сам испытуемый, ни его родители, ни другие близкие родственники не могли присутствовать» [8, c. 96]. На это противоречие, существующее в эволюционной эпистемологии, обращается внимание и в других работах автора и его соавторов [9; 10; 11; 12].
Профессор Р. Ю. Рахматуллин различает три вида априорного знания: 1) знание, в котором запечатлен социальный опыт, который передается из поколения в поколение, и люди находят их готовыми уже с момента рождения. Их онтологическим основанием является деятельность. В отличие от других априорных форм, они поддаются рационализации; 2) формы, образованные в результате длительной биологической эволюции. Именно о них говорят сторонники эволюционной эпистемологии; 3) априорные формы, имеющие всеобщую, космическую и, скорее всего, сакральную природу. О них говорят как сторонники сакральной модели знания (Р. Генон, М. Элиаде и др.), так и сторонники глубинной психологии (К. Г. Юнг, Г. Адлер и др.).
Если рассматривать в качестве онтологического основания знания деятельность, то возникает проблема детерминации самой деятельности. На первый взгляд, здесь нет проблемы: деятельность строится на основании разума, мышления. Но само мышление, согласно сторонникам деятельностного подхода, есть интериоризованная практика, т. е. материальная деятельность. Возникает логический круг: деятельность формирует мышление, но само мышление формируется в результате деятельности!
Попытка выйти из этого «круга», может привести к основной идее эволюционной эпистемологии: форма деятельности определяется нейро-физиологическими структурами, сформированными в филогенезе. Но тогда возникает очередной вопрос: почему эти нейрофизиологические структуры имеют такую, а не другую форму? Как они появились, если не в результате деятельности?
И тогда некоторые исследователи приходят к идее, восходящей еще к Платону: существуют праформы (архетипы, фракталы) имеющие внепсихическую и внематериальную природу. Именно они детерминируют все формы деятельности человека, в том числе и познание. В правовой сфере эта идея реализована в космологическом варианте естественного права [13; 14; 15]. Считается, что в полной мере они не могут быть рационализированы и вербализованы, но такие попытки предпринимаются в богословских и религиозно-философских текстах.
С этой точки зрения возникновение правовых норм, политических и экономических проектов, сюжетов художественных произведений, генезис научных теорий и изобретений представляет собой воспроизводение при помощи всеобщих алгоритмов бытия актов формирования Космоса из Хаоса. На каждом уровне организации материи (или духа) они выступают порождающими структурами, создавая из различного материала новую реальность — физическую, социальную, психическую или духовную.
Выводы:
1. Онтологическим основанием научного знания являются сформированные в процессе филогенеза алгоритмы поведения, материальным базисом которых являются нейрофизиологические структуры.
2. Вопрос о причинах существования такого онтологического основания, как базы формирования единых алгоритмов принятия решений у живых систем (например, в виде метода «проб и ошибок»), приводит к идее существования некой метафизической реальности («первой онтологии»), которая дана человеку в виде сакрального знания. Именно она выступает всеобщим порождающим началом, существующим в разных вариантах, в том числе, и виде научного познания.
Литература:
1. Lorenz K. Der Abbau des Menschlichen. Műnchen, 1983.
2. Лоренц К. Агрессия (так называемое зло) // Вопросы философии. 1992. № 3.
3. Гроф С. За пределами мозга. М., 1993.
4. Поппер К. Что такое диалектика? // Вопросы философии. 1995. № 1.
5. Popper K. Objective Knowledge. An Evolutionary Approach. Oxford, 1972.
6. Поппер К. Дарвинизм как метафизическая исследовательская программа // Вопросы философии. 1995. № 12.
7. Юлина Н. С. Философия Карла Поппера: мир предрасположенностей и активность самости // Вопросы философии. 1995. № 10.
8. Рахматуллин Р. Ю. Онтологизированные образы в научном познании (генезис и функции): дис.... д-ра филос. наук. Уфа, 2000.
9. Абдуллин А. Р., Рахматуллин Р. Ю. История и философия науки: Пособие для аспирантов. Уфа, 2007.
10. Рахматуллин Р. Ю. Метафизические истоки нормативного знания // Философская мысль и философия языка в истории и современности: сборник научных трудов. Уфа, 2008.
11. Рахматуллин Р. Ю. Онтология права в призме деятельностного подхода // Вестник Уфимского юридического института МВД России. 2000. № 2.
12. Рахматуллин Р. Ю., Абдуллин А. Р., Рассолова И. Ю. Основы истории и философии науки. Уфа, 2005.
13. Рахматуллин Р. Ю. Генетические источники мусульманского права // Научный вестник Омской академии МВД России. 2011. № 4.
14. Рахматуллин Р. Ю. Суфийская антропология // Исламоведение. 2013. № 1.
15. Рахматуллин Р. Ю., Семенова Э. Р. Онтологические основания идеи федерализма в философии права // Вестник ВЭГУ. 2010. № 4.
