Язык является составной частью культуры, определяемой как совокупность результатов человеческой деятельности в разных сферах жизни человека: производственной, общественной, духовной. «Язык — передатчик, носитель культуры. Он передает сокровища национальной культуры, хранящейся в нем, из поколения в поколение» [8, с. 15]. Таким образом, язык и культура представляют собой диалектическое единство, и неслучайно в культурологии рассмотрение их взаимодействия занимает все большее место.
Итак, язык не существует вне культуры как «социально унаследованной совокупности практических навыков и идей, характеризующих наш образ жизни» [7, с. 185].
Теснейшая связь между изучением языка фольклора и культуры не подлежит сомнению. Сказки являются самым удивительным созданием фольклора народов мира. У каждого народа сказки своеобразны, но в них нередко много общего, ибо в жизни народов немало общего, сходного: условия, стремления, желания, надежды. В сказках отражается и единство этических принципов. «Все народы мира единодушны в том, что считать истиной и неправдой, справедливостью и обманом, преступлением и наказанием, геройством и трусостью, что считать достоинством человека, а что — низостью» [1, с. 7]. Отсюда и широкие возможности совпадений и взаимовлияний.
Сказка, с давних пор вошедшая в жизнь человека, является своеобразной историей и сокровищницей народной мудрости, а также универсальным средством передачи тех представлений об окружающем мире и самом человеке, которые складывались у людей в каждую историческую эпоху. Как известно, сказка — это яркое проявление народной культуры каждой нации. Она содержит в себе такие сюжеты, образы, ситуации, которые специфичны для определенного этноса, что находит выражение в именах действующих лиц, названиях животных и растений, месте действия, в самобытных традиционных языковых формулах. Национальный характер сказки каждого народа определяется его бытом, обрядами, условиями труда, фольклорными традициями, особым поэтическим взглядом на мир и т. д. «В волшебной сказке национальная специфика ощущается особенно конденсировано: в образах положительного героя, в личинах сказочных чудовищ, в конкретных сказочных формулах: здесь во всем — в малом и великом — национальное своеобразие» [6, с. 71].
В любом языке есть такие словесные единицы, в которых национально-культурный компонент заложен в самой их семантике. Это прецедентные имена, реалии, антропонимы и топонимы, обращения, ФЕ, пословицы и поговорки и др., т. е. безэквивалентная лексика. Е. Верещагин и В. Костомаров определяют ее так: «Безэквивалентная лексика — это слова, служащие для выражения понятий, отсутствующих в иной культуре и в ином языке, слова, относящиеся к частным культурным элементам, характерным только для культуры А и отсутствующих в культуре Б, а также слова, не имеющие эквивалентов за пределами языка, к которому они принадлежат» [2, с. 53].
Перевод сказки — особо сложная область перевода, которая все еще не изучена в достаточной степени. Безусловно, перевод должен учитывать специфические для каждой культуры способы интерпретации фактов, явлений и процессов, которые нашли место в сказке. В тексте перевода данные компоненты должны быть адекватно отражены, поскольку в них содержится информация о характерных чертах исходной культуры, т. е. культуры народа, которому принадлежит оригинал. Кроме того, перевод должен учитывать особенности нового реципиента, которому он адресован, что ставит вопрос о культурной адаптации текста перевода сказки. Все это определяет значимость проблем, связанных с сохранением и передачей национально-культурной информации, содержащейся в сказке.
Национально-культурная информация выражается как вербально (посредством языковых знаков), так и невербально. К невербальным способам выражения культурной информации относятся жесты, мимика, поведенческие акты и т. д. В данной работе мы рассматриваем лишь вербальные способы выражения культурной информации. Из них яркое присутствие в сказке имеют реалии.
Согласно определению С. Влахова и С. Флорина, «реалии — это слова или словосочетания, называющие характерные жизненные объекты (бытовые, культурные, объекты социального и исторического развития) одного народа, которые относительно чужды другому народу; как носители национального и/или исторического колорита. Обычно у них нет точных соответствий (эквивалентов) в других языках и, следовательно, они не подлежат переводу “на общих основаниях”, а требуют к себе особого подхода при переводе» [3, с. 47].
Сказки изобилуют реалиями, которые создают ряд трудностей для переводчика. С одной стороны, существует опасность не найти необходимый фольклорный эквивалент в переводимой сказке, и текст перевода при этом получит книжно-литературное звучание. С другой стороны, чтобы сохранить национальное своеобразие оригинала, переводчик должен искать выразительные средства в поэтике народного творчества своей страны, которые могут внести элементы иной национальной атмосферы. Данные особенности и являются причиной основных трудностей, возникающих при переводе русских сказок на персидский язык.
Следует отметить, что русский и персидский языки относятся к разноструктурным языкам и, таким образом, имеют разные понятийные системы. Поэтому для получения адекватного перевода переводчик должен обладать определенными знаниями о действительности переводимого языка. В теории перевода за этими знаниями закрепилось название «фоновых знаний».
В переводоведении преимущественно выделяют следующие способы перевода реалий: транскрипция и транслитерация; калькирование; гипонимический перевод; уподобляющий перевод; описательный перевод.
Переводческая транскрипция — это формальное пофонемное воссоздание исходной лексической единицы с помощью фонем переводящего языка, фонетическая имитация исходного слова. Транскрипция чаще всего применяется для передачи антропонимов и топонимов. Так, имена героев русских сказок в переводе на персидский язык сохраняют свое звучание: Иван (ایوان), Емеля (یملیا), Елена (یلنا), царь Афрон (تزار آفرون).
Чтобы передать русские имена с уменьшительно-ласкательными суффиксами на персидский язык, нужно также применять метод транскрипции: сестрица Алёнушка и братец Иванушка (خواهر آلیونوشکا و برادر ایوانوشکا).
Желательность применения транскрипции при передаче реалий обусловлена тем, что при удачном транскрибировании переводчик может добиться передачи и смыслового содержания, и колорита сказки. Однако существуют примеры и неудачного транскрибирования, когда переводчик, желая сохранить колорит, приносит в жертву смысловое содержание реалии. Так, транскрибирование слова мужик в сказке «Иван Царевич и серый волк» оставляет читателя в полном неведении о значении этого слова. Здесь, на наш взгляд, было бы более уместным использовать описательный метод перевода, уточнив применение здесь слова «мужик» в значении крепостного крестьянина: На это простой мужик не согласится. (حتی رعیت ساده به این کار رضایت نمی دهد)
Таким же неудачным нам представляется транскрибирование слова русалка в сказке «По щучьему велению». В персидском языке существует понятие «пари-е дарйаи» (پری دریایی) в значении русалка, и для детей это слово экзотично не менее, чем русалка.
А вот слово царь давно вошло в персидский язык именно в транскрибированном виде (تزار). Поэтому вполне оправданно применять метод транскрипции при передаче слов царевич и царевна на персидский язык. При этом замечены случаи замены русской реалии царь на персидские реалии падишах и султан. Примечательно, что Пушкин в своей «Сказке о царе Салтане» называет Салтаном обрекающего жену и сына на злую долю царя по аналогии легендарного персидского султана из «Тысячи и одной ночи», который отдавал приказ казнить очередную жену, а, возможно, и будущего сына.
Другим приемом перевода является транслитерация — формальное побуквенное воссоздание исходной лексической единицы с помощью алфавита переводящего языка, буквенная имитация формы исходного слова. При этом исходное слово в переводном тексте представляется в форме, приспособленной к произносительным характеристикам переводящего языка, а частично трансформирует их в приблизительно похожие — в тех случаях, когда в персидском языке нет фонетических аналогов.
Псевдоантропонимы (Котофей, Михайло Потапыч, Левон Иванович), рекомендуется передавать соответствующими им в персидском языке функциональными эквивалентами имен собственных, т. е. как (آقا گربه), (آقا خرسه), (آقا شیره) и т. д. Соответственно, транслитерация данных имен не является оптимальным методом передачи, т. к. она сохраняет признак этноязыковой принадлежности, но не передает остальные признаки классифицирующего компонента значения. Для сказки о животных релевантность этого признака минимальна и не превышает те затруднения, с которыми сталкивается персидскоязычный читатель, воспринимая транслитерированные русские отчества.
По нашему наблюдению, перевод реалий применяется обычно в тех случаях, когда транскрипция/транслитерация по тем или иным причинам нежелательна. С. Влахов и С. Флорин обращают внимание на то, что «введение неологизма — наиболее подходящий после транскрипции путь сохранения содержания и колорита переводимой реалии» [3, с. 88].
К словам — неологизмам относятся, в первую очередь, кальки и полукальки.
Калька — заимствование путем буквального перевода — позволяет перенести в язык перевода реалию при максимально полном сохранении семантики. Однако сохранение семантики не означает сохранение колорита, поскольку части слова или выражения передаются средствами языка перевода. Л. Т. Микулина отмечает тот факт, что калькированные переводы представляют собой не только лингвистический акт, но и явление культурного плана, ибо в процессе калькирования происходит соприкосновение двух культур [5, с. 59].
Метод калькирования рекомендуется применять при передаче несобственных прозвищ, а также эквивалентов антропонимов без внутренней рифмы. При этом сохраняется мотивация именования и, чаще всего, характеристики референта, выраженные эксплицитно. Например, Снегурочка — дохтар-е барфи (دختر برفی), буквально «снежная девочка», конь златогривый — асбе-е йал талаи (اسب یال طلائی), Морозко — баба барфи (بابا برفی) или «снежный дедушка». При этом Красная Шапочка не может быть переведа на персидский язык как колах гермези (گلاه قرمزی), так как в персидском языке уже существует появившийся относительно недавно кукольный герой детских телевизионных передач и кинофильмов под этим именем. Это озорной мальчишка с красной шапочкой, участвующий в телепередачах вместе с ведущим, которого так и зовут — Господин Ведущий (آقای مجری). Поэтому в данном случае для перевода Красной Шапочки уместно использовать сочетание Красная Шинель (شنل قرمزی), ибо этот персонаж детской сказки уже известен иранским детям.
Полукальку И. М. Шанский определил как частичное заимствование, состоящее частью из своего собственного материала, а частью из материала иноязычного слова [9, с. 7].
Перевод с использованием полукальки встречается, в основном, при передаче имен собственных. Как правило, языковые единицы, подлежащие переводу с использованием данного приема, состоят из двух и более компонентов, один из которых транскрибируется или транслитерируется, а другой переводится при помощи соответствия. Например, Елена Прекрасная (یلنای زیبا), Василиса Премудрая (واسیلیسای دانا).
Гипонимический перевод или принцип родо-видовой замены позволяет передать (приблизительное) содержание реалий единицей с более широким значением, подставляя родовое понятие вместо видового. Другими словами, переводчик заменяет частное более общим [3, c. 90]. Замена видового понятия на родовое при переводе реалий употребляется в основном при передаче чужих, незнакомых читателю реалий. Пример употребления данного приема можно найти в переводе сказки «Сестрица Алёнушка и братец Иванушка», где русская реалия хоромы передана в переводе словом хане (خانه), которое является родовым понятием по отношению к русскому слову «хоромы».
Уподобляющий перевод основан на подборе функционального эквивалента, который вызывает у читателя перевода те же ассоциации, что и у читателя оригинала. Так, русская игра чехарда в сказке «Колосок» переведено на персидский язык как джофтак чаркеш (جفتک چارکش). Здесь переводчик передает смысловое содержание реалии, теряя при этом ее национальную окраску. Этот прием является наиболее удачным, поскольку он учитывает необходимость ориентирования текста на читателя. Сказка, рассчитанная, главным образом, на детей, не должна быть перегружена языковыми единицами, значение которых оставалось бы за пределами восприятия читателя.
Описание (объяснение, толкование) как прием приблизительного перевода обычно используется в тех случаях, когда нет иного пути: понятие, не передаваемое транскрипцией, приходится передавать описательно По мнению Л. К. Латышева, «описательный перевод — способ перевода безэквивалентной лексики, заключающийся в раскрытии значения исходной функции с помощью развернутого описания» [4, c. 124].
Этот метод широко используется при переводе реалий. Так, в сказке «Два Ивана» реалия щи описана как «суп из капусты» (سوپ کلم), а скатерть-самобранка как «волшебная скатерть» (سفره جادوئی).
Таким образом, при переводе слов-реалий в русских сказках используются различные методы, которые имеют свои достоинства и недостатки. Однако, учитывая то, что перевод сказки означает не просто перевод с одного языка на другой, но и перевод с одной культуры на другую, переводчик должен по мере возможности сохранить национальный колорит сказки.
Литература:
1. Аникин П. В. Всемирная сказка. // Сказки народов мира. В десяти томах. T. I. М., Дет. лит., 1987.
2. Верещагин Е. М., Костомаров В. Г. Язык и культура. — М.: Индрик, 2005.
3. Влахов С., Флорин С. Непереводимое в переводе. — М.: Международные отношения, 1980.
4. Латышев Л. К. Курс перевода (Эквивалентность перевода и способы ее достижения). — М.: Межд.Отнош., 1981.
5. Микулина Л. Т. Заметки о переводе с русского языка на английский // Тетради переводчика. — М.: Межд. Отнош., 1973.
6. Померанцева Э. В. Русская народная сказка / АН СССР. — М.: Изд-во АН СССР, 1963.
7. Сепир Э. Язык. Введение в изучение речи // Избранные труды по языкознанию и культурологии. — М., 1993.
8. Тер-Минасова С. Г. Язык и межкультурная коммуникация: Учебное пособие. — М.: Слово, 2000. — 259 с.
9. Шанский И. М. Лексикология русского языка. — М.: Просвещение, 1972.
