Контингент женщин, находящихся в трудных жизненных ситуациях, достаточно широк и его составляют:юные матери в возрасте от 16 лет (в случае случайной нежелательной беременности); женщины, имеющие затруднения в супружеской, семейной жизни, например; пережившие посттравматические состояния (испытавшие утраты, физическое насилие), с эмоционально-личностностной незрелостью, без жилищных и финансовых ресурсов; потерявшие кров — беженки (нелегальные мигрантки); будущие матери с химической зависимостью; плохо социально адаптированные будущие матери, например, ушедшие из семьи, если члены семьи не согласны с их выбором; сироты. Эти категории будущих матерей составляют «группу риска». У таких женщин наблюдается дефицит материнских ресурсов. К основным неблагоприятным психосоциальным факторам «группы риска» можно отнести: незапланированную беременность; нежелательность беременности женщиной, мужчиной ее будущего ребенка, ее значимыми близкими, родственниками, трудное материальное положение. Согласно исследованиям ряда ученых (Barber J. S., Axinn W. G., Thornton A., 1999; Myhrman A., Rantakallio P., Isohanni M., 1996 и др.), представленных И. В. Добряковым в своей работе [4], матери, родившие ребенка от нежеланной беременности менее внимательны к нему, проводят с ним меньше времени, а также чаще применяют физические наказания по отношению к ребенку. В результате такого пренатального и, как правило, постнатального отвержения матерью, «дети растут ранимыми, актуальные жизненные переживания воспринимаются ими в контексте неразрешенных предшествующих»; наиболее чаще, чем у желанных детей у них возникают проблемы, связанные с психологическим и социальным развитием, отмечается большая предрасположенность «к возникновению невротических, психосоматических расстройств (Hasing H., Janus L., 1994; Levend H., Janus L., 2000), имеют склонность к депрессивным состояниям, к ауто и гетероагрессивному поведению (Emerson W. R., 2005)» [4, с. 72].
Рассмотрим понятие «родительство», представляющее собой социально-психологический феномен и включающий эмоционально и оценочно окрашенную совокупность знаний, представлений и убеждений относительно себя как родителя, реализуемую во всех проявлениях поведенческой составляющей родительства [6]. С позиции Р. В. Овчаровой данное понятие рассматривается как «интегральное психологическое образование личности (отца и/или матери), включающее совокупность ценностных ориентаций родителя, установок и ожиданий, родительских чувств, отношений и позиций, родительской ответственности и стиля семейного воспитания» [5, с. 22].
Не менее важным выступает понятие «родительская позиция», как «реальная направленность, в основе которой лежит сознательная или бессознательная оценка ребенка, выражающаяся в способах и формах взаимодействия с детьми» [5, с. 226], представляющее собой интегративную характеристику, отражающую совокупность взаимодействия социальной, личностной, ролевой и воспитательной позиций матери или отца, как системы отношений родителя, которая обусловливает тип родительского поведения и характер семейного воспитания[6]. Рассматривается с точки зрения принятия мужчиной и женщиной новых социальных ролей — отца и матери. Если эти роли не приняты, то выполнение родительских функций вызывает раздражение или апатию, что негативно сказывается на состоянии и развитии ребенка. А. С. Спиваковская выделила три наиболее важных свойства родительской позиции: адекватность, динамичность, прогностичность. Родительская зрелость как совокупность личностной и родительской составляющих включает личностную, социальную и функциональную зрелость, проявляется на когнитивном, эмоциональном и поведенческом уровнях и является важнейшим фактором семейного воспитания [6].
Наиболее важным при рассмотрении данной проблемы является вопрос о роли матери и ее отношения к своему ребенку. Можно выделить ряд негативных особенностей, связанных с формированием образа будущей матери: отсутствие собственного (правильного) опыта взаимоотношения со своей матерью, т. е. наличие низких собственных материнских ресурсов, например, если мать испытывает безразличие к ребенку или у нее сформирован образ «плохой матери», в том случае, если не было теплых отношений с собственной матерью, отсутствие опыта (контактов с младенцами) или она испытывала насилие. Скудность эмоциональных впечатлений может представлять опасность для будущего ребенка, поскольку такая мама не понимает его, к примеру, не умеет распознать эмоциональных проявлений малыша.
Г. Г. Филиппова считает, что особенности материнства определяются не только культурным и социальным статусом женщины, но и ее собственной психической историей до и после рождения. Так, отмечается, что компетентное поведение матери в распознавании эмоционального состояния своего ребенка достигает зрелости лишь после пути развития в детском и подростковом возрасте [9].
Таким образом, в качестве одного из актуальных направлений исследований можно выделить — формирование родительской сферы личности у будущих матерей, составляющих «группу риска». В связи с актуальностью данной проблемы должны быть разработаны программы по сохранению ребенка с матерью и предоставление ей максимальной поддержки. Мать должна «взять» ребенка и это должно быть ее сознательное решение, иначе такие матери не знают, что делать с малышом и это может спровоцировать суицид. Профилактическая поддержка должна носить системный и комплексный характер. Изначально нужно продиагностировать «ресурсы» мамы — выявить среди ее окружения — родственников, близких, знакомых, к которым она испытывает позитивные чувства и в ходе эмоционального сопровождения на основе данного потенциала формировать у нее правильное отношение к своему ребенку. Также нужно обучать ее распознаванию разных проявлений эмоций и состояний ребенка (например, плач при различных состояниях — боли, влиянии погоды). Распознавание интонаций плача ребенка является объективным показателем материнской компетентности (Кушнир Н. Я.).
Одной из наиболее важных социальных проблем современного российского общества остается сохранение практически во всех регионах большого количества социальных сирот. При такой ситуации важной является задача постинтернатной адаптации выпускников детских домов, их сопровождение при вступлении во взрослую жизнь, поскольку в будущем им предстоит создавать собственную семью, выполнять супружеские и родительские функции. В нашей стране функционируют центры постинтернатной адаптации. Однако российский опыт работы с выпускниками интернатных учреждений, как отмечает А. С. Шубина, свидетельствует о том, что оказываемая помощь затрагивает в первую очередь жилищный вопрос и в гораздо меньшей степени центры способны подготовить подростка к будущей семейной жизни и выполнению родительских ролей, однако решение именно этих проблем может оказаться наиболее сложным, заключает автор[10].
Исследования И. В. Дубровиной, B. C. Мухиной, Л. Я. Олиференко, A. M. Прихожан, Н. Н. Толстых, Й. Лагмейер, Т. И. Юферевой, Т. И. Шульги, А. С. Шубиной и ряда других авторов свидетельствуют, что у детей, проживающих вне семьи (интернатах, детских домах, приютах и т. д.) развитие идет по особому пути и формируются специфические черты характера, поведения, особенности психического и личностного развития, имеются сложности адаптации к условиям социума. Из множества причин, определяющих неблагоприятное в психологическом плане развитие детей, воспитывающихся в данных условиях, можно выделить — бедность их конкретно-чувственного опыта, проистекающего из чрезвычайной суженности окружающей среды. А. С. Аркин, К. Д. Ушинский, С. Т. Шацкий и другие исследователи серьезное внимание уделяли проблемам семейного воспитания, рассматривая его как наиболее естественную основу формирования психического и нравственного склада личности. Исследования свидетельствуют, что лишение детей материнской заботы с последующей психической депривацией катастрофически сказываются на их социальном, психическом и физическом здоровье. В условиях материнской депривации, которую испытывают дети с первых дней жизни, у них не формируются такие базовые личностные качества, как ощущение любви и приятие окружающих, способность к адекватному общению. Условия «закрытого учреждения» не способствуют усвоению социальных норм, ролей будущих супругов и родителей; у воспитанников не формируется образ семьи [2; 11].
При этом возникает вопрос: насколько успешно выпускникам детских домов удается принять родительскую позицию и выполнять родительские роли, и каким образом происходит у них формирование родительской сферы личности? Так, опрос девочек-воспитанниц детского дома показал их представление о будущей материнской роли: большинство уверены в том, что рождение детей целесообразно только в браке (74 %), однако 20 % опрошенных считают это условие необязательным и 6 % допускают рождение детей без семьи. Большинство опрошенных полагают, что рождение детей должно быть запланированным [7]. Установки девочек, оставшихся без попечения родителей, несмотря на проживание и воспитание в детских домах, характеризуются стремлением планировать беременность, желанием воспитывать детей в браке. Однако такие обнадеживающие результаты, отмечает А. С. Шубина, получаются только в том случае, когда подросткам ясна цель исследования и они могут давать на вербальном уровне осознанные ответы, которые могут иметь социально желательное содержание. Как только исследователи прибегают к более завуалированной постановке вопроса, результаты кардинально изменяются [10].
Так, М. Б. Богатырева в исследовании выявила, что «образ Я» у подростков, проживающих и воспитывающихся вне семьи (детском доме и приюте), отличается по содержанию и структуре от «образа Я» подростков, проживающих в семьях. Кроме того, социальная ситуация развития у первых из них ставит перед необходимостью становиться взрослыми и самостоятельными при отсутствии личностной готовности. Специфика структуры «образа Я» таких подростков характеризуется синкретизмом когнитивного и эмоционального аспектов. Этому способствует, отмечает М. Б. Богатырева, несформированность и конфликтность самоотношения, характеризующаяся недостаточным развитием внутренних взаимосвязей и специфика социальной ситуации развития подростков. В результате проведенного опроса в виде мини-сочинения в категории «Я в настоящем» среди подростков, проживающих в семье, второе место по количеству упоминаний занимает подкатегория «Родители, родственники», а среди подростков, воспитывающихся вне семьи — подкатегория «Значимые взрослые». Упоминание о семье, ее наличии, супругах в будущем, зафиксировано у 20 % подростков, воспитывающихся в семье, и лишь у 4 % подростков, воспитывающихся вне семьи. Имеют представление о социальных ролях, связанных с семьей только 2 % подростков, воспитывающихся в семье, не упомянули об этом подростки другой группы. Характерно, что среди детей из детского дома в своем сочинении никто не применил относительно себя в будущем слова «мать» или «отец» [2]. В других исследованиях (Юферева Т. И. и др.) изучались представления подростков о мужчинах и женщинах. Описание женщины как матери у подростков школы-интерната отходит на второй план. Главной причиной подобной ситуации исследователи считают отсутствие у них адекватных образцов для идентификации себя с образом матери. Также имеются различия в представлении девочек-подростков о будущей семье и будущем ребенке. Так, рисунки 50 % девочек из интерната свидетельствуют о неосознанном отвержении и игнорировании ребенка, тогда как у девочек из семьи этого не обнаружено. Так как многие авторы отмечают, что модели гендерного поведения девочек из интерната построены по принципу гиперкомпенсации, можно предположить, что у них могут иметь место неконструктивные мотивы рождения ребенка. Обобщая вышесказанное, можно отметить, что подростки, воспитывающиеся вне семьи, способны на вербальном уровне демонстрировать социально желательное представление о ролях отца и матери, но у многих из них проявляется неосознанное отвержение родительской роли. Кроме того, иногда рождение ребенка в будущем может побуждаться деструктивными мотивами получения от ребенка той любви, которая не была получена в детстве от собственных родителей [2; 11].
Рассмотрим результаты исследования, относящиеся к реальной реализации родительской роли выпускниками детских домов.Анализ обращений за помощью выпускников в благотворительный центр «Соучастие в судьбе» (г. Москва) в 2000–2001 гг. позволил составить социальные характеристики выпускников и проблем, с которыми они обращались. Так, наличие полных семей было у 15,5 %, не создали семью 66,2 %, не имеют детей 77,5 % семей, наличие одного ребенка у 18,3 % родителей, около 10 % обращений составляют одинокие матери, через шесть лет после выпуска женаты (замужем) около 20 % выпускников. Проанализировав данные показатели, можно заключить, что значительная часть выпускников детских домов испытывает трудности в реализации родительской роли [8]. Одной из главных причин трудностей в выполнении родительских функций бывшими выпускниками детских домов может быть отсутствие модели родительского поведения. Одной из социальных детерминант развития и проявления родительской любви является детский опыт взаимодействия с собственными родителями. Эмоциональное содержание детства «родителя» оказывает влияние на его отношение к своим детям (А. Адлер, 3. Фрейд, К. Хорни). Так, становясь родителем, вытесненные переживания детства усиливаются, определяя при этом стиль отношения к собственному ребенку и особенности взаимодействия с ним. По мнению А. С. Спиваковской, когда ребенок сам становится родителем, его индивидуальный жизненный опыт определяет отношение к собственному ребенку в настоящем. Родитель, адресуя свою любовь к ребенку, тем самым учит его любви к собственным детям. В этом проявляется так называемое научение родительской любви посредством демонстрации ее модели родителями. Ребенок, растущий в условиях (девиантной семьи, учреждений интернатного типа), нуждаясь в любви и внимании, как правило, не умеет вести себя таким образом, чтобы с ним общались в соответствии с этой потребностью. Формирование опыта родительской любви, согласно позиции Г. П. Предвечного (1989), состоит из следующих этапов: превращение внешнего воздействия со стороны родителя в факт сознания ребенка (интериоризация опыта); аккумуляция и сохранение превращенного внешнего воздействия в сознании ребенка; превращение опыта родительской любви в действие (в момент собственного становления родителем) (экстериоризация опыта) [5; 6].
Анализируя феномен родительства, необходимо рассмотреть состояние материнства, под которым понимается свойственное женщине-матери сознание родственной связи ее с детьми. Идея субъектности матери и ребенка описана в концепции материнства Г. Г. Филипповой (2002). Материнство как психосоциальный феномен рассматривается с двух основных позиций: материнство как обеспечение условий для развития ребенка и как часть личностной сферы женщины, не только как условие для развития ребенка, но и как особая потребностно-мотивационная составляющая психологии женщины, формирующаяся на протяжении всей жизни [9]. Автором подчеркивается, что «даже если потребность быть матерью и заложена в женской природе, общественные нормы и ценности оказывают определяющее влияние на проявления материнского отношения» [9, с. 6]. Девиантное материнство в работах Г. Г. Филипповой рассматривается не только с позиции проблем, связанных с матерями, отказывающимися от своих детей и проявляющими по отношению к ним пренебрежение, насилие, но и с позиции нарушения диадных материнско-детских отношений, которые приводят к снижению эмоционального благополучия ребенка и отклонениям в его психическом развитии в разном возрасте. Одним из направлений изучения отклоняющегося проявления материнского отношения является анализ особенностей матерей, которые были лишены возможности взаимодействия с детьми на первых этапах становления материнско-детской взаимосвязи (в связи с неонатальной патологией, преждевременными родами и др.). Исследования свидетельствуют, что становление материнского отношения коррелирует не только с историей жизни женщины и ее личностными качествами, но и особенностями ребенка и организацией послеродового взаимодействия с ним [9]. В исследованиях (P. M. Shereshevsky, L. J. Yarrow) как наиболее значимые онтогенетические факторы развития материнской сферы, выделяются: опыт взаимодействия с собственной матерью, особенности семейной модели материнства и возможность взаимодействия с младенцем, проявление интереса к нему в детстве. Одним из важнейших факторов развития материнской сферы является также личностная зрелость матери. Р. В. Овчаровой личностная зрелость родителей рассматривается как системное образование, представляющее единство личностных и родительских составляющих, направленных на творческую реализацию процесса воспитания и развития ребенка в семье. Материнство непосредственно связано с готовностью беременной женщины к рождению ребенка, которая в свою очередь включает в себя внутреннюю работу, связанную с осознанием своих жизненных задач, готовностью к изменениям структуры семьи и освоению новой социальной роли, а также ответственности и принятию многочисленных обязанностей матери. Зачатие, беременность, роды, выхаживание, воспитание ребенка в раннем постнатальном периоде — процессы, сопровождаемые как психологическими изменениями личности женщины, требующими от нее реализации многих потенциальных возможностей, появления новых качеств, так и изменением ее социального статуса [4].
В концепции А. А. Ухтомского описывается принцип доминанты, согласно которому сформированная доминанта представляет собой констелляцию центров с повышенной возбудимостью на различных уровнях ЦНС, что находит отражение во всех других системах организма (сердечно-сосудистой, эндокринной, мышечной и др.). И. А. Аршавский, развивая его идеи для обозначения возникающей во время беременности специальной системы констелляций нервных центров, предложил термин «гестационная доминанта». Гестационная доминанта включает психологический и физиологический компоненты, которые определяются биологическими или психическими изменениями, происходящими с женщиной и направленными на вынашивание, а затем на рождение и выхаживание ребенка. Особый интерес вызывает психологический компонент гестационной доминанты (ПКГД), представляющий собой совокупность механизмов психической саморегуляции, включающихся у женщины при возникновении беременности и направленных на сохранение гестации и создание условий для развития будущего ребенка, формирующих отношение женщины к своей беременности, ее поведенческие стереотипы [4]. При оптимальном типе ПКГД у беременной женщины биологической и психологической основой формирования психики ребенка является опыт исходного симбиотического единства пренейта и матери в периоде безмятежного, почти идеального внутриутробного существования, являющегося залогом здоровья и благополучного развития ребенка. Отношение женщины к пренейту, а затем к родившемуся ребенку характеризуется любовью и ответственностью. Данный тип ПКГД способствует формированию гармонического варианта семейного воспитания ребенка. Во время беременности происходят изменения как взаимоотношений, так и природы формирующей среды, что является критическими периодами, как для ребенка, так и для системы в целом [1]. Выделяют критические периоды пренатального онтогенеза, во время которых пренейт становится особо восприимчив к воздействию патогенных факторов. В эти периоды возрастает риск возникновения нарушений физиологических и нервно-психических процессов у будущей матери, что может оказать негативное влияние на организм женщины, формирующий материнскую доминанту и в конечном итоге — на реализацию генетического потенциала ребенка и затруднить его последующее взаимодействие со средой (Батуев А. С., 1996; Сафронова Н. М., 1997). Механизм импринтинга впервые описал К. Лоренц. Он обнаружил (изначально это было показано на утятах), что в определенный, довольно короткий, впоследствии названный критическим период времени, вскоре после рождения, птенец «привязывается» к любому движущемуся объекту, который первым оказывается в его поле зрения. Импринтинг — это психофизиологический механизм, в соответствии с которым впечатление или образ, воспринятые в определенный критический период развития, прочно запечатлеваются в мозге, превращаясь в устойчивую поведенческую программу. У человека этап запечатлевания длится с момента рождения до 6–7 месяцев. В это время и в последующие примерно два года психика ребенка чрезвычайно чувствительна к нарушениям гармоничных отношений с матерью или человеком, ее заменяющим. Как было выяснено во многих наблюдениях за развитием детей, нарушение этой гармонии (хотя бы длительное отсутствие того взрослого человека, к которому произошел «импринтинг», попытки резкой замены такого человека другим именно в это время) вызывает труднообратимые или даже необратимые нарушения в психическом развитии ребенка, сказывающиеся и во взрослом состоянии. Это могут быть психологические трудности в общении с другими людьми, «нелюдимость», повышенная агрессивность и т. д. Импринтинг — восприятие первых впечатлений (зрительных, тактильных, слуховых и т. д.) новорожденным ребенком, запоминание и принятие их за норму и представляет собой особую форму обучения, происходящего в период созревания сенсорных систем организма. Согласно исследованиям, «женщины, проведшие со своими новорожденными не менее часа после родов, также способны узнавать их по запаху (Rassel М. J. с соавт., 1983), матери с повязкой, закрывающей глаза, узнают своих младенцев посредством тактильного контакта (Kainz М., Lapidot Р. и др., 1992), по крику (Morsbach, Bunting, 1976)» [4, с. 116]. Следует подчеркнуть, что при разлучении ребенка с матерью в первые часы его внеутробной жизни описываемые феномены могут не возникать или выражены значительно слабее. Это крайне неблагоприятно отражается на формировании контакта в диаде «мать–дитя», снижая уровень эмоциональной подстройки матери к младенцу, и в последующем может негативно отразиться, прежде всего, на психическом развитии ребенка. Лишение новорожденного физического, биологически адекватного контакта с матерью во время критического периода крайне отрицательно сказывается на формировании взаимоотношений в системе «мать–дитя» [4]. Одним из негативных проявлений эффекта импринтинга является отставание в психическом развитии детей, лишенных полноценного общения и материнской любви. Важнейшей задачей после рождения является сохранение между матерью и ребенком диадных отношений, что определяется возникновением холдинга(от англ. holding — держать на руках, заботиться).Забота о маленьком ребенке может быть описана термином «холдинг». Хороший холдинг и обращение облегчают процесс развития ребенка, плохой — означает постоянное прерывание этого процесса из-за реакций ребенка на неудовлетворительное приспособление к его потребностям [3].Холдинг — важный фактор формирования гестационной доминанты, включающей изменение отношения женщины к себе беременной, к пренейту (а затем к младенцу). Именно он во многом определяет вариант формирующегося психологического компонента гестационной доминанты. Д. В. Винникотт отмечает, что одной из причин плохого холдинга может быть то, что матери плохо справлялись с холдингом и передали своим взрослым дочерям свою материнскую неуверенность [3]. «Интуитивная незримая связь между ребенком и матерью, возникающая после рождения, благодаря которой они сохраняют общие границы и продолжают оставаться единым целым», называется бондингом [4, с. 116]. Мать способна понимать невербальные сигналы ребенка, удовлетворять его потребности, снижать его базальную тревогу и помогать адаптироваться в новых условиях. В работе И. В. Добрякова [4] описаны результаты исследования ряда ученых по проявлению бондинга. Отмечается, что младенцы, которые физически контактировали с матерью в течение критического периода и далее разлученные с ней, положительно реагировали на ее запах (Schaal, 1980) и достоверно предпочитали запах ее молока в условиях выбора (Farlon М. С., 1976). Отношения между матерью и ребенком в раннем младенчестве — это запечатлевающаяся в ребенке модель его дальнейших отношений со всей действительностью. Встречая любовь, внимание к своим нуждам, удовлетворение своих естественных потребностей, ребенок учится воспринимать мир как свой родной дом. Если его любят, он учится этой любви. Если чувствуют его потребности, он чувствует потребности других. Воспринимая уверенность матери, он получает чувство безопасности, а вместе с ним формируется уверенность в себе, в своих возможностях. Поэтому важно, когда будущая мама разговаривает с пренейтом и передает ему положительные эмоции.
И. В. Добряковым представлены результаты исследования К. С. Быстровой (2008), проведенного на базе родильного дома (г. Санкт-Петербург), целью которых являлось изучение температурных реакций родивших матерей на условия содержания матери и ребенка в первые часы после родов, возможное влияние на кормление, сравнение различных моделей ухода за новорожденным и его матерью. Согласно полученным данным, наиболее благоприятным для ребенка является ранний и достаточно продолжительный кожный контакт с матерью. Новорожденные, имевшие контакт «кожа к коже» со своими матерями, имели более высокие уровни температур, чем разлученные с матерями дети. Младенцы, пребывающие в тесном контакте со своими матерями были спокойными и кричали достоверно меньше, чем разлученные с матерями. В первые часы после рождения, благодаря механизмам импринтинга формируется взаимная регуляция в системе «мать–дитя», обеспечивающая качество диалога между ними в дальнейшем за счет развития способности ребенка регулировать свое эмоциональное состояние, а матери — понимать его. Таким образом, отмечает автор, исследование показало, что совместное пребывание матери и младенца сразу же после родов необходимо для того, чтобы она могла проявить свое стремление к заботе, что способствует успешному формированию бондинга [4]. Таким образом, «можно с уверенностью утверждать, что для формирования бондинга и становления холдинга совершенно необходимо не разлучать мать и ребенка после родов [4, с. 118]. Бондинг и холдинг создают благоприятную среду для возникновения протодиалога (развития раннего диалога) матери и ребенка. «Полнота опыта, переживаемого в момент естественного кормления, безмерна», пишет Винникотт [3,с. 25] «когда мать и младенец соединяются в ситуации кормления, речь идет об инициации человеческих отношений. В этот момент у ребенка закладывается модель отношения к объектам и миру в целом» [3,с. 49]. По механизму импринтинга (идентификации) формируются также шаблоны социального поведения, свойственного своему полу.
Следует отметить, что своевременное решение проблем, связанных с формированием родительской сферы личности у будущих матерей, оказавшихся в трудных жизненных ситуациях, способствует формированию материнских функций, что в свою очередь благоприятно влияет на развитие ребенка. Представленный краткий обзор современного состояния исследований в области психологии материнства позволяет заключить, что на формирование готовности женщины к принятию новой социальной роли матери влияет огромное количество сложно взаимодействующих факторов, изменяющих и тем самым подготавливающих сознание и самосознание будущей матери к приему ребенка еще задолго до его рождения. К ним относится: репродукция родительского опыта; личностные особенности женщин; изменения в эмоциональном состоянии под влиянием эмоциональных стрессоров, и многие другие. Все вышесказанное свидетельствует, что психологическая помощь матери и ребенку на разных этапах развития материнства и материнско-детского взаимодействия должна строиться с учетом всех особенностей содержания и развития материнской потребностно-мотивационной сферы женщины [9].
Литература:
1. Батуев А. С., Соколова Л. В. Биологическое и социальное в природе человека / Под ред. А. С. Батуева // Биосоциальная природа материнства и раннего детства. — СПб.: СПбГУ, 2007.
2. Богатырева М. Б. Психологические особенности «образа Я» подростков, проживающих вне семьи: автореф. дис. канд. психол. наук. — М., 2007–25 с.
3. Винникотт Д. В. Маленькие дети и их матери / Пер. с англ. — М.: Класс, 1998.
4. Добряков И. В. Перинатальная психология. СПб.: Питер, 2010–272 с.
5. Овчарова Р. В. Родительство как психологический феномен: учебное пособие — М.: Московский психолого-социальный институт, 2006. — 496 с.
6. Овчарова Р. В. Психологическое сопровождение родительства. — М.:Изд-во Института Психотерапии, 2003. — 319 с.
7. Пискунова Г. В., Артымук Н. В., Янко Е. В. Репродуктивные установки девочек, оставшихся без родительского попечения, воспитывающихся в детских домах и интернатах [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.gkb3.ru/document.php?id=555 (дата обращения 17.01.2014).
8. Семья Г. В. Основы психологической защищенности детей, оставшихся без попечения родителей: дис. д-ра психол. наук. — М., 2004–350 с.
9. Филиппова Г. Г. Психология материнства. — М.: Изд-во института психотерапии, 2002.
10. Шубина А. С. Особенности формирования родительской сферы личности у детей, воспитывающихся в условиях детского дома. / Перинатальная психология и психология родительства, 2008, № 1, С. 92–99.
11. Юферева Т. И. Образы мужчин и женщин в сознании подростков // Вопросы психологии. 1985. № 3. С. 84–90.
