Проблема формирования общественных представлений о значимости тех или иных социальных вопросов является особенно существенной в условиях трансформации информационного поля в рамках цифровизации, так как указанный процесс характеризуется интерактивностью и высокой скоростью обмена информацией, в связи с чем претерпевают изменения механизмы формирования и воздействия на текущую повестку.

В работе Р. Дукина формируется целостная теоретическая рамка анализа цифровой среды, в которой понятие «социальные медиа» отделяется от более общего понятия «новые медиа», подчёркивая метамедийность цифровой коммуникации и выделяя три ключевых признака: цифровой код, интерактивность, интеграция. Центральная идея исследования заключается в том, ведущим последствием цифровизации является не технологическое обновление, а глубокий социокультурный сдвиг. Социальные медиа трансформируют не только модели коммуникативного поведения, но и способы конструирования социальной реальности, создавая новые механизмы социальной реализуемости и самопрезентации, включая виртуализированные формы «социального лифта». В целом, демонстрируется, что социальные медиа— это историческая стадия развития медиапространства, где постепенно исчезает однонаправленность и возникает радикально иная структура взаимодействия. Новый акцент делает пользователь: не просто получатель информации, а полноправный участник коммуникации.

Не менее значимым в работе Р. Ду́кина является анализ феномена «light-мировосприятия», трактуемого им на основе идей Ж. Бодрийяра. Под этим автор понимает состояние, при котором социальные взаимодействия и биографические стратегии переносятся в экранные формы, что ведёт к утрате глубины социального бытия и к росту зависимости от симулятивных практик. При этом он избегает односторонних оценок, показывая амбивалентность последствий цифровой коммуникации — от расширения возможностей самореализации до формирования состояний массовой тревожности, «гештальта одиночества» и информационной перегруженности.

Как итог, можно проследить — Р. Дукин не идеализирует социальные медиа: он демонстрирует двойственность эффектов— от социальной самореализации до «общества невроза» и «гештальта одиночества».

В исследовании Д. И. Каминченко внимание сосредоточено на прикладной проблематике измерения сходства медийных «повесток дня» различных акторов — сетевых средств массовой информации и социальных медиа. Предложенная автором методика включает ежедневный сбор десяти последних заголовков из двух крупных интернет-изданий и агрегатора популярных заголовков социальных медиа в течение шестидесяти дней, последующее вычисление парного коэффициента сопряжённости (n/N) и сопоставительный анализ динамики совпадений. Эмпирические результаты демонстрируют, что средний уровень тематической близости между двумя сетевыми СМИ составляет около 0,22, что соответствует совпадению приблизительно каждой пятой темы. В то же время степень совпадения между повесткой каждого из СМИ и социальными медиа существенно ниже (около 0,05). На основании этих данных автор делает вывод о значительном расхождении тем, актуализируемых аудиториями социальных медиа, и тем, которые репрезентируются интернет-СМИ.

Особую значимость представляет положение Каминченко о том, что социальные медиа выступают не столько источником новостей, сколько индикатором общественных интересов. Данный тезис фиксирует принципиальный теоретический сдвиг: внимание аудитории перестаёт быть производной от редакционной логики и начинает функционировать как самостоятельный фактор, влияющий на структуру медиапространства. Социальные медиа в этом контексте рассматриваются как площадка фиксации общественного спроса, на который затем реагируют профессиональные медиа. Тем самым автор демонстрирует возможность эмпирического изучения расхождений между редакционными приоритетами и пользовательскими ожиданиями как социально значимого механизма, а не как проявления информационного шума.

В работе Д. И. Каминченко особенно важно не столько описание самой процедуры сопоставления повесток, сколько демонстрация принципиально иного взгляда на медиареальность: если большинство исследований социальных медиа ещё продолжают обсуждать теоретические особенности медиатрансформации, то Каминченко предлагает способ операционализировать один из главных эффектов цифровизации — расхождение новостной картины мира, конструируемой редакциями СМИ, и картины, формируемой пользовательским вниманием. Автор тем самым открывает возможность не умозрительного, а эмпирического понимания медиаповесток как подвижных структур, связанных не столько с событиями, сколько с механизмами их отбора и репрезентации.

Особого внимания заслуживает положение, согласно которому социальные медиа являются не источником новостей, а индикатором общественного интереса. В этом тезисе скрыт важный теоретический сдвиг: внимание аудитории перестаёт быть отражением медийной логики — напротив, медиа сами начинают реагировать на пользовательские предпочтения. Вследствие этого автор выделяет социальные медиа не как альтернативу журналистике, а как пространство, где проявляется «общественная проекция» тех тем, которые СМИ пытаются сформировать. Это даёт возможность рассматривать рассогласования не как информационный шум, а как социально значимые расхождения между ожиданиями аудитории и редакционными установками. Цифровая среда порождает новую логику циркуляции повесток: темы, актуализированные в социальных медиа, могут со значительным опозданием попадать в редакционные ленты, а затем вновь возвращаться в социальные сети уже в переработанном виде. Таким образом формируется «двусторонний» эффект повестки дня, при котором внимание аудитории и деятельность медиа перестают быть однозначно причинно связаными. Значимость социальной проблемы в таких условиях является результатом сложных процессов взаимной адаптации, в которых участвуют профессиональные журналисты, алгоритмы платформ, пользователи и сетевые лидеры мнений.

Эта ситуация усиливает феномен «медиированной реальности», о котором пишет Дукин: цифровое пространство перестаёт быть зеркалом социальной действительности и превращается в механизм её переработки, отборки и ритмизации. В итоге то, что общество считает «значимой проблемой», становится производным не только от того, насколько проблема объективно масштабна, но и от того, насколько эффективно она интегрируется в медиацепочки. Эффект повестки дня в современных условиях — это не просто влияние медиа на аудиторию, а системный процесс конструирования социальной значимости, распределённый между множеством центров производства и интерпретации.

Следовательно, понимание повестки дня как исследовательской категории сегодня требует учёта не только содержательной стороны медиарепрезентаций, но и тех структурных механизмов цифровой среды, которые определяют скорость, плотность и направленность информационных потоков. Социальные проблемы, попадая в эту сложную конфигурацию, проходят через множество фильтров-алгоритмических, редакционных, социальных, эмоциональных. Именно поэтому изучение расхождения повесток оказывается важным инструментом анализа: оно позволяет фиксировать не только различия в темах, но и глубинные изменения в природе общественного внимания, формирующегося на пересечении профессиональных медиа, пользовательских практик и инфраструктурных особенностей цифровой среды.

Литература:

1. Дукин Р. А. Феномен социальных медиа: проблема социологического осмысления // Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского. Серия: Социальные науки. 2015.— №. 4(40). —С. 122–126.
2. Каминченко Д. И. Исследование информационной повестки дня: методологический инструментарий для проведения сравнительного анализа// Коммуникативные исследования. 2022. —№. 4. С. —689–706.