Что же такое Сибирь? «Ощущение неизмеримой громадности», восточные территории европейской России, ее азиатские владения или огромное пространство за Уралом? Лексическое значение слова «Сибирь» неоднозначно трактовалось в различные исторические эпохи. Сибирь — неустановленное пространство. Сибирь — это проклятое место, где людям жить невозможно. «Немшонная страна», страна, обреченная «служить горнилом искупления и покаяния» [11, с.201]. «Сибирь — все те местности, где приходиться кормиться зимним временем от своего мастерства и досужества» [5,с.232]. Таким многообразным и одновременно унылым было представление жителя европейской России о Сибири. Подобный взгляд на Сибирь подтверждался правительственной практикой, существовавшей на протяжении нескольких столетий, ссылать в Сибирь политических и уголовных преступников. Правительство, с большими для себя затратами, пополняло контингент «общества» выпиской лиц из России. Выбор весьма и весьма часто был не удачен: не все пришлые «цивилизаторы» оказывались вполне соответствующими своему назначению. Неразделимыми были образ сибиряка и Сибири. Житель европейской России в сибиряке видел обитателя далекой, всеми забытой страны. В то же самое время для большинства из них он — некая неизведанная, загадочная фигура, в которой скрыта и отражена сибирская жизнь в целом. Смутное представление о Сибири и сибиряке объяснялось недостаточной осведомленностью о крае и его жителях. Не владея информацией о восточной окраине, обитатели центральной части Российской империи делали самостоятельные попытки реконструировать собственный взгляд на Сибирь и жизнь сибиряка. Такие умозаключения довольно часто не соответствовали реалиям сибирской жизни. Отзывы о Сибири были различны. Но кто же был автором этих немногочисленных характеристик? Ведущая роль в распространении слухов о жизни окраины принадлежала государственным чиновникам. Поездка в Сибирь гарантировала последним повышение в должности и получение высокого жалованья [9,с.40]. С первых минут своего пребывания перед чиновниками возникало множество проблем, требующих незамедлительного разрешения. Однако ликвидация трудностей не входила в их планы. Дальнейшая судьба вверенному ему в управление края совершенно не интересовала представителя центральной власти. Отбывание срока службы, получение высокого жалования и скорейшее возвращение в европейскую Россию — вот мысли, которые в большей степени занимали чиновника в Сибири.
Неслучайно их рассказы были проникнуты негативным отношением ко всему, что связано с Сибирью. Картина сибирской жизни рисовалась скучной, однообразной. При описании Сибири того времени можно услышать в речи рассказчика (чиновника) частое употребление метафор, подчеркивающих непривлекательность восточной окраины: дикая, некультурная, бездорожная, внушающая страх. Повествователь указывал на отдаленность края, стремился особенно подчеркнуть непохожесть, отдельность Сибири и центральной России, вызывая сомнения у слушателей о единстве пространства Российского государства: «отдаленная страна — «мужицкое море», где почти совершенно отсутствуют даровые полицмейстеры центра России, благородные помещики, Сибирь невольно внушает страх всем…» [3,с.13]. Тягостная служба в сибирском крае, рассматриваемая чиновником как ссылка, порождала в его душе и недоброжелательное отношение и к сибиряку. Чиновнику он казался грубым, неотесанным, одним словом, — головотяп [12,с.68].
Рассказы очевидцев дополняли однообразные описания Сибири и в поэтических текстах середины и конца XIX века. До середины XIX века топоним Сибирь практически не встречался в русской поэзии. События 1825 года и последовавшие репрессии царизма в отношении участников восстания нашли отклик в произведениях русских поэтов того времени: А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Н. А. Некрасова. В поэме Некрасова «Русские женщины» образ Сибири проникнут горем, страданием, личными переживаниями людей, оказавшихся вдали от близких и родных. Неслучайно, Сибирь называется поэтом «забитой загнанной и проклятой страной» [7,с.131]. В поэтических текстах средины — конца XIX века топоним Сибирь упоминается в контексте мучения, страдания, мытарства. Изображение Сибири как ссыльной территории сохранилось и в произведениях последующих писателей и поэтов. Еще долгое время восточной окраине предстояло исполнять роль «страны преступников» [8,с.350].
Путешествующие по Сибири, ученые с целью исследования отдаленной российской окраины не были столь категоричны при оценке личности сибиряка, как государственные чиновники. Потребность в реализации, поставленной царизмом задачи — изучение географии, этнографии сибирского региона и быта сибирских народов способствовала составлению яркой и поной картины жизни в Сибири и о сибиряке. Странствуя по Сибири, исследователи отмечали, что у них складывалось впечатление о необъятности Российской империи. Чем больше верст оставалось позади, тем увереннее становилось их убеждение в том, что земли за Уралом — это лишь продолжение России, а не отдельная страна. Все здесь напоминало центральную Россию, с одной лишь незначительной разницей: был больший простор степей и аромат воздуха [12,с. 64]. На этом огромном пространстве проживали сибиряки — коренное население. Сибиряки, по мнению путешественников, стремились к самоидентификации. Чиновников и купцов они называли «российскими», а переселенцев из центральной России «русскими» [5,с.504]. Характеризуя сибиряка, исследователи старались увидеть в его образе не только общее с жителем европейской Росси, но и выделить, особенное, сибирское.
Не понаслышке с сибиряком были знакомы и политические ссыльные. Годы, проведенные на поселении, с каждой минутой отдаляли ссыльного от центральной России, сближая его с новым местом пребывания. Здесь он уже не был чужим. Неслучайно, многие из них по окончании срока ссылки оставались в Сибири. В своих высказываниях поселенцы опровергали мнения большинства о сибиряке как о черством, жестоком и эгоистичном человеке. Ведь многие из них на себе испытали доброту, сострадание горю и узы крепкой дружбы со стороны сибиряков. [4,с.34].
Таким образом, познания жителя европейской России о Сибири и сибиряке ограничивались «недостоверными преданиями и легендами», очевидцев сибирской жизни. Личные впечатления последних воздействовали на формирование взглядов о Сибири простого российского обывателя. Отсутствие же точных географических сведений о Сибири порождало в их сознании многочисленные мифы и домыслы об этой отдаленной окраине.
Взаимоотношения царизма со своей окраиной напоминало отношение барина к своей усадьбе. Барин думает, что там живут люди, есть у него староста, который изредка посылает какие — то отчеты. Посылает подушные и только. Барин, не зная условий, не ведает, как привести в порядок хозяйство этой усадьбы, а отчеты — старосты мертвая бумага… [2,с.162]. Самодержавие вспоминало об окраине по мере необходимости. Преобразования затрагивали Сибирь в силу реализации правительством экономических или политических задач. Так активная внешняя политика России на азиатской окраине в середине XIX века положила начало постепенного освоения и изучения вновь присоединенных территорий. Появляются исследования, в которых ученые делают попытку классифицировать определение Сибирь по некоторым географическим признакам [6,с.144]. Вводится в употребление термин коренная Сибирь и ее окраины. Под окраиной понималась отдаленная от административного центра, значительная по размеру территория.
В начале 80 — х. годов XIX века в имперской политике самодержавия приоритетным становится направление на постепенное введение окраин в общероссийскую систему управления. Ликвидация различных условностей, каким — либо образом свидетельствующих о колониальном статусе территории обозначила первый этап в реализации правительственной программы по унификации управления. Исчезает понятие Сибирь. Появляется термин азиатская окраина. На практике это выразилось в попытках создания единого административно — правового и культурно — языкового пространства империи. В 1887 году Восточно — Сибирское генерал — губернаторство было переименовано в Иркутское. С этого времени административная граница не совпадает с географической. Название административного центра идентично названию генерал — губернаторства. Подобное явление было не характерно для Сибири. Если в центре совпадение названия административного центра и административной единицы считалось нормой, то в Сибири наименование административного центра зависело от вектора политики царизма [10]. Нарушение вековой традиции свидетельствует о желании царизма разрушить миф об отдельности окраин империи и непременно дать административное управление сообразно Российской империи. Стремлению царизма к единению центра с окраиной способствовали улучшение коммуникаций, рост перспектив экономической эксплуатации окраин, необходимость оградить государство от последствий проявления национального сепаратизма. Но главным фактором воздействия на царизм служили политические цели: опасность утраты этих территорий. В 1884 году было создано Приамурское генерал — губернаторство.
В 90 — е годы в связи началом строительства Транссибирской магистрали в региональной политике царизма первостепенное значение приобретают вопросы экономического развития и хозяйственного освоения восточных территорий империи. Самодержавием поощряется деятельность, направленная на изучение географии края и его экономического потенциала. Организовываются экспедиции в Сибирь. Поддерживается властью и работа ученых — сибиряков. Восточно — Сибирский отдел географического общества не только публикует исследования по археологии и этнографии Сибири, но и делает попытку учреждения местных музеев и научных собраний [1,с.315]. Меняется источник знаний о Сибири. Недостоверные слухи уходят в прошлое, уступая место научным трудам.
На протяжении нескольких столетий представления о Сибири выстраивались исключительно по преданиям очевидцев сибирской жизни. В этих рассказах Сибирь для жителей европейской России долгое время оставалась местом ссылки, территорией, имеющей статус колонии. При этом совершенно неясным оставался вопрос о месте и роли окраины в составе Российской империи. Начавшееся активное освоение и изучение Сибири позволило расширить кругозор знаний об этом регионе. Представление о Сибири становится более полным. Проводимая самодержавием реорганизация административных единиц способствовала трансформации взглядов жителя европейской России и царизма на место и роль Сибири в составе российской империи. Сибирь становится частью России, передвинувшейся за Урал [10]. В правительственных кругах возникает идея создания единой, неделимой России с окраинами, которые способны слиться с Россией.
Литература:
1. Живописная Россия. Отечество наше в его земельном, историческом, племенном, экономическом и бытовом значении. Восточная Сибирь. Т.12.Ч.1.- Спб.,1895.
2. Левандовская О. В. Транссибирская магистраль: перспектива экономического развития сибирского региона или «оскудение центра»//Иркутский историко — экономический ежегодник. — Иркутск, 2006.
3. Летучий голландец// Сибирские вопросы 1912 № 3.
4. Макаренко Сибирские песенные старины.//Живая старина. 1907. Вып.1.
5. Максимов С. В. В немшонной стране.//Исторический вестник 1884 № 2
6. Менделеев Д. И. К познанию России. — Спб., 1912
7. Некрасов Н. А. русские женщины. Ленинград, 1988.
8. Песни русских поэтов. Ленинград, 1988.
9. Ремнев А. В. Обсуждение в правительственных сферах России вопроса об особых преимуществах государственной службы в Сибири и Дальнем Востоке (60 -80 –е гг).// Проблемы социально — экономического развития и общественной жизни России (XIX нач. XXв). — Омск, 1994.
10. Ремнев А. В. Сибирь и Дальний Восток в имперской политике начала XX века.// Лекции в Иркутском государственном университете. Иркутск, март, 2003.
11. Серошевский. Ссылка и каторга в Сибирь.//Сибирь. Ее современное состояние и нужды. — Спб., 1908.
12. Яковлевич Из сибирских скитаний.// Сибирские вопросы. 1912.№ 3.
