В Российской империи, как и в других странах, становлению и развитию широкомасштабной социальной поддержки населения, в том числе и в форме пенсионного обеспечения, предшествовал длительный исторический период, в течение которого государство оказывало лишь эпизодическую помощь нуждающимся. Дореволюционное российское пенсионное законодательство относило пенсию к разряду служебных наград. Право на пенсию приобреталось «беспорочною выслугою определенных в законе сроков» [1, Т. II]. Основанием для выплаты пенсии становился тот факт, что ко времени прекращения службы в большинстве случаев должностные лица достигали того возраста, в котором каким-либо иным способом не могли содержать семью.
Первые в России казённые пенсионы отставным служащим начали назначать на основе выделения с 1763 г. нужных средств на данные выплаты разрозненными распоряжениями без четкой системы и единства правил [2, с.199–204]. Лишь в 1827 г. состоялось утверждение первоначального общего пенсионного устава, в котором говорилось: «В награду трудов, подъемлемых на службе, установлены не только в течение ее разные почести и оклады жалованья, но и по совершении которой, за долговременное и беспорочное ее продолжение, определяются при отставке единовременные пособия и пенсии». Правила, по каким эти вознаграждения были до этого производимы, не имели ни надлежащей определительности, ни соразмерности. Кроме того, не было постановлено постоянных правил на призрение вдов и сирот по смерти лиц, продолжительно и беспорочно служивших или служивших на окраинах страны [3, с.1].
Чтобы понять систему пенсионного обеспечения тюменского чиновничества, необходимо осветить вопрос пенсионного обеспечения сибирского чиновничества в целом.
По уставу 1827 г. выплата пенсии и единовременных пособий производилась из Государственного Казначейства, которому для этих целей перечислялись все «пенсионные капиталы» и суммы, накопившиеся по разным местам «на производство пенсий и пособий». Кроме того, финансирование происходило и за счет государственного бюджета: «суммы на производство пенсии и пособий всем лицам заимствуются ежегодно из государственных доходов» [4, Т.II, с.98]. Пенсионная система предусматривала, что размер пенсии должен определяться не по размерам оклада жалований, а по окладам пенсий гражданским чиновникам, установленным соответственно их должностям. К уставу прилагалась «Примерное расписание окладов для определения пенсий гражданским чиновникам по их должностям» [5, Т.II, с.114], которым устанавливалось девять разрядов пенсий.
Устав гарантировал также пенсионное обеспечение вдовам и сиротам гражданских служащих [6, Т.II, с.119] по следующим причинам: а) смерть мужа или отца, который получал пенсию или приобрел право на нее; б) лишение его всех прав состояния; в) пропажа без вести по истечению одного года со дня публикации о сыске; г) пострижение его в монашество. Например: вдова Анастасия Андреева получала за мужа 150 руб., который был уволен по состоянию здоровья из должности смотритель Тюменской тюрьмы. Или 54-летняя Анна Глушкова получала пенсион за отца, который работал судьей.
На финансирование указанных целей пенсионной системы предназначались: вычеты за повышение чинами, отчисления с окладов жалования чиновников «по Гражданской части» свыше 500 руб. в год по 2 копейки с рубля, до 500 руб. — 1 копейка, отчисления с пенсии в таком же размере, как и с жалования. Здесь стоит отметить, что отчисления не производились с пенсии вдов и сирот. Так же, еще одним источником финансирования пенсии являлись вычеты со всех окладов «столовых денег» [7, с.245].
26 мая 1835 г. утверждению монархом подлежало Положение Комитета министров, в соответствии с которым для привлечения профессиональных кадров к службе вводился специальный «учет времени службы» до назначения на должность в Сибирь, начисляющий 7 лет за 5 лет выслуги. Единовременное пособие при назначении на службу в Сибирь определялось в размере годового жалования чиновника. Для прибытия назначенного чиновника к месту службы в Сибирь предоставлялись проездные — «двойные прогоны».
За «беспорочную службу» предусматривалось «дополнительное жалование». По истечении 10 лет службы в Сибири дополнительное жалование составляло 1/4 оклада чиновника. При выслуге 15 лет дополнительное жалование выплачивалось в размере 1/2 оклада. Пребывание на службе в Сибири более 20 лет влекло дополнительное жалование в размере 3/4 оклада чиновника. При выслуге 25 лет служащие получали дополнительное жалование, соответствующее «полному окладу».
Коррективы были внесены в пенсионное обеспечение служащих в Сибири. С 10 до 15 лет был поднят нижний срок выслуги лет для получения «пенсионных выплат». Выплата пенсий устанавливалась в отношении лиц, подлежащих «окончательному увольнению со службы». Законодательство вводило в качестве поощрения за несение здесь службы награждение особыми знаками. При выслуге сроком в 25 лет чиновник награждался орденом Святого Владимира четвёртой степени.
С учетом острого дефицита квалифицированных кадров 19 мая 1854 г. было принято Положение Сибирского комитета, предусматривающее награждение орденами «уроженцев» Сибири, состоявших на службе более 9 лет в должности «окружных начальников и земских исправников».
Высочайшим Указом от 6 ноября 1852 года была введена новая градация выплаты пенсионного обеспечения в зависимости выслуги лет чиновника. Он получал полный оклад только в том случае, если прослужил в общей сложности не менее 35 лет. В случае, если чиновничий стаж составлял от 25 до 35 лет, то выплачивалась половина оклада. Выходящие в отставку «по расстроенному совершенно на службе здоровью» со стажем от 10 до 20 лет получали 1/3 пенсии, со стажем от 20 до 30 лет — 2/3 пенсии, более 30 лет — полную пенсию своего разряда. «Одержимым тяжкими неизлечимыми болезнями», прослужившим 5 и более до 10 лет назначалась 1/3 оклада пенсии, прослужившим от 10 до 20 лет — 2/3 оклада,20 и более лет — полный оклад [8, Т.II, с.221]. При этом не делалось никакого различия по причинам, от которых произошли болезни. В ходе последующих реформ данная градация была сохранена.
21 апреля 1863 г. утверждению монархом подлежало Положение Сибирского комитета, регламентирующее увольнение служащих в Сибири в отпуск. В условиях чрезвычайной отдаленности края и недостаточной развитости коммуникаций «увольнение в отпуск» предусматривалось на срок до двух месяцев. При наличии уважительных причин срок отпуска мог быть продлен до четырех месяцев с сохранением жалования [9, Т.II, с.240].
В 1873 году был принят новый Устав о Пенсиях. Главным изменением стал расчет пенсии не из оклада чиновника, а из специального установления, приложенного к Уставу. Ранг чиновника соотносился с одним из разрядов пенсионного обеспечения, определённых этим приложение.
Система дополнительных льгот и «особых» преимуществ в отношении сибирских служащих была предусмотрена высочайше утвержденными Правилами об особых преимуществах гражданской службы в отдалённых местностях, а также в губерниях западных и Царства Польского от 13 июня 1886 г. К «особым преимуществам» причисляли «прогонные деньги», выдаваемые чиновникам для проезда из центральной части России к месту службы в Сибири и «пособие на подъём и обзаведение». Это максимально облегчало насыщение Сибири в целом и Тюмени в частности представителями чиновничества.
При «усердном» несении службы «в пределах» одного учреждения более одного «пятилетия» служащие в качестве «особого преимущества» получали «прибавку к жалованию». Сверх жалования и «прибавки» к нему служащие за «каждые десять лет службы» имели единовременное пособие в размере «1,5 прогонов по классу занимаемой ими должности».
Наделялись служащие в Сибири «пенсионными преимуществами». С 35 до 10 лет сокращению подлежал срок службы для выхода на пенсию. Сроки службы исчислялись по схеме: в Иркутском генерал-губернаторстве три дня службы составляли четыре календарных дня, на остальной территории Сибири — два дня службы приравнивались к трем календарным дням.
При выходе на пенсию служащие в Сибири имели «возвышенные пенсионные оклады на два-три разряда» в зависимости от места службы. Льготы предоставлялись при ежегодном «увольнении в отпуск». В отличие от Европейской части России для служащих Приамурского генерал-губернаторства отпуск составлял шесть месяцев в год, на остальной части Сибири «увольнение в отпуск» ограничивалось сроком до четырех месяцев. При «увольнении в отпуск без сохранения окладов» срок мог быть увеличен в два раза [10, с.22–41].
Еще один универсальный устав в совокупности со специальным (придворным, таможенным и т. д.) был издан в 1896 г. Вновь был изменен порядок расчета пенсии. Теперь разряд пенсионного обеспечения чиновника устанавливался штатным расписанием государственного учреждения. Пенсия чиновнику назначалась по разряду последней должности чиновника, если он замещал её не менее 5 лет, в противном случае по разрядам предшествующих должностей.
Пенсионное обеспечение было довольно существенной статьёй государственного бюджета. В 1897 году на пенсии и всевозможные пособия было израсходовано 38,3 млн. руб., что составляло около 3,0 % расходных сумм государственного бюджета. Размер пенсионного обеспечения мог довольно сильно колебаться. У высших столичных чиновников он составлял несколько тысяч рублей в год, Низший предел определялся статьей 91 «Устава о пенсиях», в которой сказано, что «когда оклад жалования на службе был менее 28 рублей 59 копеек, тогда определяется в пенсию полный оклад, несмотря на лета службы» [11, Т.II, с.125–126].
Наряду с основными Уставами о пенсиях существовали и различные ведомственные документы. Среди них был и «Устав о пенсиях и единовременных пособиях по ведомству ученому и учебному». Согласно ему, право на получение пенсии имели право чиновники ученых (научных) и учебных заведений, не имеющие ученых званий, а также иные лица, не занятые «учеными предметами» (учителя чистописания, черчения, рисования, танца, музыки, пения, фехтования, гимнастики) [12, Т.II, с.190–191]. Следует отдельно отметить, что учителя начальных и приходских школ также имели минимальный оклад, а следовательно, имели и право на получение пенсионного обеспечения.
По общему положению «Устава о пенсиях... по ведомству ученому и учебному» при стаже 20 и более до 25 лет выходящие в отставку получали «в пенсию» половинный, а прослужившие 25 и более лет полный оклад их жалования. Далее, за каждые пять лет продолжения службы по учебной части пенсия увеличивалась на одну пятую часть (20 %}. Однако при увеличении оклада жалования по службе размер самой пенсии и прибавок не увеличивался. При выходе же в Отставку пенсия и прибавки назначались по последней должности. Выходящие в отставку по болезни получали пенсии в следующем размере: при стаже от 10 до 15 лет — треть, при стаже от 15 до 20 лет — две трети, при стаже свыше 20 лет — полный оклад причитающейся им пенсии. Если же болезнь была неизлечимой, и больной нуждался в постоянном постороннем уходе, то треть пенсии назначалась при стаже до 10 лет, две трети до 15 лет и полная пенсия при стаже свыше 15 лет.
Существовала так же и эмеритальная пенсионная система. Чаще всего она представляла собой ведомственную кассу, каждый член которой на протяжении службы производил в нее определенные отчисления и после выхода на пенсию имел право на выплаты, в соответствии с положением об ее учреждении. Наиболее примечательна здесь касса министерства юстиции.
Он была учреждена 1 июля 1885 года. Участниками кассы считались: товарищ министра юстиции и его помощники; лица, занимающие штатные должности в общих судебных местах, штатные чины губернских, областных, коммерческих, мировых судов, чиновники центрального аппарата Министерства юстиции и подведомственных ему учреждений — Главного тюремного управления и т. д., — если они пользовались содержанием и правами государственной службы; лица прокурорского надзора империи, обер-прокуроры правительствующего сената, губернские и областные прокуроры, уездные стряпчие, преподаватели Императорского училища правоведения, судебные приставы, а также штатные чины канцелярий, состоявшие при всех вышеперечисленных органах юстиции [13, с.37].
Капитал кассы образовывался из эмеритальных вычетов с чинов ведомства в размере 4 % годовых: из всего жалования, из премий, столовых и квартирных денег, производившихся со дня открытия кассы, с наросшими на эту сумму процентами; из добровольных пожертвований в пользу кассы (как при жизни, так и по завещанию дарителя), а в 1895 году большинство участников кассы проголосовали за увеличение вычета до 5 % в год. С участников кассы, получавших содержание свыше 7 000 руб., вычет производился в размере 280 руб. в год, а из оклада судебных следователей при окружных судах и мировых судей — 1 800 руб. и 2 100 руб. соответственно, каков бы ни был действительный размер получаемой ими зарплаты. Эмеритальный оклад в 2 000 руб. устанавливался для министра юстиции, его товарища и сенаторов кассационных департаментов. В итоге на 1 июля 1885 г. капитал кассы уже составлял 6 млн. руб.; а через 10 лет насчитывал свыше 17 млн. руб.; к 1 января 1907 г. баланс вырос до 32 млн. 416 тыс. руб.; а к 1 января 1909 г. — до 35 млн. 662 тыс. рублей [14, с.321].
Для получения прав на пенсию было необходимо прослужить в штатных должностях по ведомству Министерства юстиции не менее 25 лет и быть минимум 10 лет участником эмеритальной кассы. Причём правом на пенсии могли воспользоваться только при выходе в отставку по выслуге лет или получившие на работе по данному ведомству тяжкие болезни, лишающие их всякой возможности продолжать службу, а именно: паралич, лишение рассудка, зрения, слуха или тяжкие увечья. Таким образом, размер эмеритальных пенсий участникам кассы определялся следующими факторами:
Окладом содержания, из которого и производились вычеты в последние три года участия его в кассе.
Количеством лет службы в ведомстве Министерства юстиции.
Количеством лет участия в эмеритальном учреждении.
Выплаты так же были дифференцированы. Сумма в 1 750 руб. полагалась лицам, обложенным вычетами с содержания в 6 000 руб. и выше. Оклад пенсии в 200 руб. полагался большей части служащих с вычетами из содержания ниже 600 руб., кроме судебных рассыльных, которые получали пенсион всего в 120 руб. Судебным следователям при окружных судах и мировым судьям присваивался оклад в 720 руб. эмеритальной пенсии, независимо от размера действительно получаемого ими содержания. К пенсионному содержанию, получаемому судебными приставами при окружных судах, прибавлялось 300 руб., а при мировых судах 200 руб. Если содержание члена кассы изменялось в течение трех последних лет пребывания в пенсионной организации, то пенсия рассчитывалась по наименьшему размеру данного содержания [15].
В Тюмени выплаты получали: Н. Н. Иванов, отставной коллежский регистратор в должности тюремного инспектора в г. Тюмени получал пенсию из Государственного казначейства в размере 90 руб. в год; Фёдор Бежанов, прослуживший 35 лет в должности судебного пристава и вышедший в отставку в 1905 г., — 385 руб. в год; Н. А. Никольский, отслужив по этому ведомству 18 лет, два года по Министерству путей сообщений и восемь лет вновь по Минюсту на должности судебного пристава при съезде мировых судей Тюменского уезда, заработал пенсию 85 руб. в год от казны. Илья Ермоленко со стажем более 22 лет по линии Министерства юстиции и МВД, в последнее время — на должности полицейского пристава второго стана Тюменского уезда, в 1890 г. вышел в отставку в результате болезни, заслужив 214 руб. годовой пенсии из сумм Государственного казначейства. Отставной коллежский асессор Алексей Булгаков получал годовую пенсию в размере 87 руб. за почти 23-летнюю службу в тюменском суде и полиции города Тюмени. Но чиновники, хотя и являлись основным объектом пенсионного обеспечения, всё-таки не имели на него монополию.
Правом на получение пенсии также обладали вдовы и дети главы семейства по следующим причинам:
- смерть мужа или отца, который получал пенсию или приобрел право на нее;
- лишение его всех прав состояния;
- нахождение его в безвестном отсутствии по истечении одного года со дня публикации о сыске;
- пострижение его в монашество.
Дети при вдове участника кассы, хотя бы она и утратила право на пенсион своего мужа, получали на следующем основании: одна полусирота — 1/6 пенсии отца, двое полусирот — 2/6, трое и более — 3/6, которые распределялись между ними поровну. По смерти обоих родителей дети считались круглыми сиротами и получали пенсию на следующем основании: одна сирота — одну четверть, двое сирот — две четверти, трое сирот — три четверти, четыре и более сироты — полную пенсию их отца. Дети участников кассы объявлялись в отношении права на пенсию круглыми сиротами также и во всех тех случаях, когда для обоих родителей наступало одно из условий, перечисленных выше правил по отношению к вдове. Пенсии вдовам и детям участников эмеритальной кассы производились: вдовам — до замужества или до поступления на государственную службу, соединенную с получением содержания; сыновьям — до достижения 21 года или до поступления на госслужбу, соединённую с получением зарплаты, если это состоялось ранее упомянутого возраста; дочерям — до 21-летия или до выхода в замужество, а также до получения штатного места в государственной службе с содержанием, если то или другое состоялось ранее достижения ими гражданского совершеннолетия. Тяжело больным детям, лишённым всякой возможности существовать собственным трудом, присваивалась пенсия пожизненно [16, Т.II, с.156].
В частности, вдовьи пенсии получали: вдова Анастасия Андреева — 150 руб. в год за мужа, который служил по тюремному ведомству по последней должности смотритель Тюменской тюрьмы, который был уволен в отставку в 1908 г. из-за расстроенного здоровья. Ее дочь получала пенсию в размере 50 руб. в год за потерю отца [17, с.3]. Аделаида Альфредовна Виктовская, вдова надворного советника, муж которой служил судебным приставом в Тюмени и умер в 1896 г., получала общую пенсию 217 руб. в год. 54-летняя Анна Глуховцова получала пенсион в размере 250 руб. в год за отца, который работал мировым судьей [18, с.22].
Таким образом, следует отметить, что одним из основных направлений государственно-правовой политики России в XIX в. являлось формирование категории государственных служащих (к ним относились не только чиновники, занимающие определенные правительственные должности, но и школьные учителя), реализующих государственно-властные полномочия на окраинах страны, довольных своим положением, а потому преданных царскому режиму. Тюмень здесь была составной частью государственной политики в области пенсионного и льготного обеспечения, в целом не отличаясь от остальной сибирской территории.
Пристальное внимание правительства было сосредоточено на регламентации правового статуса государственных служащих в Сибири в целом и Тюмени в частности. Учитывая геополитические, социальные и национальные особенности восточной окраины страны, правительство создает в сибирском крае многостепенную систему государственных органов и вводит «особые правила», предусматривающие льготы и преимущества для государственных служащих. Чиновничество являлось самым социально защищенным слоем горожан Тюмени в пореформенный период, обладающим здесь практически главным объектом пенсионного обеспечения и имеющее постоянно расширяющиеся льготы, доступные как всем русским чиновникам, так и особые за служение на окраинах империи. Эти дополнительные льготные выплаты могли превзойти их должностной оклад.
Однако система пенсий и льгот, существовавшая по всей Российской империи и в Тюмени, в том числе, в пореформенный период создавала не только для создания дополнительных преференций высшим сословиям, но и также для обеспечения существования наименее социально защищенных горожан — в то время таковыми считались вдовы и сироты. Получаемые ими выплаты позволяли им избегать голодной смерти. Далее система пенсий и льгот не распространялась.
Литература:
1. Устав о пенсиях // Полное собрание законов Российской империи. СПб. 1830. Т.II.
2. Кульчитцкий А. В. История пенсионного обеспечения россиян: 1827–1917 гг. // [Электронный ресурс], Режим доступа: http://psibook.com/sociology/pensionnaya-sistema-sluzhaschih-v-vedomstve-ministerstva-yustitsii-1885–1917-gg.html. (Дата обращения:13.04.2015).
3. Александровский Ю. В. Уставы о пенсиях и единовременных пособиях чинам военного ведомства и их семействам 1827–1912, комментированные законодательными мотивами, разъяснения по пенсионным делам Правительствующего Сената, Военного Совета, циркуляра Главного Штаба, приказами по военному ведомству, отзывами и разъяснениями Министерства Финансов и данными пенсионной практики / СПб.;«Законоведение», 2007. С.1.
4. Устав о пенсиях. ПСЗ. СПб. 1830. Т.II. С. 98.
5. Там же. С. 114.
6. Там же. С. 119.
7. Аракчеев В. С. Пенсионное право России. М., 2003. С. 245.
8. Устав о пенсиях. ПСЗ. СПб. 1830. Т.II. С. 221.
9. Там же. С. 240.
10. Кульчитцкий А. В. Пенсионная система служащих в системе министерства юстиции: 1885–1917 // [Электронный ресурс], Режим доступа: http://psibook.com/sociology/pensionnaya-sistema-sluzhaschih-v-vedomstve-ministerstva-yustitsii-1885–1917-gg.html. (Дата обращения:13.04.2015).
11. Устав о пенсиях. ПСЗ. СПб. 1904. Т.II. С. 125–126.
12. Там же. С. 190–191.
13. Кульчитцкий А. В. Пенсионная система служащих в системе министерства юстиции: 1885–1917 // [Электронный ресурс], Режим доступа: http://psibook.com/sociology/pensionnaya-sistema-sluzhaschih-v-vedomstve-ministerstva-yustitsii-1885–1917-gg.html.(Дата обращения: 13.04.2015).
14. Статистическое описание Российской Империи в нынешнем её состоянии. СПб. 1904 г. С. 321.
15. Кульчитцкий А. В. Пенсионная система служащих в системе министерства юстиции: 1885–1917 // [Электронный ресурс], Режим доступа: http://psibook.com/sociology/pensionnaya-sistema-sluzhaschih-v-vedomstve-ministerstva-yustitsii-1885–1917-gg.html. (Дата обращения: 13.04.2015).
16. Устав о пенсиях. ПСЗ. СПб. 1904. Т.II. С. 156.
17. ГАТО. Ф-49. Оп. 1. Д. 14. С. 3.
18. ГАТО. Ф-49. Оп. 1. Д. 13. С. 22.
