Внешнее проявление преступного поведения, которое выражается в совокупности поддающихся восприятию, фиксации и доказыванию обстоятельств, составляет объективную сторону преступления. Эти обстоятельства, именуемые в теории уголовного права объективными признаками состава, могут варьироваться по своей правовой значимости, однако в совокупности они отражают степень общественной опасности деяния и позволяют оценить его тяжесть. В зависимости от того, являются ли данные признаки необходимыми для квалификации конкретного состава преступления, они подразделяются на обязательные и факультативные. Обязательные признаки, такие как общественно опасное деяние, последствия и причинная связь, входят в структуру любого материального состава, тогда как факультативные — время, место, способ, орудие и обстановка — учитываются только в тех случаях, когда они прямо предусмотрены в диспозиции соответствующей статьи Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации.

Одним из ключевых обязательных признаков объективной стороны в составах материального типа является причинно-следственная связь между преступным поведением и наступившими общественно опасными последствиями. Её правильное установление имеет принципиальное значение для обоснования уголовной ответственности, поскольку именно через причинную связь реализуется зависимость между деянием и вредом. Ошибочное определение наличия или отсутствия этой связи может привести к некорректной квалификации, судебным ошибкам и, как следствие, к необоснованному осуждению лица, что противоречит принципам законности и справедливости, закреплённым в Конституции Российской Федерации и Уголовном кодексе РФ.

Несмотря на то, что проблеме причинной связи в уголовном праве посвящено значительное количество научных исследований, до настоящего времени в доктрине не достигнуто полного единства мнений относительно её природы, критериев установления и роли в квалификации. Как отмечает Р. Д. Шарапов, «проблема причинной связи остаётся одной из наиболее сложных и важных в теории и практике уголовного права, что обусловлено большим количеством спорных дел, рассматриваемых судами, а также высокой вероятностью допущения ошибок при установлении этой связи» [7]. Эта неопределённость требует дальнейшего теоретического осмысления и совершенствования подходов к анализу причинности в условиях усложняющейся социально-правовой среды.

На практике установление причинно-следственной связи в уголовном праве зачастую осуществляется без достаточной теоретической обоснованности и аргументационной глубины. В материалах уголовных дел выводы о наличии или отсутствии этой связи нередко формулируются интуитивно, опираясь на казуистический подход, а не на системный анализ всех обстоятельств дела. При этом в судебных решениях и постановлениях следователей отсутствует подробное обоснование, основанное на критериях установления причинной зависимости. В большинстве случаев ограничиваются констатацией наличия «прямой» или «непосредственной» связи между деянием и последствием, что само по себе не раскрывает содержания используемых критериев. Как показывает анализ судебной практики, подобные формулировки встречаются лишь в 25 % рассмотренных дел, что свидетельствует о формализме в правоприменении и недостаточном внимании к данному вопросу.

В связи с этим утверждение о том, что проблема причинно-следственной связи не вызывает острой полемики и успешно решается на практике, представляется спорным и не соответствующим реальной ситуации. Напротив, именно в сложных случаях, связанных с халатностью, промышленными авариями, дорожно-транспортными происшествиями или экологическими преступлениями, где вред вызван совокупностью факторов, возникают серьёзные затруднения при установлении связи между поведением лица и наступившим последствием. В таких ситуациях требуется тщательный анализ всех условий, привлечение экспертов и применение научно обоснованных методов, однако на практике эти процедуры часто упрощаются или игнорируются.

Особое значение имеет унификация терминологии в юридической литературе. В работах учёных-юристов для обозначения данного признака объективной стороны преступления используются различные выражения: «причинная связь», «причинно-следственная связь», «каузальная связь». Хотя с точки зрения семантики эти термины могут восприниматься как синонимы, их разнообразие создаёт определённую терминологическую неопределённость. В современной правовой науке предпочтительнее использовать единый, стандартизированный термин, чтобы обеспечить ясность и однозначность в научных и правоприменительных конструкциях.

Так, термин «причинно-следственная связь» представляется более точным и содержательным, поскольку он подчёркивает не только наличие зависимости между деянием и последствием, но и её направленность — причину как источник, породивший определённое следствие. Это особенно важно в контексте уголовного права, где необходимо установить, было ли последствие результатом конкретного поведения или возникло независимо от него.

Некоторые исследователи проводят различие между понятиями «причинная связь» и «причинно-следственная связь», полагая, что первое имеет более широкий, философский или общенаучный характер, тогда как второе применяется в праве и носит частный, юридически значимый характер. Такая дифференциация позволяет чётче разграничивать научные категории и нормативные конструкции, что способствует повышению качества правоприменения.

Таким образом, несмотря на кажущуюся простоту, установление причинно-следственной связи остаётся одной из наиболее сложных задач в уголовном судопроизводстве. Требуется не только знание теоретических основ, но и умение применять их на практике с учётом конкретных обстоятельств дела. Только при условии строгой аргументации, опоры на установленные критерии и использование специальных знаний можно обеспечить справедливость и законность при квалификации преступлений [5].

Установление причинно-следственной связи в уголовном праве предполагает построение общей причинной цепи, состоящей из последовательных звеньев, каждое из которых связано с другим посредством непосредственной причинной зависимости. Эта цепь охватывает этапы реализации общественной опасности: от абстрактной угрозы к реальной угрозе, далее — к созданию опасного состояния и, наконец, к фактическому причинению вреда объекту преступления. Такой подход позволяет проследить эволюцию противоправного поведения от его первоначального проявления до наступления общественно опасных последствий, что особенно важно в составах, где вред возникает поэтапно, например, при халатности, нарушении правил безопасности или экологических преступлениях.

Сложность установления причинно-следственной связи заключается не только в необходимости установить факт объективной зависимости между деянием и последствием, но и в необходимости оценить возможность осознания лицом совокупности предшествующих факторов и их потенциальных последствий. Как отмечала Арыстангалиева А. Е., «причинно-следственная связь в уголовном праве устанавливается при наличии осознания или возможности осознания лицом, совершающим деяние, комбинации предшествующих факторов и их воздействия, то есть, когда лицо предвидело или могло предвидеть исход как результат своих действий». Эта позиция подчёркивает, что причинная связь не может быть разорвана лишь формальным отсутствием фактического предвидения, если лицо находилось в положении, позволяющем ему объективно прогнозировать возможные последствия своего поведения [2].

Современная уголовно-правовая доктрина традиционно делает акцент на физическом уровне проявления причинно-следственной связи, рассматривая её как объективную зависимость между деянием и последствием. Однако при этом необходимо учитывать и социально-правовую природу преступления, которая предполагает оценку не только материальных, но и нормативных аспектов поведения. Причинная связь в уголовном праве не сводится к чисто эмпирической зависимости — она является правовой конструкцией, в рамках которой устанавливается степень ответственности лица за создание условий, приведших к вреду.

В теории уголовного права выделяются следующие признаки причинной связи: всеобщность, объективность, необходимость и генетический характер. Всеобщность означает, что причинность как категория распространяется на все явления материального мира. Объективность подчёркивает, что связь существует независимо от воли и сознания человека. Генетический характер указывает на то, что последствие возникает именно как результат определённого деяния, а не случайно. Что касается признака необходимости, то его роль в уголовно-правовой оценке вызывает дискуссии. По мнению Лапшина Т. Н., «признак необходимости не является определяющим, поскольку уголовное право анализирует уже произошедшее причинение вреда, и основной акцент делается на том, было ли это последствие вызвано конкретным деянием, а не на степени предсказуемости самого результата» [3].

В теории уголовного права существует множество подходов к пониманию и установлению причинно-следственной связи, каждая из которых предлагает свой метод анализа зависимости между деянием и наступившими последствиями. Среди наиболее известных теорий можно выделить: теорию необходимого условия ( conditio sine qua non ), согласно которой причиной признаётся любое условие, без которого последствие не могло бы наступить; теорию равноценных условий (экувалистическую), которая рассматривает все предшествующие события как равнозначные причины; теорию адекватной причины, основанную на предположении, что причиной является то деяние, которое в обычных условиях могло привести к данному последствию; а также концепции необходимой и случайной причинной связи, различающие между закономерными и форс-мажорными обстоятельствами. Эти теории в той или иной мере опираются на индуктивные методы логического анализа, позволяющие установить наличие или отсутствие причинной зависимости на основе фактических данных.

Несмотря на разнообразие теоретических моделей, в юридической литературе до сих пор не сложилось единого мнения относительно того, кто должен устанавливать наличие или отсутствие причинно-следственной связи — следователь, суд или эксперт. Некоторые исследователи полагают, что установление причинности возможно в рамках судебно-медицинской экспертизы, особенно в делах о причинении вреда здоровью или смерти. Однако сами специалисты в области судебной медицины, в том числе представители профессиональных ассоциаций, последовательно указывают на то, что причинность является логико-правовой категорией, а не медицинским диагнозом, и, следовательно, относится к компетенции правоприменителя — судьи или прокурора. Эксперт может констатировать факт наличия повреждений, их механизм и временную связь с событиями, но вывод о причинной связи требует юридической оценки, выходящей за рамки медицинских знаний.

Как отмечает Якоб Е. И., «причинно-следственная связь представляет собой объективно существующую зависимость между деянием и его последствиями, подчеркивающую необходимость того, чтобы сотрудники правоохранительных органов основывали свои решения на реальных обстоятельствах, а не на предположениях». Это положение подчёркивает ответственность правоприменителя за окончательное установление связи, даже при наличии экспертного заключения [6]. В Уголовном кодексе Российской Федерации содержатся нормы, в которых деяние характеризуется как поведение, которое «должно или может повлечь» общественно опасные последствия. Такая формулировка указывает на наличие не только причинно-следственной связи, но и более широкой категории — обусловливающей связи, которая отражает потенциальную способность поведения вызвать вред охраняемым законом благам. Различие между этими категориями заключается в том, что причинная связь предполагает реализацию последствий, тогда как обусловливающая связь допускает их возможность [1]. Особую сложность представляет установление причинно-следственной связи в случаях преступного бездействия. Основная проблема заключается в необходимости доказать генетический характер связи между неисполнением обязанности и наступившим последствием, а также подтвердить, что бездействие могло быть причиной, несмотря на отсутствие активного поведения. С точки зрения философии права, бездействие не может рассматриваться как активное поведение в классическом смысле, поскольку оно выражается в отсутствии движений. Однако в уголовно-правовой доктрине признаётся, что бездействие может быть причиной последствия, если лицо было обязано действовать, имело такую возможность и своими действиями (или бездействием) нарушило установленный правовой порядок, создав условия для наступления вреда.

Это положение особенно актуально в ситуациях, связанных с причинением нематериальных последствий или в информационной сфере, где пассивное поведение может иметь значительные последствия. Например, невыполнение врачом обязанности оказать медицинскую помощь (ст. 124 УК РФ) или халатное отношение должностного лица к хранению служебного оружия (ст. 293 УК РФ) могут повлечь тяжкие последствия, которые прямо связаны с бездействием.

Как подчёркивала Четвернина В. С., «поведение должно активно содействовать наступлению последствия, чтобы считаться его причиной». Эта позиция подчёркивает, что даже при бездействии необходимо установить, способствовало ли оно реализации вреда через нарушение обязательства, возложенного законом, договором или порождённого предшествующим поведением [4].

Несмотря на то, что положение о причинно-следственной связи в материальных составах преступления является общепризнанным в теории уголовного права, сам механизм её установления, особенно в случае бездействия, остаётся во многом доктринальным и не до конца урегулированным на законодательном уровне. Как отмечают исследователи, вопрос о том, как именно следует устанавливать связь между пассивным поведением и результатом, продолжает вызывать дискуссии в научной среде и правоприменительной практике. Это свидетельствует о необходимости дальнейшего теоретического осмысления и возможного законодательного уточнения критериев установления причинной связи в составах, совершаемых путём бездействия.

Таким образом, хотя бездействие формально не проявляется как активное поведение, оно может быть признано причиной последствия при наличии всех необходимых юридических условий. Его правовая оценка основывается не на физической активности, а на степени противоправности и возможности предотвратить вред, что делает его равнозначным действию в рамках уголовно-правовой ответственности.

Литература:

1. «Уголовный кодекс Российской Федерации» от 13.06.1996 N 63-ФЗ (ред. от 28.02.2025)
2. Арыстангалиева, А. Е. Факультативные признаки объективной стороны преступления и их значение для уголовной ответственности / А. Е. Арыстангалиева // Вестник науки и образования. — 2024. — № 1–2(144). — С. 47–49.
3. Лапшина, Т. Н. Объективная сторона преступления и ее значение в квалификации преступления / Т. Н. Лапшина // Пермский период: Сборник материалов XI Международного научно-спортивного фестиваля курсантов и студентов образовательных организаций, посвященного 145-летию уголовно-исполнительной системы Российской Федерации, Пермь, 20–24 мая 2024 года. — Пермь: Пермский институт Федеральной службы исполнения наказаний, 2024. — С. 310–311.
4. Четвернина, В. С. Роль и значение объективной стороны преступления как юридической основы квалификации преступления / В. С. Четвернина // Аллея науки. — 2023. — Т. 1, № 10(85). — С. 262–265.
5. Чучаев, А. И. Глава 7. Объективная сторона преступления / А. И. Чучаев // Уголовное право Казахстана и России. Общая часть: Учебник для бакалавриата и специалитета / Руководитель проекта И. М. Мацкевич, отв. редакторы Р. М. Абдрашев, С. В. Маликов, А. И. Чучаев. — Москва: Издательский Дом «Городец», 2022. — С. 110–148.
6. Шаназарова, Е. В. Объективная сторона преступления и ее значение в квалификации преступления / Е. В. Шаназарова, К. С. Ивонтьева // StudNet. — 2022. — Т. 5, № 6. — С. 107.
7. Шарапов, Р. Д. Глава 6. Объективная сторона преступления / Р. Д. Шарапов // Уголовное право. Общая часть: Учебник / Под научной редакцией А. В. Сумачева, Р. Д. Шарапова, отв. редакторы Л. В. Иванова, В. И. Морозов. — Тюмень: Тюменский государственный университет, 2023. — С. 205–257.