Развитие пенитенциарной системы Российской империи на протяжении всей второй половины XIX и начала XX вв. отличалось неоднозначностью происходящих в ней процессов. К концу XIX в. тюрьма постепенно выходит на ведущее место среди карательных мер самодержавия. Это было связано с упадком карательного значения ссылки, а также с проводимыми царским правительством мероприятиями в пенитенциарной сфере, в частности, с реформой тюремного управления 1879 г. Сложившаяся к концу XIX в. пенитенциарная система отличалась хорошим уровнем организации и не была лишена ряда прогрессивных черт. В то же время многочисленные проблемы пенитенциарной сферы мешали ее эффективному функционированию и не позволяли законодателю ставить и реализовывать в ее рамках конкретные задачи (например, задачу воспитательно-исправительного воздействия на арестантов).
Рубежным этапом в развитии российской пенитенциарной системы стала тюремная реформа 1879 г., которая являлась органичной частью Великих реформ императора Александра II. Основной ее целью было установление единообразия в системе исправительных учреждений, подчинение этой системы органам центрального управления. Ситуация в пенитенциарной сфере до реформы характеризовалась отсутствием прочной связи между центральным органом тюремного управления (эту функцию до 1879 г. фактически выполнял департамент полиции министерства внутренних дел) и системой управления тюрьмами на местах. Это вело к тому, что центральная власть часто не представляла, каково было состояние тюрем в губерниях и областях. Реформа 1879 г. в корне изменила организационные принципы тюремной системы России, определила меру компетенции центральных и местных властей по руководству тюремной частью. Заново выстроенная в ходе реформы система тюремного управления представляла собой своеобразную пирамиду, вершину которой занимало Главное тюремное управление (ГТУ), средний уровень составляли губернаторы и органы губернской тюремной инспекции, низшее же звено было представлено администрацией конкретных мест заключения.
Образованное 27 февраля 1879 г. Главное тюремное управление было высшей инстанцией, контролирующей органы тюремного ведомства на местах и наделенной распорядительными полномочиями. Первоначально ГТУ находилось в составе МВД, а начиная с 1895 г. — в составе министерства юстиции. «Организационно ГТУ состояло из пятнадцати делопроизводств, в которых трудились всего 56 классных чинов и 40 канцелярских служащих» [14]. Полномочия ГТУ были весьма широки. Начальник ГТУ А. П. Саломон так характеризовал сферу компетенции центрального органа тюремного управления: «В ведении главного тюремного управления находятся все места заключения, каторжные работы, ссылка и пересылка арестантов. До управления восходят все наиболее существенные дела и вопросы, касающиеся прохождения службы чинов тюремной администрации, сооружения и ремонтирования тюремных зданий, снабжения арестантов всеми видами довольствия, занятия их работами; в его же высшем заведовании находятся исправительные заведения для малолетних» [5, с. 10–11]. Начальник ГТУ мог непосредственно влиять на положение дел в тюремном ведомстве посредством издания распоряжений, выраженных в циркулярной форме и обязательных для исполнения в центральных и местных тюремных учреждениях. Циркуляры ГТУ, которые, по логике, должны были регулировать тюремное дело в Империи, на практике носили чрезвычайно разнообразный характер. Тут были и важные предписания, касающихся таких важных вопросов, как, например, режим содержания политических арестантов, нравственно-воспитательное воздействие на арестантскую массу, санитарное состояние тюрем и т. д. В то же время, по словам М. Н. Гернета, «огромное число циркуляров относилось не к условиям тюремного быта, а к канцелярщине: к разнообразным формам всяких ведомостей, отчетов и справок. За этим бумажным хламом лишь очень редко выявлялась неприглядная тюремная действительность» [1, с. 24].
Правовую базу пенитенциарной системы России конца XIX — начала XX вв. составлял неоднократно переиздававшийся «Устав о содержащихся под стражей». Регламентации этого правового акта подлежали как вопросы управления местами заключения, так и правила внутреннего распорядка в тюремных учреждениях. Лестница наказаний по уголовному законодательству к началу XX в. имела следующий вид: 1) смертная казнь через повешение; 2) каторга, назначаемая бессрочно или на срок от 4 до 15 лет с последующим переводом на поселение; 3) ссылка на поселение без срока; 4) заключение в исправительном доме (от 1,5 до 6 лет); 5) заключение в крепости (от 2 недель до 6 лет); 6) заключение в тюрьме (от 2 недель до 1 года); 7) арест (от 1 дня до 6 месяцев); 8) денежная пеня (ст.ст. 15–21, 24 Угол. Улож.). Указанным здесь пяти формам лишения свободы соответствовали следующие места заключения гражданского ведомства: тюрьмы или тюремные замки, исправительные арестантские отделения (исправительные дома по Уголовному Уложению), каторжные тюрьмы, пересыльные тюрьмы, арестные помещения, арестантские помещения при полиции, воспитательно-исправительные заведения для несовершеннолетних (ст. 2 Уст. сод. под стр.).
Оценивая в 1902 г. проект Уголовного Уложения, известный отечественный правовед С. П. Мокринский недоумевал, в чем же заключалась специфика выделяемых пяти форм лишения свободы. «Крайняя пестрота карательных санкций — писал он — объясняется очевидным желанием оттенить посредством обилия форм репрессии возможно более степеней вины, с одной стороны, и отрицанием каких-либо специализированных целей, присущих этим формам, с другой» [3, с. 155]. Логичным было бы считать, что места заключения каждого выделенного типа должны специализироваться на содержании конкретной категории заключенных. Однако на практике, в связи с переполнением тюрем заключенными, чаще всего получалось, что почти все наказания, связанные с лишением свободы, отбывались в стенах одних и тех же мест заключения. Например, арестанты, приговоренные к заключению в крепости, содержались в тех же губернских и уездных тюрьмах, что и приговоренные к наказанию «тюрьмою». Разница состояла лишь в сроках заключения и специфике режима содержания под стражей. Подобное обстоятельство, на наш взгляд, прямо свидетельство о несовершенстве тюремного законодательства.
На местах заведование тюремной частью исторически было прерогативой губернаторов и начальников областей. В их обязанности входило благоустройство местных тюремных учреждений, назначение на должности и увольнение начальников тюрем и их помощников, контроль за исполнением в губерниях и областях законодательных инициатив центральных органов управления тюремной частью. В то же время, полного единообразия в деле управления тюремной частью на местах достигнуто не было. Вот что пишет по этому поводу А. П. Саломон: «В 24-х губерниях, в составе губернских правлений, образованы тюремные отделения, во главе которых поставлены губернские тюремные инспекторы, на правах вице-губернаторов. У инспекторов есть помощники. В ведении тюремных отделений сосредоточены все дела по тюремной части, за исключением тех, которые по закону отнесены к ведению Общества попечительного о тюрьмах» [5, с.11]. Создание губернской тюремной инспекции стало новым словом в пенитенциарной сфере России. Однако введение института тюремных инспекторов затянулось на долгие годы. В тех губерниях, где тюремная инспекция не была введена, заведование тюремной частью осталось в том же положении, как и до реформы.
Как отмечает современный исследователь тюремного дела в России М. Г. Детков, служебные функции губернского тюремного инспектора подразделялись на четыре направления: «1) контроль и надзор за деятельностью местных карательных учреждений; 2) руководство местной тюремной администрацией; 3) возбуждение ходатайств перед Главным тюремным управлением об удовлетворении нужд местных тюрем; 4) обобщение тюремной практики и представление отчетов в Главное тюремное управление [2, с. 27]. Таким образом, губернские тюремные инспекторы были, в своем роде, связующим звеном между ГТУ и органами управления тюремной системой на местах. В то же время, губернский тюремный инспектор находился по отношению к губернатору в подчиненном положении, и от усмотрения последнего зависело «дать ему большую или меньшую самостоятельность, и, в крайнем случае, в деле, в котором он является, безусловно, ответственным, уделить ему скромную роль делопроизводителя. Тюремный инспектор пользуется правами вице-губернатора (ст. 712 общ. учр. губ), но только в отношении чинов тюремного отделения. При назначении начальников тюрем и их помощников он не имеет даже права представления. Таким образом, все права в отношении их назначения, награждения, взыскания с них и их увольнения, предоставлены исключительно губернатору. Инспектору же остается только нравственное воздействие на лиц, все же ему подчиненных и за которых он является всегда ответственным перед тем же губернатором» [8, С. 95]. Контингент тюремных инспекторов формировался, как правило, из чинов центрального управления тюремной частью и служащих судебного ведомства.
Еще одним органом, органично вписавшимся в систему тюремного управления Империи, было Общество попечительное о тюрьмах, образованное еще в 1819 г. Будучи по своей форме общественной организацией, оно находилось под опекой государства, состояло при министерстве юстиции и имело своей основной целью «улучшение как нравственного и физического состояния арестантов, так и мест заключения» (ст.ст. 64, 68 Уст. сод. под стр.). Устав Общества определял его организационную структуру, распределял обязанности его комитетов и отделений, регламентировал порядок их работы. Членами комитетов и отделений были представители дворянского сословия, лица духовного и купеческого звания, как мужчины, так и женщины. К ведению Общества относилось внутреннее устройство мест заключения, наблюдение за здоровьем арестантов, продовольствие арестантов, обеспечение их одеждой и обувью, тюремные больницы, церкви при тюрьмах и др. вопросы (ст. 67 Уст. сод. под стр.). Оценивая работу Общества, М. Г. Детков отмечает, что «впервые вводились определенные новшества в тюремный быт: разрешение членам комитетов посещать тюрьмы и знакомиться с положением содержащихся там преступников; привлечение церковнослужителей к работе с заключенными, создание библиотек с книжным фондом исключительно религиозного содержания. Однако с учреждением попечительного о тюрьмах Общества остались нерешенными главные проблемы тюремной системы: размещения заключенных, обеспечения их трудового использования, исключения насилия над личностью» [2, с. 11].
Низший уровень в системе тюремного управления занимала администрация тюрем в лице начальника и его помощников. Высшей должностью в номенклатуре тюремного штата был начальник места заключения, который осуществлял общее руководство тюрьмой. Это был государственный чиновник, получающий жалованье за службу и непосредственно подчиняющийся губернатору. Для того, чтобы занять должность начальника тюрьмы, кандидату не нужно было обладать особенными знаниями и опытом. Как писал профессор С. В. Познышев, «начальником тюрьмы мог стать и человек, ранее на тюремной службе не состоявший и никакого опыта не имеющий» [4, с. 230]. В то же время, начальник обладал значительной властью в рамках вверенного ему учреждения. Он мог устанавливать внутренний порядок по своему усмотрению, пользуясь тем, что вопрос этот в значительной степени поверхностно регламентировался официальным законодательством. Право распределения по губерниям и областям должностных лиц управления отдельными местами заключения принадлежало начальнику ГТУ, а в пределах каждой губернии и области данное распределение проводили, соответственно, губернаторы и начальники областей (ст. 28 Уст. сод под стр.). Жалованье тюремного начальника варьировалось от 600 до 2400 руб. в год [см. 4, с. 230].
У начальника тюрьмы обычно было несколько помощников. За каждым из них, как правило, была закреплена та или иная отрасль тюремного хозяйства. В этом отношении примечателен текст «Инструкций по управлению Шлиссельбургской тюрьмой» (1884 г.), § 6–10 которой регламентируют деятельность помощников начальника данного тюремного учреждения. Так старший помощник следил за тем, чтобы арестанты «получали все следующее им по положению довольствие в установленное время», осуществлял постоянный надзор за заключенными как непосредственно, так и через дежурных унтер-офицеров, а в случае болезни или отсутствия начальника должен был исполнять его функции. Младший помощник осуществлял делопроизводство по канцелярии. Кроме того, помощникам предписывалась содействовать начальнику во всем, что касается общего порядка заведования заключенными [15, л.л. 2–3]. Жалованье помощников начальника тюрьмы колебалось в диапазоне от 600 до 1200 рублей в год [см. 4, с. 230].
Следующей категорией тюремных чинов была прослойка надзирателей. «Чины тюремного надзора — поясняет А. П. Соломон — разделяются, прежде всего, на две главные группы: младших и старших надзирателей. Младшие надзиратели наблюдают непосредственно за арестантами и суть их ближайшие начальники, старшие надзиратели наблюдают за исполнением службы младшими» [5, с. 22]. Как правило, команда надзирателей формировалась из отставных воинских чинов. Никаких специальных требований к должности надзирателя не существовало. Устав о содержащихся под стражей в части, регламентирующей вопросы внутреннего устройства тюрем, ставил чинов надзора в полное подчинение начальника тюрьмы. От последнего зависело и назначение потенциального надзирателя на должность. «По своему численному составу тюремная стража достигла в 1910 году — 15819 человек, из них 14043 младших надзирателя. Оклад жалованья большинства младших надзирателей, к сожалению, обыкновенно невелик, не свыше 240 руб». [4, с. 236]. Тем не менее, законом было предусмотрено увеличение оклада надзирателям, прослужившим в страже 5 лет на 1/3; прослужившие 10 лет могли рассчитывать на увеличение своего жалованья еще на 1/3, а прослужившим 15 лет полагался двойной оклад содержания (ст. 33 Уст сод. под стр.). Однако, несмотря на эти меры, социальный статус тюремного надзирателя оставался довольно низким. Любопытная статистика, публикуемая в журнале «Тюремный вестник» — официальном издании ГТУ, рисует нам картину стоимости управления и надзора в тюрьмах. Так в 1900 г. смета по тюремному управлению составляла 1,470,007 рублей. Из них на содержание чинов управления приходилось 388,389 рублей; а на содержание чинов надзора — 1,081,618 рублей (исключая расходы по содержанию с-петербургских мест заключения, пересыльных тюрем и исправительных арестантских отделений). Данная сумма распределялась среди более чем 7000 человек [см. 9, С. 107]. Подобная статистика не должна вводить в заблуждение, учитывая численное соотношение чинов надзора и чинов управления местами заключения. Такое соотношение дает в частности Н. Лучинский в статье «Тюрьма в России по последним официальным данным», опубликованной в «Тюремном вестнике». Согласно этим данным в 1906 году по всей Империи числилось 955 чинов тюремной администрации (из них начальников мест заключения — 664 чел.) и 10702 чина тюремного надзора, что соотносилось в пропорции 1 к 10 [см. 10, С. 275].
В штат тюрьмы, кроме того, в обязательном порядке входил священник, а также члены медицинского персонала в лице тюремного врача и фельдшеров. На тюремного священника возлагалась забота о нравственности арестантов. Он выполнял многочисленные функции: проводил богослужение в тюремной церкви, исполнял все обряды (похороны умерших, крестины и пр.), беседовал с заключенными на религиозно-нравственную тематику, обучал несовершеннолетних арестантов Закону Божьему и т. д. В то же время, священник в губернских тюрьмах получал довольно скудное содержание, редко превышающее 400 рублей в год [см. 11, С.С. 140, 144]. Тюремный врач выполнял большое количество работ: «кроме лечения больных, так называемых лазаретных, еще лечение амбулаторных больных, лечение чинов тюремной администрации и прислуги и, разумеется, их семейств, осмотр арестантов, прибывающих в тюрьму, высылаемых в суд, в иные места заключения, в Сибирь; осмотр камер, пищи; прием хлеба, мяса и иных съестных припасов; присутствие в комиссиях, ведение книг и переписки» [7, С. 27]. Расходы на жалованье врачу и священнику покрывались из сумм комитетов попечительного о тюрьмах общества, а не из казны. Жалованье тюремного врача находилась на довольно низком уровне и редко превышала 300 рублей в год [7, С. 27].
Важнейшие вопросы жизни тюремного учреждения решались на заседании тюремного комитета, в состав которого помимо начальника места заключения и его помощников могли входить тюремный врач и священник. В уже упомянутой выше «Инструкции по управлению Шлиссельбургской тюрьмой» предметом занятий указанной комиссии названы: составление ежегодной сметы на содержание тюрьмы и составление отчетности по ее исполнению, составление распоряжений по всем частям тюремного хозяйства, проектирование обязательных для всех чинов управления и заключенных инструкций о внутреннем порядке в тюрьме» [см. 15, л. 5]. Состав комиссии мог меняться. Собиралась комиссия, как правило, раз в неделю или чаще — по распоряжению начальника тюрьмы.
В деле финансирования мест заключения государство брало на себя лишь часть расходов. «Государственное финансирование мест заключения производилось авансовым методом: ежемесячно казначейство отпускало каждой тюрьме ряд авансов (на содержание канцелярии, на продовольствие арестантов, на ремонтно-строительные работы и т. д.) по утвержденным нормам, за которые начальник тюрьмы был обязан отчитываться — также ежемесячно» [12, с. 70]. Кроме того, из казенных средств оплачивались жалования тюремных чинов (начальников тюрем, их помощников, надзирателей). Другая же, весьма значительная часть расходов была отнесена к ведению губернских комитетов и уездных отделений попечительного о тюрьмах общества. Комитеты и отделения Общества распоряжались так называемым «экономическим капиталом» — сбережениями от сумм, отпускаемых казной на содержание арестантов. По данным Н. Лучинского, раскрывающим механизм образования этих средств, «экономические суммы тюремных комитетов и отделений к 1 января 1904 года простирались в общей сложности до 1,355 тыс. рублей. В течение года поступило около 3,973 тыс. рублей; израсходовано в отчетном году около 4,026 тыс. рублей; осталось к 1 января 1905 года около 1,288 тыс. рублей» [10, С.280]. Другими источниками пополнения дохода комитетов и отделений Общества были частные пожертвования; суммы, отпускаемые городским правлением на содержание местных тюрем (отопление, освещение); суммы, вырученные от арестантских работ; сборы из кружек, выставленных при церквях и др. (ст. 118 Уст. сод под стр.). «Расходы на содержание тюремного ведомства постоянно из года в год росли. В 1879 году они исчислялись в сумме около 9 млн. рублей, в 1906 году — 18 млн. рублей, в 1907 году — почти 20,5 млн. рублей, а в 1912 году — превысили 34 млн. рублей» [2, с. 14]. В то же время для рассматриваемого периода было характерно активное стремление государства сэкономить средства на содержание арестантов, ремонт тюремных зданий и т. д. и переложить значительную часть этих расходов на комитеты Общества попечительного о тюрьмах.
Недостатки отечественной пенитенциарной системы рассматриваемого периода были значительны, что во многом стало следствием косности и недостаточной гибкости тюремного законодательства. Функционирование тюрем в губерниях и областях на практике плохо контролировалось вышестоящими инстанциями. Власть тюремной администрации нередко превращалась в произвол со всеми вытекающими отсюда последствиями. Обычным явлением для конца XIX — начала XX вв. было переполнение тюрем арестантами, что негативно сказывалось на здоровье последних, способствовало развитию в их среде тяжелых заболеваний, в том числе цинги, тифа, холеры, чахотки и др. Остро ощущалась нехватка мест в тюремных учреждениях, а состояние имеющихся зданий нередко оставляло желать лучшего. Ввиду маленького жалования и определенно негативного общественного отношения к служащим тюремного ведомства, жизненный уровень и моральный облик последних были низким.
В то же время в пенитенциарной системе России периода поздней Империи можно выделить и положительные моменты. При проведении реформы тюремного управления царским правительством учитывался опыт западноевропейских тюремных систем, а выстроенная по ее итогам пирамида тюремного управления была достаточно жизнестойкой и продолжала функционировать вплоть до 1917 г. Повысился научный интерес к вопросам тюремного дела, в связи с чем в конце XIX в. оформилась специфичная отрасль уголовного права — тюрьмоведение. Теоретики этого направления предлагали в своих трудах множество мер по укреплению существующей пенитенциарной системы. Наконец, были сделаны первые робкие шаги в сторону общей гуманизации системы наказаний, что отразилось в принятом в 1903 г. Уголовном Уложении.
Литература:
1. Гернет М. Н. История царской тюрьмы. В 4 т. Т.3 / М. Н. Гернет. — М.: Государственное издательство юридической литературы, 1952. — 400 с.
2. Детков М. Г. Тюрьмы, лагеря и колонии России / М. Г. Детков. — М.: Вердикт-IM, 1999. — 448 с.
3. Мокринский С. П. Наказание. Его цели и предположения. В 2 ч. Ч. 1. Общее и специальное предупреждение преступлений. / С. П. Мокринский. — М.: унив. тип. на Страстном бульваре, 1902. — 158 с.
4. Познышев С. В. Очерки тюрьмоведения / Познышев С. В. — М.:, 1915. — 260 с.
5. Саломон А. П. Тюремное дело в России / А. П. Саломон. — СПб.: Типография с-петербургской тюрьмы, 1898. — 38 с.
6. Уголовное уложение. Высочайше утвержденное 22 марта 1903 г. — Изд. Н. С. Таганцева. — СПб, 1904. — 1127 с.
7. Змитрович Л. Несколько слов о положении тюремных врачей / Л. Змитрович // Тюремный вестник, 1897. — № 1. — С. 26–29.
8. Кашнев С. О тюремной дисциплине / С. Кашнев // Тюремный вестник, 1897. — № 3. — С. 93–99.
9. Лерхе В. Стоимость управления и надзора в тюрьмах / В. Лерхе // Тюремный вестник, 1900. — № 2. — С. 106–112.
10. Лучинский Н. Тюрьма в России по последним официальным данным / Н. Лучинский // Тюремный вестник, 1906. — № 4. — С. 274–292.
11. Троицкий Д. Священник тюремной церкви / Д. Троицкий // Тюремный вестник. — 1893. — № 4. — С. 138–144.
12. Коняев А. Е. Тюремные учреждения Европейской России в 1879–1917 гг.: социально-экономический аспект деятельности (по материалам Ярославской и Владимирской губерний): Дисс…. канд. ист. наук: 07.00.02 / А. Е. Коняев. — Ярославль, 2010. — 214 с.
13. Устав о содержащихся под стражей [Электронный ресурс]. — Режим доступа http://www.rus-sky.com/history/library/vol.14/vol.14.4.htm (30 марта 2013).
14. Тюремная реформа царской России // За решеткой, 2010. — № 2 [Электронный ресурс]. — Режим доступа http://www.tyurma.com/tyuremnaya-reforma-tsarskoi-rossii (30 марта 2013).
15. ГАРФ, ф. 98. Оп. 1. Д. 79. Лл. 1–21.
