В данной статье рассматривается развитие коллизионного права, касающегося вопросов ограничения исковой давности, начиная с XIII века. Текст подчеркивает, что в ходе долгой истории обсуждений возникло множество мнений и аргументов, однако в итоге сложились две основные системы, отражающие различия между общим и гражданским правом.
Ключевые слова: исковая давность, правовая защита, судебное разбирательство, иск.
Коллизионное право в отношении ограничения действия по истечении срока давности обсуждается с XIII века, и за эту долгую историю «все возможные, а также невозможные идеи нашли сторонников». Немногие аргументы так широко обсуждались и вызвали столько разнообразных и несопоставимых мнений, как тот, который касается закона, регулирующего исковую давность [2].
Хотя истинность этих утверждений слишком очевидна для изучающих коллизионное право, только две основные системы остались конкурентоспособными. Они почти точно соответствуют разделению между общим правом и гражданским правом. В британских юрисдикциях и в Соединенных Штатах, в принципе, «исковая давность» утверждается, что это затрагивает только «средство правовой защиты» и относится к процессуальному праву страны суда; каждый суд применяет внутренний срок исковой давности, в принципе исключая все иностранные законы. В странах гражданского права после длительных дебатов в настоящее время общепризнано, что ограничение «действия» является неправильным и что оно затрагивает материальное право; в основном оно определяется законом, регулирующим обязательство [4].
Чтобы получить объективный взгляд на проблему, следует иметь в виду несколько исторических фактов.
В древнеримском общем праве (ius civile) большинство действий были «бессрочными», в то время как действия преторианцев часто ограничивались годом (annus utilis).
Греческая практика выработала опровержимую презумпцию существования долга спустя долгое время, вероятно, по образцу поздней Римской практики, известной нам по императорскому эдикту для Египта.
Однако важная модификация была разработана в Англии после гражданской войны и в светских спорах в гражданском праве.
Автоматическое изменение обязательств было заменено простой защитой, на которую ответчик мог ссылаться по своему усмотрению. Влиянием канонического права и английской юрисдикции справедливости можно пренебречь при обсуждении, ограниченном обязательствами.
Византийские, континентальные и английские источники — все они говорят о «действии» как об объекте ограничения. Значение этого слова определяется долгой и устойчивой доктринальной традицией, восходящей к классическому римскому праву и представленной категорией jus quod pertinet ad actiones, согласующейся с правом личности и правом вещей. Римская и Английская профессиональная юридическая практика начиналась с нескольких формул процедуры, которые должны использоваться в определенных случаях.
Прогресс заключался в увеличении количества и совершенствовании использования этих формул до тех пор, пока процедура не стала extra ordinem в одной системе и равенство в другой стали средством новых разработок. Но, не выдержав распада формализма и обогащения системы, древние юрисконсульты и английские юристы вплоть до девятнадцатого века рассматривали решение судебных исков как объект всех своих усилий, а вопрос о том, при каких условиях петиция (иск) может быть признана в судебном порядке и приведена в исполнение в качестве их центральной проблемы.
Следовательно, технически действие истца по предъявлению и отстаиванию своего иска в классических текстах охватывает как процессуальную деятельность истца, так и его право выиграть свое дело. В частности, actio in personam — это формальное средство судебного разбирательства, но это также и обязательное право: «Ничто иное не является действием, как то, что я требую, судебное разбирательство продолжается» [2].
Пандектисты, хотя и медленно продолжали работу Corpus Juris по преобразованию системы действий в систему прав, тем не менее сохранили двустороннюю концепцию действия. В девятнадцатом веке «исковое право» рассматривалось как пограничная область между частным и процессуальным правом, включая последствия для рассматриваемого права возбуждения иска и суждение.
Холдсворт, правда, считает, что из слов статута Якова I достаточно ясно, «что статут затрагивал не право по контракту, а право на его принудительное исполнение» [3, с.4]. Вряд ли идея заключалась в этом. Предварительно указав, что иски должны быть возбуждены и по ним должен быть подан иск в течение шести лет, в противном случае его приведение в исполнение привело бы к в случае отказа статут уничтожил единственную форму, в которой это право появлялось в юридическом мире. Когда позже, в 698, суд королевской скамьи сказал об иске: «Это долг, хотя и подлежащий взысканию по закону», это означало только по сохранению иска для учета в административном процессе, рассматриваемом в церковном суде. Впоследствии другие последствия долга были признаны. Но контраст между правом и средством правовой защиты был наложен на статут [1].
Два элемента «действия» были окончательно разъединены немецким пандектистом Виндшайдом. Он различал «Anspruch» — претензия или отговорка в ненадежных переводах и право подать в суд или «Klagerecht». Klageverjahrung, ограничение действия, с тех пор было заменено nspruchsverjhrung, ограничение исковой давности. Последующие немецкие, а затем и итальянские ученые посвятили огромное количество размышлений обоим этим основным понятиям. Гражданская война в Германии Кодекс, именно в том месте, где он указывает на объект исковой давности, определяет исковое заявление как «право требовать от другого лица совершения действия или отсрочки».
Хотя в применении к собственности это означает, что различные права, вытекающие из нарушения права собственности, запрещены, в отличие от права собственности, ипотеки и т. д., которые не обязательно затрагиваются, по лучшему мнению, обязательственное право идентично обязательству и объекту ограничения. Новейшая литература не оставляет сомнений в том, что в этом случае объектом, на который распространяется ограничение, является право, а не процессуальные полномочия истца. Скорее, было подчеркнуто, что попытка Виндшайда и Немецкого кодекса сохранить элементы римского actio путем включения «требования» между материальным правом и процессуальным правом приведения в исполнение потерпела неудачу; это было бы просто право, на которое распространяется ограничение. Но это несущественно для нашей цели.
Важно то, что закон об исковой давности, а также значение иска претерпели важные изменения, хотя англо-американский юридический язык сохранился.
Многие изучающие сроки исковой давности постоянно эта терминология вводит в заблуждение, хотя эрудированных юристов, безусловно, не нужно предупреждать.
Дальнейший вывод может заключаться в том, что внутренний закон об ограничениях является «процессуальным» по смыслу коллизионного права, хотя иностранный закон может быть материальным. Все это ошибочно. Нет никаких оснований утверждать, что для целей коллизионного права, то есть для решения вопроса о том, должно ли применяться внутреннее или иностранное право, необходимы или полезны несколько концепций процедуры. Основная и, вероятно, исключительная причина для обсуждения сферы применения процедуры в этой области действует общепризнанный принцип, согласно которому иностранное частное право потенциально применимо, а иностранное процессуальное право — нет. Идея, лежащая в основе этого принципа, проста, и, хотя она требует определенных исключений, она не требует тонких концептуальных различий. Идея заключается в следующем: каждый суд хочет осуществлять правосудие в формах и методами, регламентированными для разбирательств на форуме. Суду и сторонам не следует мешать соблюдать правовые нормы, предписывающие шаги, которые необходимо предпринять для возбуждения, продолжения и прекращения судебных исков. Это включает, действительно, правила, ограничивающие время, в течение которого должно быть совершено процессуальное действие, такое как признание вины, возражение, представление доказательств или апелляция.
Вопреки первоначальным идеям, суд принимает к сведению окончание срока давности только в том случае, если истец обращается в адвокатуру в предписанной форме в соответствии с процессуальным законодательством, таким как специальное заявление о признании вины.
Даже помимо внесудебных актов, использующих защиту, процессуальное урегулирование последствий исковой давности является наиболее характерным моментом искового права. Под влиянием моралистических концепций и концепций естественного права оно стало традиционным объяснять, что это должно быть оставлено на совести должника, прибегнет ли он к защите, которую некоторые социальные философы считают аморальной.
Поскольку все законы признают право ответчика распоряжаться адвокатской конторой, трудно поверить, что государство заявляет о первостепенной заинтересованности в том, чтобы избежать устаревших требований, с тем чтобы настаивать на применении своего собственного срока исковой давности.
Безусловно, суды рады, что их избавили от трудного определения старых оснований для иска. Но государственная политика, столь строгая, как была подтверждена в поддержку англоязычных стран.
Как говорят во Франции: «Предписание не является абсолютным средством государственной политики; оно не выходит за рамки сферы частных интересов кредитора и должника. Более того, это предполагает оценку морального характера; определенная совесть не допустила бы они были освобождены, не заплатив, независимо от срока погашения долга. В таком случае, если должник настаивает на выплате, было бы неправильно считать, что он заключает новый долг или что он делает подарок кредитору» [4, с.7].
Этот характер ограничения исковой давности подтверждается почти универсальными правилами, согласно которым должник волен отказаться от завершенной исковой давности по соглашению сторон, и широко распространенным мнением о том, что стороны могут заранее договориться о более коротком сроке, чем установленный законом. Хотя кодексы обычно не позволяют сторонам увеличивать этот срок или отказаться от адвокатуры до того, как она будет приобретена, суды часто отдавали предпочтение автономии сторон.
Каковы последствия судебного решения, отклоняющего иск на основании давности. Старые ученые оспаривали вопрос о том, относилась ли защита давности к exceptiones ordinatoriae (процессуальные) или decisoriae (по существу). Первыми были возражения против принятия судом жалобы к рассмотрению, поскольку отсутствовало предварительное условие судебного разбирательства. Последние исключения касались существа дела. Некоторые авторы рассматривали предписание как существенное по той причине, что оно было исключением из правил; этот аргумент был корректно опровергнут Булленуа, которого Стори всесторонне цитировал.
Но, с другой стороны, это исключение также не должно было быть помечено как процессуальное из-за его предварительного характера, т. е. предотвращения отказ суда от рассмотрения других дел по существу.
Должник все еще может погасить запрещенный долг платежом, а не подарком; он не может взыскать такой платеж вообще или только при определенных условиях. Он может восстановить его в полном объеме новым обещанием или подтверждением (по общему праву без нового рассмотрения), кроме того, долг может быть обеспечен залогом, ипотекой, поручительством или страховкой и т. д.
Англо-американские юристы предположили, что эти побочные эффекты обусловлены тем фактом, что долг остается нетронутым и затрагивается только средство правовой защиты. В американских решениях, например, был сделан вывод о том, что кредитор все еще может требовать закрытия ипотеки, поскольку предполагается, что устранено только средство правовой защиты. Юридические последствия не могут зависеть от того, как мы описываем ослабление права кредитора. Закон, превращающий подлежащий принудительному взысканию долг в естественное обязательство, не является процедурным правилом.
Литература:
- Аблятипова, Н. А., Папуш, В. А., Восстановление срока исковой давности / Н. А. Аблятипова, В. А. Папуш — Текст: электронный // Международный научный журнал «Синергия наук»: [сайт]. — URL: http://synergy-journal.ru/archive/article2925
- Гонгало Б. М. Признаки исковой давности и их отражение в законе // Ex Jure. 2021. № 3. C. 120–129. https://doi.org/10.17072/2619–0648–2021–3-120–129.
- Principles of European Contract Law — PECL. [Электронный ресурс] // Trans-Lex.org. URL: https://www.translex.org/400200/_/pecl/.
- Principles, Definitions and Model Rules of European Private Law. Draft Common Frame of Reference (DCFR). Oxford, 2009. 642 р.
