В статье рассматриваются преступления экстремистской направленности в современном законодательстве против духовной безопасности человека и общества, даётся характеристика различных видов экстремизма и преступлений экстремистской направленности. Также исследуются меры уголовно-правового и иного противодействия криминальному экстремизму.
Ключевые слова: экстремизм, экстремистская деятельность, преступления экстремистской направленности, общественные отношения.
Российская Федерация обозначена в Конституции. в качестве правового, демократического, социального и светского. Экстремистские посягательства на общественную безопасность влекут юридическую ответственность. В этом контексте говорится о роли государства тогда, когда посягательство требует реакции со стороны органов исполнительной власти. Встречающиеся в быту высказывания, которые можно рассматривать как экстремистские, могут быть пресечены не инструментом уголовной ответственности, а другими видами ответственности. В таких случаях в качестве наказания можно применять моральное порицание или административную ответственность. Тем не менее очень часто такого рода высказывания на бытовом уровне являются причиной более серьезных конфликтов. На фоне этого в обществе формируется потребность к духовной безопасности.
Духовная безопасность — это очень сложный и пространный термин. Так как это не уголовно-правовой термин, его нельзя рассматривать в контексте уголовной ответственности. Даже его лексическое значение является очень сложным для понимания. В первую очередь потому, что для каждого гражданина понятие духовной безопасности зависит от его личного характера, нравственного воспитания, религиозных предпочтений и прочих сугубо индивидуальных взглядов. Даже если, попытаться разделить граждан, к примеру по вероисповеданию, это никак не поможет в борьбе с «преступлениями против духовной безопасности» несмотря на то, что традиционные религии народов РФ имеют много общего во взглядах на нравственность. И тем не менее это не окажет никакой помощи в юридическом формировании термина «духовная безопасность», ибо даже в этом случае в рамках каждой такой группы будут люди с более или менее разным отношением к соблюдению религиозных норм. Даже такой простой пример показывает, что то, что будет являться «преступлением против духовной безопасности» для гражданина А, может являться абсолютно не оскорбительным для гражданина Б, даже при условии, что они соблюдают одни и те же религиозные нормы. Более того, отсутствие реакции гражданина Б может быть расценено как посягательство на «духовную безопасность гражданина А. как нарушение религиозных догматов.
Исходя из этого абсолютно ясно, что использование термина «духовная безопасность» в законодательстве не даст ничего нового по сравнению с использованным в глав 25 УК РФ термином «общественная нравственность». Более того, понятие «общественная нравственность» подразумевает равное отношение к закону со стороны всего общества. Не разделяя его на группы по критериям. Закон устанавливает общие нормы морали, устанавливает наказание за нарушение этих норм. Это и является примером верховенства закона и обеспечивает полное равенство всех граждан перед Законом РФ.
Более того, термин «духовная безопасность» становится препятствием на пути Закона, так как его можно трактовать в зависимости от личных качеств каждого гражданина.
Хотя многими духовная безопасность трактуется состояние и условия жизнедеятельности социума, которые обеспечивают сохранение и укрепление нравственных ценностей общества, на деле апелляция такими категориями в итоге приводит к тому, что личные взгляды и различные религиозные нормы рассматриваются гражданами и гостями РФ как более приоритетные к исполнению, а значит и более важны, чем Законы РФ. А именно среди этих людей экстремистские организации и находят исполнителей своих чудовищных терактов.
Поэтому использование терминов, не сформированных как юридические, с однозначной трактовкой и невозможностью поиска в них скрытого смысла, не только недопустимо, но и крайне вредно с точки зрения защиты от экстремизма. По сути, это приводит к практически свободной трансляции деструктивных идей, заключающихся в отсутствии желания соблюдать Закон, так как личные взгляды ставятся выше.
В такой ситуации точка зрения о необходимости сосредоточения антиэкстремистских норм уголовного закона в отдельной главе УК РФ, не только имеет право на существование, но и должна серьезно рассматриваться. Террористические акты, произошедшие в 2024 году, показывают, насколько открытое, либеральное и снисходительное общество уязвимо для экстремистских организаций и внешних врагов. Более того, в обществе явно растет потребность к ужесточению норм законодательства в отношении экстремистских преступлений, особенно на фоне откровенно враждебной риторики некоторых стран даже ближнего зарубежья, не говоря об откровенных врагах с запада, которым явно на руку деструктивные процессы в РФ. Враждебное отношение к нашим гражданам в этих странах вызывает непонимание, почему наше законодательство должно снисходительно относиться к трансляции негативного мнения о Российском государстве.
Основания такого посыла кроются в едином видовом объекте анализируемых составов преступлений. Необходимо учитывать многонациональный состав населения РФ. Большое количество иностранных специалистов и прочее, но тем не менее нельзя забывать о том, что Законы РФ имеют верховенство над любыми другими нормами и традициями, какими бы они не были. А термин «духовная безопасность» абсолютно не соответствует требованиям юридического термина.
Кроме того, реализация этого термина не способствует гармонизации текста уголовного закона, приданию ему стройности и чёткости. Более того, такой подход создает почву для возможности обеления преступлений против основ конституционного строя и безопасности государства. Ведь если, например человек крайне религиозен, он ставит законы веры выше основных законов страны, а понятие «духовная безопасность» будет давать ему право оправдывать свои незаконные действия в интересах религии перед обществом и Законом.
Более подходящими терминами в такой ситуации следует считать определения «общественная безопасность» и «общественный порядок». В действующих х правовых актах термины «общественная безопасность» и «общественный порядок» упоминаются неоднократно, однако их юридические определения отсутствуют [1].
Общественная безопасность представляет собой часть, составляющую национальной безопасности, которая в п. 6 Стратегии национальной безопасности Российской Федерации определена как «состояние защищенности личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз, при котором обеспечиваются реализация конституционных прав и свобод граждан Российской Федерации (далее — граждане), достойные качество и уровень их жизни, суверенитет, независимость, государственная и территориальная целостность, устойчивое социально-экономическое развитие Российской Федерации». Авторы Концепции общественной безопасности в Российской Федерации, утверждённой Президентом РФ 14 ноября 2013 г., в п. «б» п. 29 обращают внимание на то, что реализация данной Концепции предполагает совершенствование законодательства Российской Федерации в части, касающейся установления ответственности за правонарушения в сфере общественной безопасности [2].
Опираясь на эти нормативные положения, термин «общественная безопасность» можно определить как состояние социальных отношений, в котором они защищены от внешних и внутренних угроз, способных затруднить или сделать невозможным реализацию членами общества имеющихся у них прав, свобод и законных интересов.
В свою очередь, что касается, термина «общественный порядок», то в данной категории акцент смещён на оформление складывающихся в обществе отношений различными социальными нормами — правовыми, моральными, нравственными и иными, обеспечивающими общественное спокойствие и развитие [3].
Смысл концепции заключается в том, что члены общества передают государству часть свобод в обмен на то, что оформленная в политических институтах государственная власть гарантирует им право на жизнь и безопасное существование.
В свою очередь тут же возникает вопрос, какое количество прав и свобод может ограничивать государство, и какие являются непреложными и не подлежат ограничению. Этот вопрос является самым сложным и самым уязвимым в этой теории. Первое. Что обычно приходит на ум среди неоспоримых прав это право на жизнь. Однако, при более глубоком философском рассмотрении даже оно может быть подвергнуто сомнению в обществе, ведь если два гражданина находятся на необитаемом острове без пищи, один из них может выжить, съев другого. В этом случае право на жизнь одного это не быть съеденным, а право другого съесть, чтобы не умереть. И в этой ситуации, что бы не произошло, право одного будет нарушено в угоду другому, либо при бездействии оба умрут.
Хоть такой пример и является крайне абстрактным, на его основе можно показать, что даже базовые права и свободы могут быть поставлены под сомнение.
В связи с этим, единственным ответом на степень посягательства на права и свободы граждан должна определяться Государством на основании действующего закона, и ограничивать некоторые свободы граждан исходя из текущей ситуации. Такой тезис в 2018 году был бы крайне непопулярным и спорным. Однако в 2024 он кажется все более разумным.
С развитием права и государства, расширились и представлении об их назначении Их роль окончательно определилась в обществе как гарант защиты личности, общества и самостоятельности самого государства.
Однозначно определяется, что задача обеспечения общественной и государственной безопасности не может решаться посредством дискриминации той или иной группы населения. Этот факт отражен в Конституции РФ и является однозначным и неоспоримым. Однако стоит признать, что в основном экстремистскому влиянию поддаются люди с крайне низким уровнем образования и как следствие, отсутствием критического мышления. Более того, совершить теракт гораздо проще человека молодого, не имеющего семьи, прочной материальной базы и как следствия отсутствия привязанности существующему порядку вещей.
Стоит так же помнить, что главная мишень для экстремистов — это не общество, а государство. Основной задачей экстремистских преступлений является разрушение сложившихся в обществе социальных связей, то есть нарушению той самой «общественной безопасности».
Речь идёт о намерении экстремистов изменить, в соответствии с имеющейся у них картиной мира. Можно даже сказать, что они видят свои преступления как попытку создания для себя «духовной безопасности», и построения социальных отношений в контексте со своим пониманием.
Исходя из всего сказанного, можно сделать следующие выводы:
1) Аморфные термины, вроде «духовной безопасности» не только вредны для общества, но и сами могут стать оправданием для действий экстремистов.
2) Массив антиэкстремистских норм уголовного кодекса нуждается в пересмотре, уточнении и расширении.
3) Усиление просветительской и обучающей работы с населением необходимо всегда, так как это ведет к развитию критического мышления, повышению благосостояния граждан и, как следствие, делает их недостижимой целью для вербовки экстремистами.
деятельности, считающих терроризм проявлением экстремизма, в случае коренной модернизации уголовного законодательства посредством принятия нового кодифицированного акта, целесообразно разместить все антиэкстремистские составы преступлений в главе УК РФ, посвящённой
Литература:
1. Антонов А. Д. Теоретические основы криминализации и декриминализации: дисс к. ю.н. — М., 2001. — 182 с.
2. Байниязов Р. С. Правосознание и правовой менталитет в России. — Саратов: СЮИ МВД России, 2008. — 212 с.
3. Бешукова З. М. Механизм уголовно-правового противодействия экстремистской деятельности: содержание, структура, основные направления оптимизации: дисс. … д-ра юрид. наук. — М., 2021. — 632 с.
