В статье автор раскрывает и исследует сложности в идентичности, с которыми столкнулся Казахстан с получением независимости.
Ключевые слова: Казахстан, политическая идентичность, коренное население.
Одной из ключевых задач современного государства является консолидация гражданского общества. Способность объединить население и направить его деятельность к общим целям способствует быстрому развитию общества в политической, экономической и культурной сферах. Эффективная же консолидация же требует аксиологической конструкции, позволяющей людям осознавать себя как единое целое. На государственном уровне данная конструкция ассоциируется с понятиями «нация» и «национальность», подразумевая в большей степени гражданскую, но не этническую сущность.
С конца средневековья основной формой государственности стало национальное государство и именно созданию такого государства стремится всякое образование, состоявшееся в современном мире. Пример такого процесса можно наблюдать в государствах, появившихся в результате распада СССР в конце 1991 года. Некоторые республики имели опыт государственности, на который они опирались, но другие столкнулись с необходимости создания политических институтов в условиях вакуума политической идентификации — отсутствия государствообразующей нации. Интересным примером в таком контексте является Центральная Азия и конкретно Казахстан, ведь в некоторых странах доминирование одного этноса (автохтонной нации) позволило решить многие проблемы, но в Казахстане коренное население составляло менее 40 % от общего на время начала независимости [1, с. 71]. При таком факторе мгновенно встала необходимость создания единой политической идентичности, способствующей объединению молодого государства.
Необходимость поиска идентичности вызвана базовыми государственными потребностями. Во-первых, создание единой политической идентичности было необходимо для преодоления кризиса легитимности власти. Во-вторых, для легитимации Казахстана как единого государства и предотвращения сепаратистской деятельности [2, с. 84]. Потенциальным ядром такой идентичности рассматривались два основания, являющихся взаимоисключающими, а именно: ислам как религия и традиционная культура казахов. Религиозный фактор быстро был отвергнут из-за антагоничности религии с бывшими советскими кадрами, против которых ислам использовался с целью противодействия советской власти, а использование традиционной культуры имело иные трудности [3, с. 190]. Коренное население проживало в сельской местности и уступало доминирующей русско-европейской городской культуре.
С целью преодоления всех трудностей были предложены 2 пути: повышение роли этнических казахов в политической и экономической жизни страны, а также повышение престижности казахской культуры [4, с. 56]. В то же время, данные пути имели определенные недостатки. К примеру, отсутствие необходимости знания русского языка для замещения государственных должностей привело к падению уровня профессионализма и компетентности управленческих кадров, которые рекрутировались из сельской местности, что привело к «вымыванию» русскоязычной городской интеллигенции и снижению уровня профессионализма в управлении.
Отчасти демографическая проблема решилась естественным путем через отток неказахского населения после распада СССР и более высокой рождаемости среди казахов. Казахстан привлекал казахских мигрантов из зарубежных стран, но интеграция оралманов и, чуть позже, кандасов, часто сталкивалась с языковыми и культурными трудностями. Социальное недовольство среди коренных казахов усиливалось из-за конкуренции за рабочие места с оралманами (кандасами), готовыми работать за меньшие деньги. В это же время в казахстанской прессе появились высказывания о необходимости ограничения их приезда в районы с неподготовленной социальной инфраструктурой.
Проблема национальных конфликтов также стояла после распада СССР из-за многонационального общества и отсутствия доминирующего большинства среди коренного населения. В 1990-е годы этнический национализм доминировал над гражданским, что приводило к призывам строить государство только для казахов. В связи с этим, руководству страны приходилось сдерживать националистические настроения и требования радикальных мер изменения ситуации.
Популярность русского языка среди городских образовательных слоев населения тормозила процесс усиления роли казахского. Несмотря на постепенное снижение значения русского языка в официальных СМИ и государственном управлении, русский остается популярным в образовании, интернет-контенте и коммуникации в крупных городах. Исследования показывают, что нации, проживающие в Казахстане, считают родным язык своей этнической группы, что способствует укреплению этнической идентичности, но затрудняет принятие казахского языка как политической идентичности для других этносов [5, с. 98].
Политика укрепления коренного населения проводилась деликатно и осторожно, продвигая доктрину мультикультурного евразийства. Такая концепция сдерживала рост этнического национализма, но провозглашала казахов государствообразующим народом [6, с. 152]. Другие этнические группы, проживающие в Казахстане веками, стали диаспорами. Созданная 1 марта 1995 года Ассамблея народа Казахстана провозгласила, что все этносы, проживающие в Казахстане, являются казахстанским народом, укрепляя политическую идентичность.
Таким образом, этническая составляющая политической идентичности современного Казахстана до сих пор остается важным элементом, обусловленным утилитарными задачами государства. После распада Советского Союза Казахстан имел наименьшую долю коренного населения в структуре населения в сравнение с другими республиками, а правительство испытывало дефицит легитимности. Политика развития политической идентичности не могла не включать повышения доли казахов в управлении, увеличении доли коренного населения путем увеличения численности населения и популяризации казахского языка.
Литература:
- Хименес Товар С. «Казахстанизация» Казахстана: языковая политика, национализм и этнические меньшинства / С. Хименес Товар // Россия и мусульманский мир. — 2015. — № 1. — С. 69–77
- Нургалиева Ж. Казахстан: к вопросу о конфликте идентичностей / Ж. Нургалиева // Россия и мусульманский мир. — 2010. — № 3. — С. 78–87.
- Исаков А. С. Ханафитское измерение дискурса мобильности в исламе / А. С. Исаков // Дискурс-Пи. — 2016. — № 3–4 (24–25). — С. 186–192.
- Вежбицки А. Перспективы формирования казахстанского народа / А. Вежбицки // Вестник Евразии. — 2006. — № 4. — С. 48–62
- Телебаева Г. Т. Языковая политика в Республике Казахстан / Г. Т. Телебаева. — Астана: Елорда, 2014. — 198 с.
- Летняков Д. Э. Создавая нацию: политика идентичности в постсоветских государствах / Д. Э. Летняков // Мир России. Социология. Этнология. — 2016. — Т. 25, № 2. — С. 144–167.
