Юрий Лотман воспринимал семиотику культуры в качестве бесконечного и постоянного процесса развития или же образования и разрушения определённых знаков, при этом развитие этого процесса оценивалась как пересечение заданных границ и обретение некоторой свободы. В своем тексте автор рассматривал имеющиеся связи между понятиями границы и, соответственно, следующей за ней свободы, и проблемой динамики культурной коммуникации. Любая динамическая система находится в окружении других динамических систем, они влияют друг на друга и развиваются параллельно [1, с. 25]. В следствие этого, каждая из этих систем живет в согласии с другими системами, включенная в случайные столкновения с иными культурными мирами. Граница в его понимании является местом, где начинается взаимодействие и функционирование знаков друг с другом. При этом понятие коммуникации было сильно связано со свободой, начинавшейся за пределами границ: она допускала переход из одного мира в другой, с вытекающим из этого взаимодействием с другими семиотическими пространствами, к которым можно отнести языки или же культурные коды. Исходящий из этого перевод с одного языка на другой является обязательной частью любого взаимодействия в культуре.
Одним из ключевых понятий культуры Лотмана можно назвать понятие границы. Стоит отметить, что Лотман делает заметный акцент на этом слове, давая понять, что границы одновременно и разъединяют, и соединяют. Получается, что граница относится одновременно к двум мирам сразу: тому, что с одной стороны границы, и тому, что с другой стороны границы, то есть, выражаясь иначе, на свободе. Границы, согласно Лотману, выполняли несколько важных функций. Во-первых, они разделяли «мир ограниченный» и «мир за гранью», сохраняя особенности каждого из них. Во-вторых, границы можно определить в качестве некоторых фильтров, которые могли бы отсеивать недопустимую информацию одного мира для другого. Неразрывным с понятием границ становится также и пересечение этих самых границ. Лотман утверждал, что переход с одной стороны на другую является движущей силой семиозиса: «Пересечение разных структурных организаций становится источником динамики» [1, с. 27].
В своей работе «Культура и взрыв» Лотман даёт понятие взрыва, которое он определяет как некий процесс, при котором происходит разрушение границ устоявшейся семиосферы, а существующий семиотический порядок динамизируется. Таким образом «взрыв» характеризуется как непредсказуемый процесс, который неразрывно связан со случайностью. Взрыв сам по себе имеет огромный спектр возможных признаков: он сильно выпадает из общепризнанной нормы и сразу становится одним из синонимов безумства и сумасшествия.
Однако непредсказуемость происходящих процессов нельзя воспринимать как самостоятельное движение к новому, к свободе. Они подобны антитезе, и могут существовать только во взаимодействии друг с другом: уничтожение одного порождает смерть другого [1, с. 17]. Получается, что любые процессы взаимосвязаны, и самостоятельно возникающей свободы как таковой не существует. В своей книге Лотман говорит, что «Технике свойственно то, что практические потребности выступают как мощные стимуляторы прогресса» [1, с. 18]. Из этого можно сделать вывод, что свобода, характеризующаяся независимостью и самостоятельностью, на самом деле, в любом случае будет ограничена либо возможностями, либо потребностями, либо соответствующим уровнем развития культуры.
Коммуникация, возникающая при пересечении семиотической границы и предполагающая переход из одной системы в другую в виде перевода, напротив, может порождать свободу. Это объясняется тем, что коммуникация возникает на границе, в области столкновения различных семиосфер [1, с. 15]. Из этого следует, что чем более различны и чужеродны языки по отношению друг к другу, тем более значительным и «взрывным» может оказаться их взаимодействие. Их коммуникация будет расширять заданные границы каждой из семиосфер, добавляя к уже имеющейся «сетке» дополнительные поля, то есть, добавляя свободу. В качестве примера такого развития Лотман приводит неожиданную гибель солдата от осколка снаряда. Автор показывает, что его смерть оборвала целую цепь потенциально возможных будущих событий, то есть новых клеточек уже имеющейся сетки [1, с. 29]. В качестве собственного примера я могу назвать все более заметное появление в нашем языке неологизмов, связанных с непрерывным развитием общества, которые не только расширяют возможности коммуникации, но и добавляют новые знания и представления о нашей культуре. Этот взрыв ознаменован образованием нового этапа развития. Приводя другой пример, можно озвучить частичное слияние двух языков в одну систему: ярчайший пример этому — «Война и мир». Так, появление частиц из иного мира, может играть роль генератора новых смыслов. Из этих примеров следует, что границы постоянно подвергаются вторжениям со стороны, из внесемиотической сферы, которые несут за собой изменения, порождающие динамку, развитие, и, конечно же, дополнительные уровни свободы. Границы, описанные автором, оцениваются им не как неразрушимые барьеры, а как вполне прозрачная реальность, готовая соприкоснуться с другими семиосферами и готовая принять некоторые аспекты их пространства.
Можно заметить, что пример с солдатом, приведённый автором, и мой собственный пример находятся практически на двух противоположных полюсах, однако это не означает, что в каком-то из примеров отсутствует рассматриваемая нами свобода. Смерть, оборвавшая возможные будущие процессы, является примером непринятия одной системы свободы от другой, то есть она не только остается замкнутой, но и дает поглотить другой системе имеющуюся у себя свободу. В моем же примере происходит прямо противоположное действие: мир одного семиозиса притягивает к себе свободу, исходящую из пространства другого мира семиозиса. Что касается примера с «Войной и миром» то тут, кажется, всё предельно ясно: возникновение в самостоятельном пространстве некоторого взрыва, или же, «случайного» элемента, порождает борьбу, в результате которой резерв возможностей непредсказуемости дальнейшего развития может увеличиться в несколько раз. Таким образом можно понять, что такие миры не замкнуты в себе: они воплощают в себе сложную структуру, подобную паучьей сети, «играющую» с предоставленным ей пространством. Они либо втягивают в себя новое, словно окутывая сетью, либо же, наоборот, отталкивают, обрывая некоторые части своего пространства [1, с. 43].
Подводя итог, можно сказать, что в контексте семиотики культуры автор рассматривает понятие границы в качестве центральной позиции между динамикой культуры и возникающей коммуникацией. Взаимное пересечение семиотических границ и происхождение так называемого взрыва порождает и инициирует возникновение динамики и образование дополнительного пространства свободы, которая сливается с уже имеющимся пространством семиотической культуры. Передвижение за пределы структуры может реализовываться как непредсказуемое перемещение в другую систему и возникновение «дополнительного поля» для дальнейшего развития этой системы. В таком случае, то, что рассматривалось нами ранее в качестве довольно-таки предсказуемого, на самом деле оказывается непредсказуемым последствием определенного взрыва.
Литература:
- Лотман Ю. М. Л 80 Культура и взрыв. - М.: Гнозис; Издательская группа «Прогресс», 1992 — 272 С
