Методика определения вероятности преступного поведения и виктимности отдельных категорий военнослужащих на примере нарушений правил уставных взаимоотношений



В данной статье рассматривается криминологическое прогнозирование дисциплинарных проступков молодых военнослужащих-новобранцев органов безопасности Российской Федерации.

Ключевые слова: криминология, прогнозирование, проступки, дисциплина, новобранец.

This article explores the criminological prediction of disciplinary offenses committed by young military recruits of the security agencies of the Russian Federation.

Keywords: criminology, prediction, misdemeanor, discipline, recruit.

Криминологическое прогнозирование дисциплинарных проступков молодых военнослужащих-новобранцев органов безопасности Российской Федерации детерминировано рядом обстоятельств. Его можно осуществить различными способами. В отношении определения перспектив индивидуального поведения наиболее действенным из них является психолого-педагогическое наблюдение, под которым понимается отслеживание хода и результатов деятельности конкретного молодого сотрудника в различных условиях его службы и быта. Спецификой такого наблюдения является его динамика и акцентуализация внимания наблюдателя на получение информации о личных качествах.

После того, как информация о личных качествах сотрудника органов безопасности собрана и достаточно проанализирована, начальник подразделения может судить о склонности подчиненных к противоправному поведению. При профилактике грубых дисциплинарных проступков нередки случаи, когда начальник подразделения, опираясь на свою интуицию и личный управленческий опыт, делает верные выводы и принимает правильные решения на этот счет.

Однако такое обыденное прогнозирование не всегда может быть положено в основу противодействия криминально-ориентированным проявлениям в силу недостатка системности и отсутствия соответствующей методологической базы. Реальным инструментом решения таких задач является научное криминологическое прогнозирование.

По своей сути именно оно опирается на системные знания об общих причинах преступного поведения, обобщенной структуре мотивационных процессов, происходящих внутри личности потенциального правонарушителя, закономерностях развития и изменения факторов, способствующих совершению преступления (криминогенных), либо наоборот — факторов, препятствующих их совершению (антикриминогенных).

Результатами предыдущих доказательств можно считать доказанным, что по своей сути криминологическое прогнозирование преступного поведения конкретного военнослужащего (прапорщика, офицера) представляет собой научное предсказание степени вероятности совершения им правонарушения в ближайшем будущем либо в относительно недалекой временной перспективе.

В основе такого предсказания лежит персонификация поведения потенциального нарушителя, изучение закономерностей его психики в отношении к реакциям на конкретные служебно-бытовые обстоятельства. При этом важно понимать, что цель такого прогнозирования заключается не в получении математически точных показателей, а в выявлении вероятностных тенденций и общих закономерностей отклоняющегося поведения конкретного лица.

К тому же прогнозирование индивидуального преступного поведения носит вероятностный характер, так как совершение преступления конкретным лицом не неизбежно (не предопределено фатально), а лишь предположительно. Иными словами, невозможно дать стопроцентную гарантию того, что человек совершит преступление либо воздержится от противоправного поведения.

Учитывая, что достаточно типичными правонарушениями среди сотрудников органов безопасности, и в особенности, среди молодых военнослужащих, (сержантов, прапорщиков), являются нарушения правил уставных взаимоотношений, частную методику криминологического прогнозирования реально отследить на примере именно указанного вида правонарушений.

Кроме того, проводимое прогнозирование полностью не устраняет саму возможность противоправного поведения, а лишь сводит ее к минимуму, представляя модель будущих реакций определенного человека в виде нескольких возможных вариантов:

а) военнослужащий может легко совершить любое преступление или правонарушение;

б) военнослужащий может совершить преступление или проступок только определенного вида /категории/ (к примеру, только оскорбление личного достоинства сослуживца);

в) военнослужащий может совершить единичное преступление под влиянием внезапно сложившейся криминогенной ситуации;

г) военнослужащий может совершить преступление только под влиянием обстоятельств;

д) совершение военнослужащим преступления маловероятно;

е) совершение преступления военнослужащим практически исключено.

Применительно к профилактике определенного вида правонарушений, в рассматриваемом случае — нарушению правил уставных взаимоотношений, данная схема может выглядеть несколько иначе.

Проблема здесь в том, что неуставные отношения, основываясь на неформальной социальной системе, охватывают, как правило, всех военнослужащих подразделения. Поэтому варианты персонификации криминологического прогнозирования здесь будут примерно соответствовать той роли, которую выполняет каждый конкретный сотрудник в сложившейся системе внутри коллективных связей, то есть его социальному статусу.

1. Сотрудник может выступать лидером в системе неуставных отношений, непосредственно не участвуя в их конкретных проявлениях. При этом он «контролирует» выполнение неформальных предписаний этой системы другими военнослужащими.
2. Сотрудник может выступать непосредственным носителем неуставных проявлений, т. е. активно совершать противоправные деяния, посягающие на честь, достоинство и здоровье других военнослужащих.
3. Сотрудник может в целом отрицательно относиться к системе неуставных отношений. Однако в силу личных качеств или объективных обстоятельств (устойчивость и развитость в подразделении неуставных отношений при попустительстве некоторых начальников подразделений) он не участвует в противодействии антиуставным проявлениям.
4. Сотрудник может оказаться потенциальной жертвой неуставных отношений, однако подвергается им достаточно редко, так как не имеет клейма аутсайдера, исправно соблюдает все требования неформальной казарменной системы.
5. Сотрудник может являться постоянной жертвой неуставных отношений (небольшая, но самая угнетаемая часть военнослужащих, в подавляющих случаях из числа физически слабых сержантов или прапорщиков, прибывших на службу из отдаленных регионов страны, сержантов или прапорщиков, имеющих особенности поведения, осуждаемые сослуживцами).

В зависимости от того, к какой группе относится тот или иной сотрудник, начальнику подразделения и необходимо строить свою дальнейшую работу с ним, а в зависимости от процентного соотношения военнослужащих в рамках указанных групп, наиболее целесообразным образом организовывать процесс пресечения и предупреждения дисциплинарных проступков и правонарушений.

Обычно такая деятельность проводится поэтапно и включает в себя:

1. текущий анализ обстановки в подразделении (наличие криминогенных и антикриминогенных факторов), как правило, осуществляется на основе постоянного наблюдения за поведением сотрудников;
2. прогнозирование возможных правонарушений;
3. планирование управленческого воздействия (своей, других офицеров подразделения, актива общественности, работников военной прокуратуры и т. д.) по предупреждению и профилактике грубых дисциплинарных проступков;
4. непосредственное осуществление предупредительной работы посредством индивидуально-профилактических бесед, встреч с родственниками сотрудников, нацеливания и перенацеливания военнослужащих на определенную деятельность, реализации педагогических ситуаций и пр.;
5. анализ результатов проведенной предупредительной деятельности;
6. коррекция полученных ранее прогнозов.

Названный перечень не полон и может быть расширен за счет инициирования авторских педагогических приемов. Тем не менее, проводимая работа практически всегда носит цикличный характер, ее главным и необходимым условием является непрерывность и неформальность. При этом всеми участниками воспитательного процесса должна быть исключена выдача желаемого за действительное.

Для более правильной оценки полученной информации и достижения эффективности работы по организации профилактических мероприятий начальнику подразделения следует хотя бы в общих чертах представлять структуру личности правонарушителя, динамику изменений его мотивационных установок и оценочных суждений. При этом стоит отметить, что выделить «чистый» тип такой личности практически невозможно. Однако перечислить ее наиболее характерные черты вполне реально.

Результаты педагогических наблюдений подтверждают, что для сотрудника-нарушителя служебной и воинской дисциплины в органе безопасности характерны:

1. очевидный правовой нигилизм, внутреннее презрение к нормам права, убежденность в их условности и сугубо рекомендательном характере действий;
2. скудность духовных потребностей и интересов, как правило, посредственный уровень успеваемости и служебных достижений;
3. несколько пренебрежительное отношение к службе, не до конца сформированные мотивы профессиональной ориентации, внутреннее пренебрежение к правовым запретам, связанным с особенностями решения служебных задач;
4. искаженность или дефективность правосознания, скрытая (редко — открытая) демонстрация пренебрежения к требованиям командиров и начальников;
5. доминирование примитивно-бытовых побуждений извращенного характера;
6. некритичность оценок жизненных ситуаций, в которых совершается правонарушение;
7. отсутствие предвидения последствий своих действий;
8. эмоциональная неустойчивость, вспыльчивость, лабильность;
9. ориентация на неформальные оценки типичных явлений воинского быта.

Помимо этого, в поведении потенциального правонарушителя практически всегда присутствуют эгоистические тенденции, примитивность интересов. Нередки: развитая потребность к спиртному (как вариант к наркотикам); явная или скрытая готовность к агрессивному поведению; ориентация на физическую силу как главное средство самоутверждения [1, с. 175].

Особо следует отметить такую социально-демографическую характеристику рассматриваемого типа личности, как возраст. Хотя у подавляющего большинства правонарушителей и их жертв возраст примерно одинаков (18–23 года), определенные особенности, все же существуют. По данным некоторых исследователей, возраст осужденных за воинские преступления примерно таков:

— до 19 лет — 27 %;

— 19–20 лет — 44,4 %;

— от 21 года до 23 лет — 28 % [2, с. 39].

Кроме того, не стоит забывать, что около трех четвертей зарегистрированных правонарушений приходится на военнослужащих первых лет службы. Причина здесь видится в том, что обычно к исходу второго года службы внутригрупповые связи стабилизируются, социальные роли упорядочиваются, вероятность межличностных конфликтов снижается.

В целом личность юного новобранца преступника можно определить следующим образом: это военнослужащий холерического типа, с несложившейся психикой, наиболее криминогенного возраста, хорошо развитый физически, имеющий опыт подросткового агрессивно-анархического поведения и клеймо социального аутсайдерства [2, с. 36].

Что касается личности жертвы (потерпевшего) от воинских преступлений, то по многим показателям подобные военнослужащие мало чем отличаются от своих сослуживцев. Поэтому, опуская общую характеристику их личности, реально определить некоторые особенности их виктимных качеств. К числу таковых относятся:

1. незавершенность становления личности и психики, откровенно заниженная самооценка;
2. слабое физическое и недостаточное интеллектуальное развитие, неуверенность в себе, неумение отстоять свое мнение, защитить их от иронии, насмешек, откровенных провокаций;
3. наличие в поведении особенностей, которые воспринимаются их сослуживцами как отклонение от нормы и вызывают негативную реакцию (физические недостатки, неопрятность, повышенная лабильность и т. п.);
4. замкнутость либо общение в узком кругу, нерешительность;
5. неприспособленность к самостоятельной жизни и надежда на помощь родителей («маменькины сынки»), попытки уйти от ответственности за мелкие нарушения, неумение взять инициативу в каком-либо деле и т. п.;
6. принадлежность к типу темперамента, который менее всего подходит для условий военной службы, например, меланхолическому [3, с. 188].

Кроме того, по некоторым данным, для военнослужащих, допустивших нарушения дисциплинарных норм, лишь примерно в 18 % случаев не имеет значения личность их жертвы [4, с. 14]. В большинстве же случаев противоправное отношение к себе провоцируют те военнослужащие, которых условно можно отнести к т. н. «группе риска»:

1) хитрые и нечестные (35 %),

2) слабые и ленивые, а также неряхи (26 %),

3) робкие и застенчивые (21 %) [3, с. 218].

Обычно офицеры подразделения хорошо знают таких подчиненных и стремятся развивать в них качества, позволяющие успешно интегрироваться в воинский коллектив сильными, честными, надежными людьми, уважающими собственное достоинство.

Названные обстоятельства позволяют руководителям подразделений определиться в правоприменительной практике по устранению криминальных проявлений среди указанных категорий сотрудников.

Очевидно, что в приводимой статистике речь идет о криминально ориентированном поведении.

Такое поведение несложно диагностировать посредством включенного наблюдения, например, при проведении культурно-массовых мероприятий, собраниях, совещаниях (просмотре телепередач, кинофильмов и т. д.), когда одни военнослужащие «добровольно» занимают самые неудобные места, иногда стоят при наличии свободных мест для сидения либо под различными предлогами отказываются от участия в таких мероприятиях.

Подобное поведение следствие неуставных отношений, проявляющихся в негласных требованиях социального дискомфорта отдельных военнослужащих, что, в свою очередь, указывает определенную фрустрацию в сознании юных военнослужащих новобранцев.

Хотелось бы при этом отметить, что указанные выше особенности начальник подразделения, предпочитает объяснять «интеллектуальной недоразвитостью» и «личными психологическими отклонениями» некоторых военнослужащих. Делать такие утверждения, по меньшей мере, безответственно. И хотя специалисты установили снижение интеллектуального потенциала и общего уровня психического здоровья кандидатов для поступления на военную службу по контракту, на массовом статистическом уровне вышеперечисленные признаки в своей основе не могут быть отнесены к субъективным моментам личности, а являются следствием нездоровой психологической атмосферы в подразделениях.

Руководителя подразделения не могут не встревожить такие поведенческие проявления, как нарочитая демонстрация «служебного рвения» некоторых юных военнослужащих новобранцев или «добровольное» выполнение некоторыми из них тяжелых и грязных работ, особенно во время отдыха или выходные дни.

Указанные проявления являются следствием неформальной традиции, сложившейся в условиях неуставных отношений, генерируемых младшими командирами, среди которых обычно немало носителей «казарменной идеологии» и «неформальных суворовско-кадетских традиций».

Нельзя не отметить, что очень редкими, специфическими признаками наличия межличностных конфликтов, на которые обязательно должны обращать внимание начальники подразделений, являются материальные следы физического воздействия на телах юных военнослужащих новобранцев. В настоящее время служебные разбирательства проводятся по всем без исключений фактам установленных травм. Хотя причины их получения указываются пострадавшими самые различные, но нельзя исключать, что некоторые из них — результаты нарушений уставных взаимоотношений: результаты драк, стычек, побоев.

Правда, нельзя не заметить, что значительное число таких криминальных и полукриминальных проявлений остаются безнаказанными из-за сложности доказательств факта свершившегося. Получение достоверных данных и реагирование на них требует от начальников подразделения психологического такта и грамотности, умения расположить к себе потерпевшего военнослужащего.

Сотрудники, склонные к дисциплинарным проступкам:

1) под различными предлогами стараются уклониться от хозяйственных работ и службы в нарядах, особенно в выходные и праздничные дни;

2) им свойственны опоздания на службу, совещания;

3) для них характерно обособление от сослуживцев, постоянное стремление быть в составе микрогруппы (имеющих выслугу лет военнослужащих, кадет, суворовцев, представителей народов Кавказа, приятелей, земляков и пр.), систематические нарушения распорядка дня, внутрислужебного регламента рабочего времени и пр.

При успешном применении приемов профилактики таких правонарушений начальник подразделения получает возможность правильно составить программу искоренения неуставных отношений в своем подразделении и впоследствии эффективно ее реализовывать.

Литература:

1. Лунеев В. В. Криминология. Причины, предупреждение и методы изучения преступлений в Вооруженных Силах СССР. М., 1986.
2. Мацкевич И. М., Эминов В. Е. Преступное насилие среди военнослужащих. М. 1994.
3. Эминов В. Е., Мацкевич И.М, Преступность военнослужащих. Исторический, криминологический, социально-правовой анализ. М., 1999.
4. Быковский В. И. Воспитательная работа как основа деятельности по формированию уставных правил взаимоотношений между военнослужащими внутренних войск МВД России // Проблемы профилактики нарушений уставных правил взаимоотношений между военнослужащими: материалы науч.-практич. конф. М., 1999.